Избранница - Светлана Зорина

— А призрак замка случайно не она посылает? Чьё это колдовство?

— Вообще-то это не призрак, — спокойно сказал Матарус. — Этот замок действительно существует. Просто его легче увидеть, когда Гиамара близко. Это блуждающая звезда. Она подолгу странствует в глубинах вселенной, ну а когда приближается, звёздный дворец становится видимым для всех.

— Да, его ещё и так называют, — добавила Зета. — Он построен из звёздных осколков, которые дочери Найяры собирали и на берегу, и на морском дне. Море иногда выбрасывает их на берег, но на дне их гораздо больше. Избранницы Найяры всегда были прекрасными ныряльщицами.

— Странно, что звёздные осколки падают только в море, — удивилась Ариэна.

— Так ведь это осколки Гиамары. А она и Найяра — сёстры. Все дары Гиамары оказываются в море. Так говорится в наших песнях и преданиях.

— В любой легенде должно быть зерно истины, — заметила Ариэна. — Что значит "звёздные осколки"? Не хотите же вы сказать, что некий небесный великан регулярно колотит по звезде своим огромным молотом, и на землю, вернее, в море летят осколки…

— Прекрасный образ для песни, — улыбнулся Матарус. — Запомни, Меган, ты же любишь сочинять. Ты хорошо сказала, полукровка. Это именно великан — по имени Время, и его огромный молот не щадит никого их смертных. Каждая звезда имеет плотное тело, которое подвержено разложению. Даже Гиамара.

— Обитель богини — и разрушается… Забавно. Сразу представляется старуха, которая сидит у обшарпанного камина в древнем-древнем замке, где со стен сыпется штукатурка.

— Богиня может принять любой облик, но царство её вечно. И обитель её останется неизменной, даже когда умрёт эта звезда.

— Так же, как остался неизменным дворец, который давно разрушен? — спросила Ариэна.

— Ты быстро всё улавливаешь. В этом мире он разрушен, а в том цел. В этом мире всё подвержено разрушению, а там… Вообще-то никто толком не знает, что там и как там. Никто из живущих в этом мире. Когда-то здесь были избранницы, которые умели ненадолго убирать границу между мирами, дабы люди могли видеть не призрак дворца, а сам дворец. И даже входить в него. Но там нельзя находиться долго. Мир иллюзии может затянуть тебя, и тогда назад дороги нет.

— Мир иллюзии?

— Это не совсем удачное название, но мы привыкли говорить так. Наверное, правильней сказать — междумирье. Там есть то, что было, то, что 6удет, и то, что может быть… И даже то, что не может. Мне посчастливилось получить неплохое образование, и одно время я даже увлекался философией. Поэт и философ Вельдимен с острова Сагатара считал, что весь мир — иллюзия. Художник, который берёт кисть и пишет картину, создаёт иллюзию. А Великий Творец создаёт Великую Иллюзию. Вернее, множество иллюзий. И лю6ую из них может одеть плотью. Существует множество миров, но далеко не все они реализуются в плотной материи. Мы иногда мечтаем, фантазируем, создаём свои иллюзорные миры… И все они существуют. Кажется, в этом дворце можно увидеть свои иллюзии воочию, а не так, как мы привыкли их видеть — мысленным взором. И можно даже остаться в своей иллюзии. Это называется — совершить переход. Но при этом надо помнить, что обратной дороги нет. Это дорога в один конец. Войти в мир иллюзии гораздо проще, чем оттуда выйти.

Ариэна вспомнила картины круглой башни. Возможно, интуиция подсказывала ей, когда надо возвращаться в свою реальность.

— Значит, некоторые уходили? И никто не знает, что с ними стало, куда они попали? И они не боялись неизвестности?

— Как правило, это были люди обречённые. Умирающие от старости или неизлечимой болезни. Или вконец отчаявшиеся. Наба рассказывала нам одну давнюю историю про девочку лет десяти, которая умирала от тяжёлой болезни. Ей постоянно грезился какой-то мир. Она видела чудесную страну с замками на островах. Она говорила, что этот мир похож на наш, но ещё красивей. Она часто видела всё это во сне. И постоянно рассказывала о мальчике с серебристо-голубыми волосами, который играл с водяным зверем, похожим на рыбу. Этот мальчик смеялся и звал её к себе. Многие считали, что это смерть являлась ей в таком обличье. Дескать Гиамара сжалилась над ребёнком, вот и посылает умирающей красивые видения, чтобы она не пугалась. Так или иначе, а однажды девочка попросила отвести её в звёздный дворец и осталась там. Кто знает, может, она попала в свою иллюзию, а та о6ернулась явью.

— Значит, человек уходит и всё? — спросила Ариэна, немного помолчав. — Это действительно дворец Гиамары… Я слышала, у вас, лиммеринов, нет кладбищ. Это правда?

— Правда, — кивнул старик. — Нет и никогда не было. И не потому, что существует этот замок. Во-первых, он тут был не всегда. Во-вторых, его уже долгое время некому открыть, да и раньше туда уходили немногие. Ди-Милон так далеко от других островов. Сюда приезжали лишь те, кто действительно хотел и не боялся попасть в замок иллюзий. Умирающих сюда иногда просто не успевали довезти. А кладбищ у нас, лиммеринов, сроду не было. На островах и так мало плодородной земли. Ди-Милон в этом отношении ещё далеко не самое худшее место. Одной рыбой сыт не будешь, а торговля с Большой 3емлёй не всегда шла хорошо. Почему — сама знаешь. Хоть что-то всё равно надо было выращивать. Я знаю, что о нас говорят в Див-Аранхе. Дескать все лиммерины отправляются в хрустальный дворец Гиамары и становятся её слугами, демонами смерти. Кое-кто у нас действительно уходил в этот дворец, но таких всегда было мало. Те6я интересует, как мы хороним своих покойников? Сжигаем, а пепел развеиваем над морем.

— И даже нет никакого памятного места?

— У нас есть другое.

Матарус сделал знак младшему сыну. Меган куда-то ушёл и вскоре вернулся с небольшой деревянной шкатулкой. В ней оказалось много маленьких круглых коробочек. Матарус открыл одну из них, и Ариэна увидела кусочек точно такого же серебристого «хрусталя», из какого был сделан кулон в виде паука. Точно такие же осколки Ариэна подобрала сегодня утром на прибрежной полосе. Положив «хрусталик» на ладонь, старик замер, сосредоточившись. Ариэна не сразу поняла, что он вызывает туман. Чувствовалось, что ему это гораздо труднее, чем ей. Наконец над "звёздным осколком" поднялось продолговатое туманное облако, и через некоторое время в нём появилось изображение молодой женщины.

— Это моя младшая сестра Далона, — сказал Матарус. — Вернее, её номмо. Так мы называем образы умерших, запечатлённые в тумане. Она умерла, когда ей было двадцать три.

— А в остальных коробочках другие покойные родичи?

— Да. К сожалению, после смерти Набы у нас на острове не осталось никого, кто бы мог запечатлеть в ариллине образ покойного.