Литконкурс Тенета-98 - Автор неизвестен

Они сплетались, извивались, вибрировали, шипели, кромсали и поглощали друг друга. Зрелище было не из приятных….

… Охо, словно не замечая происходящего с ним, продолжал свою мысль, все больше распаляясь:

— А если нужно будет, так я вообще убью его. Стоит только пожелать. Да, черт с ним, с Пирсом. Еще время Моего Бога тратить на него. У Него есть дела и поважней….

… Пирс снова заглянул в комнату: разноцветные ленты сменились длинным, похожим на коричневую пилу, полотном. От него исходила ощутимая угроза всему окружающему: она резала, пилила и кромсала все, что было создано до этим чувствами Охо.

Джонатан побледнел и схлопотал черно-серую кляксу, которой по счастью не заметил увлеченный своими мыслями ученый….

…— Начинать нужно с малого. Дина и Пирс были первыми и вполне удачными опытами. Теперь я готов к тому, чтобы получить во владение всю долину, в которой стоит мой дом, а также людей, проживающих здесь, — Охо немного помолчал, а затем четко сформулировал свое желание: — итак: я хочу, чтобы вся эта долина и окружающие пастбища стали моей собственностью вместе с людьми на ней…

… Пирс ощутил, как вокруг начало что-то происходить: кто-то закричал невдалеке, в окнах вилл и домов стал зажигаться свет, гдето заурчал двигатель автомобиля. Гость не хотел признаться себе в том, что все это происходит в действительности рядом с ним и с ним, и делает это его бывший друг.

Пирс едва успел уничтожить роту клякс, направлявшихся к нему….

… Охо краем глаза заметил что-то постороннее, но что это было, точно не разглядел. Он выключил свет и вышел из лаборатории…

… Пирс, подумав о том, насколько Охо доверяет прибору, что даже после такого приказа способен пойти спать, перепрыгнул через окно. Он ощутил, как нечто страшное, что-то похожее на волкодава, надвигается на него, но успел создать мысленный образ пустоты, в котором растворяется это нечто, и угроза исчезла.

Очевидно, хозяин дома оставил ловушку для воров, поэтому даже не закрывал окно на улицу. Справившись с этой неожиданностью, Джонатан включил свет, лучи которого не могли быть замечены хозяевами, так как окно их спальни находилось с другой стороны дома, и сел в кресло, где незадолго до этого сидел Охо.

"Что произойдет, если я прикажу пирамиде самоуничтожиться, прихватив с собой в ад саму память Охо о «Демиурге»? Он уже сломал Дину и натворил каких-то дел в долине. Я уж не говорю о себе, поскольку способен хоть как-то защищаться. Если я отдам такой приказ, вернется ли все на свои прежние места или останется как есть?".

Неожиданно Пирс увидел, как над пирамидой появились облака чисто-розового и розового с примесью коричневого цветов. Он сразу сообразил, поскольку предметы охали и вздыхали, обвивая друг друга, что Охо и Дина занялись любовью. Ясно было и то, что коричневый оттенок — оттенок насилия — принадлежит хозяину дома. Негодовать по этому поводу было бессмысленно, но Джонатан сделал вывод, что прибор действует и на расстоянии. А это в свою очередь заставляло гостя дома быть осторожным вдвойне, чтобы не давать хозяину повода делать выводы о своих желаниях и мыслях по тем астральным клише, появление которых тот мог наблюдать в лаборатории.

Между тем, охающие облака, проникли сквозь стену, и исчезли из лаборатории, потянув за собой аналогичные по цвету и вздохам ленты, направляясь, очевидно, к своим создателям. Пирс вернулся к размышлениям:

— Если же я оставлю все как есть, то Охо в конце концов захочет власти над всей планетой, если и не подальше, а эти жертвы не идут ни в какое сравнение с теми, что останутся теперь, если я отдам приказ о самоуничтожении пирамиды. Ну что ж: из двух зол выбирают меньшее…".

… Лежа в постели, Пирс трясся в нервной лихорадке, пока, наконец, ему не пришла в голову мысль об отмене своего приказажелания, и тогда сразу все прекратилось. Он лежал обессиленный, в холодном поту, вспоминая события последнего часа.

В первые несколько секунд после приказа вообще ничего не произошло, и это молчание уже само по себе было жутким. Пирсу показалось, что он свидетель затишья перед бурей, во время которого в комнате скопилась психическая сила, сопоставимая по мощи с ядерным взрывом. Более того, он мог поклясться, что прибор начал думать, а потом в него, в Пирса полетело все, что только можно себе вообразить: змеи, кляксы, ленты, пилы, ножи, горшки, облака — все это было кашей всевозможных цветов и оттенков. Он приказал прибору уничтожить это месиво, но тот выполнил приказ не полностью: большая часть астральных клише вливались в Пирса потоком. Он упал на пол и забился в истерическом припадке, пока силы не оставили его, измотав нервную систему, и когда через некоторое время все эти штуковины уже не могли основательно на него влиять настолько он отключился от происходящего, тогда вернулось самосознание: он, абстрагировав свое внимание от земного тела, усилием воли Высшего «Я» заставил его подняться, как мешок с костями, и довел до кровати, куда, бросив там в лихорадочном состоянии.

