Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека - Василий Бабков

Различные комбинации таких трех цветов дают всю ту пеструю гамму красок, которая пленяет нас в расцветке крыльев бабочек и венчиков цветов, в переливах перламутра, в красках заката и т. п. Точно так же и все разнообразие вкусов, которое способен улавливать наш язык, обусловлено в конечном счете различными сочетаниями всего только четырех основных вкусов – соленого, кислого, горького и сладкого.

Несомненно, что и все разнообразие человеческих характеров обусловлено сравнительно очень ограниченным числом основных характерологических компонентов, которые, комбинируясь между собою в различных сочетаниях, и создают это бесконечное, калейдоскопическое разнообразие. Разнообразие это усиливается еще тем обстоятельством, что эти основные тенденции могут весьма по-разному реализоваться в жизни, в зависимости от тех условий, в которых растет и развивается данная личность.

Мы рассмотрели три таких основных характерологических тенденции, или «окраски». До известной степени можно аналогизировать их с тремя основными цветами спектра.

Подобно тому как в солнечном спектре невозможно различить, где кончается один цвет и начинается другой, настолько постепенны промежуточные между ними переходы, и в человеческих характерах можно заметить такие же промежуточные формы. Возьмем хотя бы повышенную жалостливость и чувствительность к явлениям страданий и смерти, столь ярко выраженную, например, у сестер Елены и Натальи Ивановых. Не так-то легко сказать, чего здесь больше – шизоидного или эпилептоидного? Я думаю, что подобного рода реакции относятся к промежуточной области между шизоидной гиперестезией и эпилептоидной кротостью. Точно так же и во многих других отношениях легко заметить, что шизоидные окраски более близки к эпилептоидным, чем к циклоидным.

Обычно люди являются как бы «трихроматичными» в отношении характерологических окрасок, так как в большей или меньшей степени им свойственны все три основных характерологических компонента. В самом деле, большинство людей в той или иной степени склонны как к веселью и грусти, так и к повышенной или пониженной чувствительности, не говоря уже о своеволии и кротости. То же самое можно оказать и о других циклоидных, шизоидных и эпилептоидных реакциях. Но мы называем циклоидом, шизоидом или эпилептоидом данного человека лишь в зависимости от того, которая из трех рассмотренных полярностей оказывается у него гипертрофированной.

Пропорцию, в которой в каждом отдельном случае совмещены основные характерологические окраски, можно условно назвать «характерологическим спектром» данной личности. Здесь идет речь совсем о другой пропорции, чем те, о которых говорилось выше. Кречмеровские пропорции настроения и чувства, равно как и эпилептоидная пропорция отношения к окружающим, выражают собой взаимодействие противоположностей внутри каждой из трех основных полярностей, взятых порознь. Так, например, релятивная пропорция говорит о степенях развития своевольного и кроткого полюсов внутри своевольно-кроткой полярности. Это, так сказать, внутриполярностная, или «интраполярностная», пропорция. С другой стороны, характерологический спектр представляет собой пропорцию междуполярностную («интерполярностную») и говорит о том, в какой степени развиты в данной личности каждая из трех основных полярностей.

Весьма возможно, что последующие исследования выявят еще новые полярности человеческих характеров и соответствующие им пропорции. Тогда формула характерологического спектра станет уже не трехзначной, а состоящей из соответственно большего числа знаков, но принципиальная сущность ее от этого не изменится.

Есть яркие и в то же время несомненно психопатические личности, у которых все три основные характерологические тенденции активизированы до крайних степеней. Эти, так сказать, ультратрихроматы как бы являются одновременно и циклоидами, и эпилептоидами, и шизоидами. Некоторые из них поражают многообразием своих реакций. Примером такого ультратрихроматизма могут служить в нашем материале сестры Ел. А. и Л. А. Ивановы (№ 293, 298). В других характерах, наоборот, резко дает себя знать преобладание какой-либо одной характерологической окраски в ущерб другим. Это «типичные» шизоиды и циклоиды, по Кречмеру, так живо и рельефно им описанные. По отношению к эпилептоидным характерам примером подобного же монохроматизма может, по-видимому, служить отец писателя. Сам Ф. М. Достоевский является по этой терминологии дихроматом, поскольку в его характере циклоидные элементы отступают на задний план по сравнению с шизоидными и в особенности эпилептоидными. Отмечу попутно, что не только в личности Ф. М. Достоевского, но и среди его родственников, а также в его творчестве и вообще в жизни совмещение шизоидных и эпилептоидных элементов в одной и той же личности оказывается весьма частым и характерным явлением.

