Песнь для Арбонны - Гай Кей

Перед ним возник на темно-сером коне человек с топором; Рюдель Коррезе элегантным, почти небрежным движением повернулся в седле и вонзил клинок ему в горло, между латами и шлемом, и Блэз увидел, как тот падает. Ирнан тут же послал коня вперед, чтобы расчистить пространство перед Блэзом.

Они его охраняют, рискуя собственной жизнью, понял Блэз.

В это мгновение совершенно спокойный среди безумной битвы, пока убитого человека втаптывали в землю у его ног, Блэз де Гарсенк осознал истинный смысл власти. На поле смерти, сражаясь против своих соотечественников в тот день, когда его отец убил его брата, Блэз понял, что он действительно знает, чего хочет для Гораута, и преисполнился уверенности, что может этого добиться, если ему дадут хотя бы полшанса.

Но он не надеялся, прорываясь вперед между Рюделем и Ирнаном, чувствуя, как копыта его коня неизбежно топчут упавшие тела, прожить достаточно долго, чтобы это сделать.

Позже он вспомнит, как к нему пришла эта последняя, безрадостная мысль, еще до того, как он услышал, как у Рюделя, его товарища в стольких сражениях, вырвалось горькое и яростное проклятие. Блэз взглянул на запад, увидел то, что видел его друг, и почувствовал, как зимний холод проникает в его сердце вместе с осознанием предательства и последнего, неотвратимого возмездия прошлого.

На лесистой гряде в западной части долины, на опушке леса появился отряд воинов. Очень крупный отряд, ровные ряды воинов, хорошо вооруженных и в доспехах. Над их головами развевалось не одно, а два знамени. На одном был зеленый герб, уже хорошо знакомый Блэзу. Вторым было знамя королей Гораута.

Уртэ де Мираваль явился на войну, и их худшие опасения оправдались, когда эти суровые, аккуратные ряды двинулись вниз по склону. Фальку де Саварику, как увидел Блэз, каким-то чудом удалось прорваться в тыл противника по берегу озера. Он и его люди повернули на север и в этот момент выстраивались, чтобы развернуться и ударить в центр войска Адемара сзади.

Теперь это уже не имело значения. Их уничтожат, их спины оказались полностью открытыми для воинов Мираваля, которые набирали скорость и лавиной летели в долину. Если бы Фальк повернулся лицом к Уртэ, они стали бы столь же уязвимыми для коранов Адемара. Блэз послал этих людей на самую страшную смерть.

Их смерть тоже последует быстро. Тут Блэз бросил взгляд вдаль: кажется, здесь, на фланге, наступила пауза, так как воины обеих армий оглянулись посмотреть, что происходит. Он различил яростно дерущегося Бертрана де Талаира. Когда-то он считал этого человека не более чем сеньором, который унижает свое достоинство, якшаясь с певцами и похотливо преследуя любую женщину, если она попала под взгляд его голубых глаз. Это было правдой, этого нельзя отрицать, но тот человек, которого он сейчас видел, был истинным сеньором, ибо Бертран сражался за свою землю перед лицом предательства и наверняка с горькой, как яд, мыслью о том, что Уртэ де Мираваль стал причиной их поражения.

Застыв от ужаса, Блэз смотрел — так человек смотрит на свернувшуюся в кольца, готовую нанести удар змею, — как кораны Мираваля, полторы тысячи человек, несутся вниз с гряды вслед за величественной фигурой герцога. Он смотрел, как они подлетают сзади к первым из людей Фалька, которые резко разворачивают коней, со вскинутыми мечами, нацеленными пиками и поднятыми топорами.

И увидел, как они проскакали мимо этих отчаявшихся людей, и ни один конь или воин отряда Уртэ даже не сбился с шага, и врезались с грохотом так, что, казалось, земля дрогнула от столкновения, в тыл армии Гораута.

В мгновение, предшествующее этому столкновению, когда он понял, что именно происходит, и волна надежды омыла его, Блэз снова услышал громкий голос своего отца. Он вознесся над долиной, выкрикивая имя бога, обращаясь к нему в трудную минуту. Но ответа не получил, никакого ответа не пришло от Коранноса с холодного голубого неба. Только оглушительный стук копыт о твердую землю и вопли перепуганных людей, когда кораны Мираваля с разбегу врезались в задние ряды воинов Адемара, а солдаты Саварика быстро развернулись и присоединились к ним, и люди Бертрана налетели с другой стороны, крича от восторга, и зажали их в безжалостные клещи.

— Он их надул! — крикнув в ухо Блэзу Рюдель. — Он их одурачил! — Это была правда, видел Блэз: паника в рядах Гораута, вызванная раньше первыми перебежчиками Гарсенка, превратилась в полный хаос. Кораны замка Гарсенк, люди, которых он знал всю свою жизнь, присоединялись сейчас к Фальку де Саварику и прямо у него на глазах окружали личную гвардию Адемара.

— Вперед! — крикнул Блэз. Перед ними люди на их фланге в панике отступали, опасаясь быть отрезанными. Блэз, торопясь, направил коня к бреши между армиями. Ему казалось, что у него с плеч свалилась давящая тяжесть, груз из тьмы прошлого. Он чувствовал себя легким, неуязвимым, и ему нужен был Адемар. Он даже не оглянулся посмотреть, следует ли кто-нибудь за ним. Он теперь знал, что они не отстанут; он был их вожаком, и шанс, надежда, обещание, подобно свету фонаря, заметному издалека в ночном лесу, появились для них в тот момент, когда никто не мог этого предвидеть.

Он скакал к центру, прямо к Адемару, и был уже совсем близко от него, когда увидел, как герцог Уртэ де Мираваль встретился с королем Гораута в гуще боя.

Адемар чувствует, что сейчас задохнется от обжигающей ярости. Даже в прохладе зимнего вечера он обливается потом в своих доспехах и шлеме. Он знает, что все дело в ярости. У него от гнева кружится голова. Сначала предательство Гарсенков: вечно ему мешал кто-нибудь из Гарсенков, думает он, обрушивая удар меча на пешего солдата из Мираваля, и почти сносит его голову с плеч. Выругавшись, он рывком выдергивает меч. Он не может поверить, просто не может поверить, что, хотя их ожидала такая легкая, такая уверенная победа, у этих коранов Гарсенка хватило безумия обратиться против своих соратников. Несомненно, любой здравомыслящий человек не перебежал бы под знамя этого обреченного самозванца!

Это было до того, как он понял, что Фальк де Саварик — еще один предатель, еще один человек, который должен был находиться рядом с ним! — каким-то образом ухитрился зайти со своим отрядом ему в тыл. Это было реальной угрозой, и Адемар начал срочно отдавать приказы, когда один из его командиров с торжеством указал наверх, на запад, и король Гораута, взглянув туда, почувствовал, как его лихорадка утихает, сменяясь чем-то вроде радости. Он никогда не боялся, он был не из тех, кто склонен пугаться, но при виде коранов Мираваля на вершине холма под знаменем Гораута, Адемар громко рассмеялся, предвкушая грядущее торжество.