Мифология греков и римлян - Алексей Лосев

В Лаконике (III кн.) статуи Аполлона встречаются в Форнаке, Спарте, Амиклах, Гитионе, Геронфрах, у моря на границе города Бойев, в местечке Эпиделий — деревянная статуя, в Зараке около Эпидавра — статуя Аполлона с кифарой, в городе Этиле на море —деревянный Аполлон Карнейский, а также в Кардамиле. Самая замечательная статуя — Аполлона Амиклейского — на троне, с изображением мифологических сцен. Сама статуя подобна медной колонне с головой, ступнями ног и кистями рук. На голове шлем, в руках копье и лук.

В Мессении (IV кн.) — статуи Аполлона в храме Аск–лепия города Мессены, в Ойхалии Аполлон Карнейский, по дороге из Короны деревянное изображение Аполлона — Хохлатого жаворонка и медное — Аргеота.

В Элиде (V кн.) — статуя Аполлона в храме Геры в Олимпии, а также в сокровищнице сикионян Аполлон из самшитового дерева с позолоченной головой; в самом городе Элиде статуя Аполлона Акесия (Целителя).

В Ахайе (VII кн.) статуи Аполлона встречаются в Патрах — в Одеоне, у гавани, в роще, в городе Айгий–ре и Пеллене.

В Аркадии (VIII кн.) статуи Аполлона следующие: в Мегалополе — медная с кифарой в руках, деревянная в виде четырехугольной колонны, в виде четырехугольной гермы; близ города Акакесия в священной ограде Владычицы — рельеф, изображающий борьбу Геракла и Аполлона за треножник, и деревянная статуя Аполлона; в Тегее — четыре статуи Аполлона Агиея, воздвигнутые четырьмя филами.

В Беотии (IX кн.) — у Фив на холме Исмении, в Фивах — Аполлон Боэдромий, в городке Киртоне на Геликоне — медная группа Аполлона и Гермеса, сражающихся за лиру.

В Фокиде (X кн.), в Дельфах, Аполлон — дар тегеа–тов, лакедемонян, статуя, поставленная после Марафона, приношение фокейцев, аркадян; посвящения жителей Эпидавра, гераклейцев, амфиктионов, кристийцев с Эвбеи, липарцев, Эхекратида из Лариссы, родосцев из Линда, жителей Элатеи; на фронтонах храма Аполлона изображены Артемида, Латона и Аполлон.

ж) Подводя итог этим обширным материалам Павсания, необходимо сказать, что ввиду основного интереса писателя у него мы напрасно стали бы искать какой–нибудь продуманной или хотя бы просто намеченной концепции Аполлона. О сущности Аполлона он ограничивается случайными замечаниями, которым он сам не придает никакого значения. Основные мифы Аполлона изложены достаточно полно. Да и как они могли быть не изложены, если Павсаний объездил всю Грецию и музейным образом обследовал каждую ее пядь! Но более подробно излагаются у него мифы, как раз имеющие второстепенное значение, что, впрочем, понятно у такого обозревателя. Эпитеты Аполлона и культ этого божества, как это мы показали выше, представляют собой у Павсания огромный материал, который с благодарностью принимается всяким его читателем и всяким любителем греческих древностей. Вообще же изложение Павсания отличается, как это и нужно ожидать, большой описательностью, внешним характером и отсутствием критического анализа излагаемых предметов. Всякие верования и слухи он обычно передает без всякой критики и даже хвалится тем, что излагает все это в буквальном виде. Среди этого огромного материала немало архаических мотивов, которые представляют для исследователя большую драгоценность. Но сам Павсаний нисколько не повинен в анализе этой архаики. Ввиду обилия сообщаемых Павсанием сведений он всегда был и навсегда останется главным источником для изучения Аполлона, а часто даже и единственным источником, особенно в вопросах его культа.

14. Поздний эллинизм. Ораторы (IV в. н. э.). а) У оратора Гимерия: Аполлон изображается (Orat. XVII 6) цветущим юношей. Родина его — Делос (XVIII 1). Он (X 4) отец Иона, (XXXIV 6) «возница Универсума в небе», бог музыки, врачебного искусства, предсказаний и как эфирный дает свет всему. Гимерий (VII 2, XXXIV 6) считает, что он тождествен с Солнцем. Будучи (III 9) Мусагетом, Аполлон (XXI 8) владеет всемудрой лирой и изображается (X 5) с ней, играет на Геликоне (XXXIV 9), поет эпиталамий (I 3, XX 2, 5), настраивает лиру к песне и вообще является (X 6) богом искусств, и в частности (VII 2) «Отцом речей». Его славят (XIII 7) на горах Кавказа, в Лидийской Темпе, на Парнасе и в Дельфах. Его (XIV 10) чтут гиперборейцы. Он покровительствовал ионийцам (X 5), напророчив им переселение; прорицал в своих святилищах (XI 3, XXVIII 1, XXI 8) в Дельфах с треножника, у Бранхидов по источнику, на Делосе по растениям, где ему были (XVIII 1, XXIX 1) посвящены храмы среди лавров. Аполлон (Eel. XXI 3) вооружен луком и стрелами, (V 39) устрашил войско Ксеркса.