Уже теперь, отменив приказ, он понял, что Охо застраховался от подобных вмешательств в свою жизнь и жизнь пирамиды, отдав приказ об уничтожении всякого, кто посягнет на него лично или на прибор. Однако, Охо не понял того, что информация подобного рода является алгоритмической, последовательной, а это уже область рассудочной, а не астральной деятельности. Поэтому приказ Пирса об уничтожении заставил «Демиурга-1» думать. Эта способность и вовсе испугала гостя, ибо неизвестно, как и что мог надумать этот самый «творец». После этой мысли, получив напоследок потрясшую его кляксу, сквозь стену проникшую в комнату, гость понял, что уже не может ни о чем больше думать и впал в тяжелое забытье. — ГЛАВА 6.-

Утром Пирса разбудил ужасный крик Охо. Поскольку гость так и уснул в спортивном костюме, то мгновенно бросился в лабораторию. То, что он увидел, заставило его задрожать от ужаса, но, сжавшись в ожидании полка клякс, он с удивлением понял, что их нет. Тогда он еще раз оглядел, что предстало перед ним. Всю лабораторию заполняло жуткое месиво — разноцветное, орущее, пахнущее, воняющее и постоянно меняющее свою форму.

Прижатый к стене, истерически выкрикивая приказ об уничтожении этой быстро разрастающейся твари, стоял с искаженным лицом Охо, но монстр словно и не думал исчезать.

Пирс подошел и выключил прибор. Монстр вздрогнул и стал распадаться на части, которые вылетели в окно, а небольшая их доля досталась хозяину и его гостю.

— Что?… Что?… Что ты сделал? — задыхаясь от ярости, кинулся Охо к Пирсу.

Тот остановил его одним движением руки и холодным взглядом:

— Остынь!

Охо задрожал, потом весь обмяк, и, сев прямо на пол, зарыдал:

— Ты убил меня. Его нельзя было выключать. Там все мои желания и мечты, вся моя жизнь.

— Успокойся, Охо. Прибор цел, а это чудовище было небезопасно.

— Это ты его сделал! Ты! — Лицо Охо снова исказилось яростью, пока тебя не было, все шло как надо.

В лабораторию вошла Дина:

— Дорогой, что случилось?

— Убирайся отсюда! — заорал Охо на жену, — только тебя здесь не хватало! Подстилка! Дрянь! Шлюха!

— Хорошо, хорошо: я уйду, — женщина вышла.

Пирс, молча наблюдавший эту сцену, не спеша подошел к Охо, и, взяв его за локоть, сказал:

— Вставай, вставай. — И, когда тот встал, Джонатан продолжил: знаешь, твои отношения с Ди не мое дело, но вот …, — и он от души врезал старому приятелю в челюсть. Тот отлетел к окну и несколько минут лежал с ошеломленным видом, не понимая, как это с ним творцом творца — могут так обращаться.

Затем он поднялся и сел, посмотрев на Пирса долгим, многообещающим взглядом.

— Вот что, дружок, — заговорил он, наконец, — ты мне уже успел поднадоесть за эти несколько часов. А не свалить ли тебе отсюда?

— Нет проблем, старик, — в тон ему откликнулся Пирс. — Только я кое-что с собой прихвачу, чтобы тебе не повадно было превращать людей в зомби.

— Что? Что ты сделаешь? — Охо привстал.

— А вот что, — вытаскивая из розетки штепсель и засовывая пирамиду под мышку, ответил Пирс, и быстро пошел двери.

— Я… Да мне… Да… Я убью тебя! — Пока глаза Охо рыскали по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого, Пирс юркнул за дверь, и захлопнул ее, предварительно прихватив с собой ключи, оброненные Охо на пороге.

В сопровождении боя тамтамов, которыми хозяин дома награждал дверь лаборатории, Пирс побросал вещи и пирамиду в чемодан и, не попрощавшись с Диной, готовящей на кухне завтрак, бросился к выходу их дома. Уже в гостиной по прекратившемуся стуку он понял, что Охо покинул лабораторию через окно, и неминуемо встретиться с ним на пороге дома. Поэтому, открывая парадную дверь, он уже занес ногу для пинка, и стоявший там с молотком в руке Охо, отлетел от удара в грудь, не успев даже замахнуться.