Вампиры. Опасные связи - Ингрид Питт

Много лет назад на улице Леон одна из Сестер услышала горестные крики Даниэллы и поспешила на помощь. Мари и Кларисс бросились на защиту подруги и таким образом также обрели вечность.

Поначалу они не могли принять эти изменения и девять дней прятались в подвале одного из складов; они пытались выйти на улицу утром — и не могли; от предложенной тушеной репы с окороком их тошнило, зато при виде пьяного карточного жулика аппетит просыпался. Даниэлла плакала по Александру; Мари и Кларисс просто плакали. Однако Сестры ухаживали за ними, старались поддержать, и девушки в конце концов приняли свою новую сущность.

Одним звездным вечером они вернулись в Бисетр, и пока Мари и Кларисс отводили душу на тех докторах, что воспользовались ими, а потом вышвырнули за дверь, Даниэлла посетила залитый светом ламп кабинет месье Лебека и замучила его почти до смерти, хотя, в отличие от распутника, девушка не получила удовольствия от боли. Когда от Лебека осталось лишь безглазое, безъязыкое подобие человека, покрытое ранами и цепляющееся за воздух окровавленными, стертыми пальцами, она выпила его отравленной крови и свернула ему шею.

Но удовлетворения Даниэлла не испытала.

Уже сто семнадцать лет Даниэлла не испытывала удовлетворения, не могла найти покой. Она бродила по миру без цели, а верные подруги следовали за ней повсюду и оберегали от опасностей. И они знали, что ее беспокойство, стремление вернуть то краткое счастье, что было в ее жизни, не покидало ее ни на минуту.

Она жаждала найти Александра.

Она до боли скучала по нему. Ее дневной сон в случайных подвалах и стойлах, на чердаках и складах постоянно посещали видения. Она звала его и просыпалась от своих криков. Иногда, чтобы уменьшить душевную боль, она кусала собственные запястья, но ничего не помогало.

И Мари с Кларисс ничего не могли поделать, только любить ее, как прежде.

Буффало был процветающим городом на западной окраине штата Нью-Йорк. Когда Даниэлла начала возмущаться, что в Нью-Йорке слишком много Сестер, Кларисс посоветовала перебраться в Буффало. Мари и Кларисс нравилось жить вместе, но они часто раздражали Даниэллу. И когда Кларисс предложила переезд, девушка с готовностью согласилась.

Они ехали по ночам, в поездах, одетые, по скромной моде того времени, в строгие серые платья из шерсти и сатина. Платья утягивали грудь, а нижнее белье немилосердно врезалось в талию. Предоставленные самим себе, девушки одевались, как им нравилось, и часто ходили обнаженными, но на публике приходилось разыгрывать роль.

На коленях Мари лежала брошюра, где описывались достопримечательности города.

— Его называют электрическим городом будущего, — зачитывала она, поднеся книжицу к фонарю на стене. Поезд постоянно дергало, и девушке приходилось наклонять голову, чтобы разглядеть напечатанное. — В нем больше электрического освещения, чем в любом другом месте в Соединенных Штатах. Как тебе это нравится, Даниэлла?

— Прекрасно, — ответила Даниэлла.

Она теребила обшитые тканью пуговицы на своем корсаже, представляя, что это руки Александра. Она никогда не забудет его руки. Мари продолжила читать, но Даниэлла не понимала ни слова.

— Даниэлла! — окликнула ее подруга.

— Что?

— Ты молчишь уже несколько часов. Скоро рассвет, а до Буффало еще много миль. Нам надо найти укрытие.

Сестры грациозно прошествовали из пассажирского вагона в грузовой. Там громоздился багаж, ящики с инструментами и провизией, рулоны ткани и бумаги. Они свернулись в трех ящиках с гвоздями и проснулись вечером на грузовом причале на канале Эри. Потихоньку вылезли из ящиков, пока до них не добрались грузчики, и вышли на улицу Огайо, в запахи грязной воды и озона. Рельсы проходили посредине улицы; в желтом свете уличных фонарей мимо прогрохотал товарный поезд.

Найти ту часть города, где жизнью правили спиртное и разгул, оказалось легко. Она походила на злачный район любого города, за одним исключением — здесь притоны и публичные дома стояли бок о бок с зернохранилищами и верфями. Бессмертных было мало: по вибрациям в воздухе Даниэлла насчитала пять или шесть. Сестер, кроме них, в городе не было. Подруги остановились у ворот огромного, расположенного на берегу канала хранилища и весело уговорили одинокого сторожа впустить их внутрь.

— Мы француженки, — ворковала Мари. — Мы только что приехали и никогда раньше не видели такого строения. Нам очень интересно! Ну пожалуйста…

Она кокетливо поднесла палец к алым губам и подмигнула.

Смущенный вниманием сторож бурчал:

— Мне тут не нужны шлюхи. Идите по своим делам.

Мари изобразила на лице ужас:

— Шлюхи? Mon Dieu![42] Сир, перед вами леди в истинном смысле этого слова. Мы сестры и приехали из другой страны, чтобы учиться. Но если наше присутствие вас стесняет, мы уйдем.

Три девушки дружно развернулись, и сторож сдался.

— Ну хорошо, — быстро согласился он. — Прошу прощения, мадам. Я не хотел вас обидеть. Входите, и я покажу вам, как работают зернохранилища в старом добром Буффало.

Он открыл засов, и леди зашли внутрь, по приглашению. Но его краткий рассказ об истории канала прервался, когда все трое бросились на него и сначала выпили кровь, а потом отобрали и жизнь. Они нашли приют в небольшой подсобной комнате рядом с хранилищем.

Один день сливался со следующим. Днем Сестры спали в своей комнате, прячась будто тени за старой, покрытой паутиной и многомесячной пылью мебелью. По ночам, одетые как подобает леди, они бродили по улицам Огайо и Эри и искали себе жертвы, а потом сбрасывали скрюченные тела в канал вместе с прочим мусором.

Жизнь текла как обычно. Но однажды в начале марта, вскоре после заката, когда Даниэлла сидела в кафе и делала вид, будто потягивает кофе, сквозь покрытое жирной грязью окно она увидела, как уличный торговец толкает свою тележку с фруктами и вытирает со лба пот. Осунувшееся, худое лицо показалось ей незнакомым, да и тощая фигура ничем не выделялась из толпы. Но руки Даниэлла узнала сразу. Руки Александра. Она ахнула.

Мари и Кларисс, сидевшие с ней за крохотным круглым столом, потянулись к подруге.

— Что случилось? — спросила Кларисс.

— Александр.

— Ты сошла с ума! — сказала Мари. — Чьей крови ты напилась, что тебе чудится твой погибший возлюбленный?

— Это он.

— Это всего лишь торговец фруктами, — заявила Кларисс. — Приди в себя, и поскорее! Не теряй голову.

Даниэлла вырвалась из их рук и побежала на улицу. Торговец уже скрылся из виду, и она провела остаток ночи, выслеживая его по запаху, а также по аромату гниющих груш и яблок. Но электрическую столицу пропитывало множество запахов. Они переплетались в резкую, щекочущую нос паутину, и девушка потеряла след.