Фемистий — другой оратор той же эпохи. Рассказывая о рождении Афродитой Эрота (Or. 367, 12 и сл.), Фемистий говорит о том, что его кормилицы–Хариты направились в Дельфы к Фемиде с вопросом о его малом росте. Причем Фемистий замечает, что Аполлон Дельфа–ми тогда еще не владел. В другом месте (228, 27—31) хор Муз выставляется вместе с Аполлоном, который одновременно мыслится и как Луконосец, и как Мусагет. В большом отрывке (398, 5—24) говорится о подражании Аполлону Пифийскому, который дает свои толкования не только каждому человеку порознь, но и всем племенам, восседая на Пупе земли и не так, чтобы его суждение кем–нибудь не признавалось, но чтобы кроме Фемисток–ла его слушали ламповщик Гипербол, грабитель Диокл и дурак Мелетид. Прародитель Аполлона — Солнце, как и благо, аналогично этому последнему. Он каждодневно учит мудрости афинян, выступая не как Горгий — перед избранной публикой, но решительно перед всеми, кто хочет получить тот или иной совет, будь то о посеве или посадке растений, будь то о жатве или винограде, будь то о плавании и пр. Простое упоминание об Аполлоне Амиклейском находим в тексте 167, 10.

б) Либаний, от которого дошло столь большое литературное наследство (11 тейбнеровских томов), чрезвычайно характерен для своего времени — IV в. н. э. Он относится к своим старым богам вполне положительно. Он противник христианства и поклонник императора Юлиана. У него встречается часто мифология в чисто формалистическом смысле; она употребляется часто в целях риторических и даже не только риторических, а часто в целях той или иной фразеологии, красного словца, ради поэтического сравнения или даже поговорки. Исчерпывающему рассмотрению мы подвергаем только его речи, занимающие первые четыре тома в издании Тейбнера. Остальной материал гораздо менее интересен, и мы будем приводить из него только главнейшее. Что здесь Аполлон упоминается в целях внешнелитера–турных, это и понятно, так как сочинения эти написаны для школьного риторического обучения и представляют собой либо образцы для учащихся, либо задания для тех, кто обучается риторике. Последние три тома посвящены его письмам, просмотр которых дает ничтожные результаты; а первый из этих томов (IX общего Собрания), содержащий теорию эпистолярного жанра, и совсем не содержит ни одного упоминания Аполлона. Поэтому 64 речи Либания — это есть самое основное.

Но и в них античное вырождение сказывается очень сильно, так что даже тексты с положительным отношением к Аполлону являются большей частью довольно вялым материалом, часто, правда, красивым, но вполне лишенным какой–нибудь глубины. В его времена расцветал неоплатонизм, который еще и теперь поражает глубиной своих мыслей и тончайшей логикой, часто доходящей до беспредметной схоластики. Но у Либания нет ни малейшего веянья этой философской школы. Он совершенно чужд всякой философии; и все эти тысячи страниц дошедших до нас его сочинений наполнены не очень высокой риторикой, часто скучной и переходящей в болтливость. Не видно, чтобы он особенно глубоко понимал мифологию; и не видно, чтобы она имела для него какой–нибудь объективный смысл. Впрочем, для историка литературы и для историка мифологии нет ни одного античного писателя неинтересного; а то, что здесь перед нами век античного вырождения, это делает Либания еще более интересным для изучения.

Обратимся к двум речам Либания, которые имеют ближайшее отношение к Аполлону. Именно, речь LX посвящена храму Аполлона в предместье Антиохии> носившем название Дафна. Эта Дафна (Orat. XI 94—99) была основана Селевком на месте его охоты. Здесь он по чудесному знаменью увидел место, где когда–то Аполлон преследовал Дафну, и тут Селевк поэтому и построил ему храм, назвав все это место именем Дафны. Место это было неприкосновенно, и порубка там леса (I 262) могла бы раздражить Аполлона. Лошадь Селевка выбила здесь из земли наконечник стрелы с надписью: «Феб», а появившийся тут же змей тоже свидетельствовал о присутствии бога. Вот этот–то храм Аполлона в Дафне и воспевает Либаний (LX). Поводом для этого явилось нападение врагов на Дафну, пожар в ней и истребление храма. Речь изображает плач всего народа вследствие этого события. Либаний (11) вспоминает статую Аполлона с кротким ликом и нежной шеей, в золотом хитоне, с кифарой в руках и с песнью на устах. Ходили слухи, что кое–кто из людей даже сам слышал эту игру и пение Аполлона в полдень. Пожар Дафны оплакивают Зевс, Каллиопа, Нимфы и демоны, населявшие рощу Дафны. Некогда (2) персы тоже хотели сжечь Дафну; но красота бога их удержала, и вместо этого они ему поклонились. В этой речи Либаний вспоминает также (8) оскорбителей бога, погибших от его руки: Тития, Ида–са и Алоадов. Либаний (7) печалится, что негде будет приносить в жертву быков Аполлону, и (14) просит бога стать ночи подобным и покарать врагов, как он некогда покарал ахейцев.