В тех случаях, когда ни одна из характерологических окрасок не проявляется с обостренной интенсивностью, получается не столько гармоничность, сколько аморфность личности. Среди людей, ярко и сильно проявивших себя в какой-либо сфере деятельности, среди выдающихся организаторов, писателей, ученых, художников, такие аморфные характеры, как правило, отсутствуют. Наоборот, именно среди таких лиц чаще и сильнее всего бывают выражены резкие, даже извращенные, проявления одной или нескольких основных характерологических окрасок.

В роде Достоевских примерами в этом отягощении могут служить не только Ф. М. Достоевский и его старший брат Михаил, но и многие, хотя и не знаменитые, но несомненно одаренные представители этого рода.

Таким образом, усиление характерологических окрасок, когда оно не слишком переходит в область патологии, может вести к усилению творческих потенций. Однако дальнейшее усиление характерологических противоречий приводит к вторичному понижению творческой продуктивности. Но в то же время, даже при самых тяжелых психических расстройствах, мы нередко встречаем отдельные вспышки одаренности и талантливости.

В своем обзорном очерке я ставил себе задачей помочь читателю ориентироваться в массе публикуемых здесь документов. Я далек от того, чтобы навязывать ему свои диагнозы и выводы. Нельзя забывать о том, что будущие исследования могут дать гораздо более совершенные и полные классификации личностей по сравнению с теми, которые были предложены до настоящего времени. Поэтому для меня совершенно ясно, что значение этого обзорного очерка совсем иное, чем ценность документальной части. Если все современные попытки так или иначе проанализировать собранный материал через некоторый промежуток времени окажутся более или менее устаревшими, то сам материал с течением времени может даже выиграть в своем значении, так как может быть дополнен сведениями о последующих поколениях и обработан более совершенными методами. С другой стороны, многое из того, что удалось собрать в настоящее время (некоторые дневники, биографии, архивы писем, опрос ныне живущих представителей рода и т. п.), могло бы пропасть для будущего исследователя.

Кроме того, и среди современных читателей могут найтись многие такие, которые предпочтут самостоятельно проанализировать собранные документы с иных точек зрения, например придерживаясь какой-либо другой классификации характеров и т. п.

Принимая во внимание все сказанное, я строго придерживался принципа отделения документальной части настоящего исследования от обзорной и вообще от своих выводов и теоретических построений.

Клинический архив гениальности и одаренности (Эвропатологии)

...

посвященный вопросам патологии гениально-одаренной личности, а также вопросам одаренного творчества, так или иначе связанного с психопатологическим уклоном.

Выходит отдельными выпусками не менее 4 раз в год под редакцией основателя этого издания – д-ра медицины Г. В. Сегалина, завед. Психотехнической лабораторией и преподавателя Уральского политехнического института

Склад издания «Практическая медицина», Ленинград, т. 1–5, 1925–1930.

Том I, 1925

(две пагинации)

Вып. 1-й.

Цель нашего издания. – Стр. 3–6.

Г. В. Сегалин. О задачах эвропатологии как отдельной отрасли психопатологии, изучающей патологию гениально-одаренной личности и патологию творчества. – Стр. 7-23.

Г. В. Сегалин. Патогенез и биогенез великих и замечательных людей. – Стр. 24–90.

Отдел патографический

Г. В. Сегалин. К патографии Льва Толстого (к вопросу об эпилептических припадках у Льва Толстого). – Стр. 1-28.

Вып. 2-й.

Г. В. Сегалин. О гипостатической реакции гениальной одаренности. – Стр. 93–100.

К. А. Скворцов. Симптом «иллюзия уже виденного» – как творческий симптом. – Стр. 111–151.