Правила возвышения - Дэвид Коу

Своей репутацией опытного воина, которой он пользовался во всех королевствах Прибрежных Земель, Хаган был обязан исключительно своим победам на турнирах, устраивавшихся в замках Эйбитара, Везирна и Сирисса. Он изучал искусство ведения боя почти всю жизнь. Он знал, как командовать войском. Но, в отличие от Андреаса и кентигернского капитана, Виллида Темстена, которые, по крайней мере, постоянно отражали набеги анейранцев, Хаган практически не имел опыта ведения настоящих боевых действий.

Он пытался убедить себя, что это не имеет значения, что Андреас и Виллид тоже уже много лет не воевали и солдаты обеих армий одинаково неопытны. Но он прекрасно понимал всю несостоятельность подобных доводов. Сейчас он отдал бы половину своего войска, лишь бы Яван находился рядом. Нет, герцог отнюдь не был опытнее капитана, но все же Хаган чувствовал бы себя гораздо спокойнее, полагаясь на чутье Явана, а не на свое собственное.

Отстояв на посту положенное время, капитан проехал между солдатами, краем глаза продолжая наблюдать за Кентигернским лесом, а потом улегся на свою влажную постель и попытался уснуть. Он не увидел больше никакого движения на позициях противника, да и не ожидал увидеть. Хагану не хотелось спать, но он понимал, что должен уснуть, что завтра утром будет сражаться лучше, если выспится.

Капитан думал, что не сомкнет глаз большую часть ночи, но почти сразу погрузился в глубокий сон и проснулся, только когда первый бледный свет дня забрезжил на востоке. Многие солдаты уже встали, как и герцогиня, которая разъезжала на коне по лагерю, приветствуя мужчин уверенной улыбкой и ободрительными словами.

«Она подходит для этого дела лучше, чем я, — подумал Хаган, чувствуя приступ страха. — Это мне следовало бы подбадривать солдат».

Он поднялся на ноги и посмотрел в сторону леса. Во всех трех лагерях Андреаса наблюдалось оживленное движение, и капитан выругал себя за то, что спал так долго.

— Капитан!

— Да, миледи, — откликнулся капитан, отрывая взгляд от факелов кентигернского войска.

В слабом свете едва занявшейся зари герцогиня казалась усталой, словно совсем не спала ночью, и — несмотря на улыбку, предназначенную солдатам, — бледной и испуганной.

— Вы подумали, как расставить людей, чтобы успешно противостоять войску Андреаса?

Хаган кивнул. По крайней мере, это он сделал.

— Мы разделим отряд лучников на три части и две из них поставим по флангам, чтобы не дать противнику обойти нас с тыла. С третьей группой лучников мы пойдем в наступление. Я попробую нанести ощутимый удар по противнику еще до начала ближнего боя. Поскольку Андреас так далеко отошел от замка, чтобы встретить нас, вряд ли он станет ждать, когда мы первыми двинемся в атаку. Он не может пропустить нас — иначе потеряет свою крепость. Мы же, напротив, вполне можем занять оборонительную позицию. Покуда наши ряды не дрогнут, все будет в порядке.

Шона слабо улыбнулась.

— Мне придется положиться на вас, Хаган. Я в этом ничего не понимаю.

Капитан кивнул, ничего не отвечая, но спрашивая себя, заслуживает ли он доверия герцогини.

Несколько мгновений она выжидательно смотрела на него и наконец спросила:

— Наверное, нужно привести войско в боевую готовность?

— Да, конечно. Прошу прощения, миледи. Я… я еще толком не проснулся.

— Вы хорошо себя чувствуете?

— Вполне. — Он подошел к своему коню, стоявшему неподалеку, вскочил в седло и вместе с герцогиней вернулся к солдатам. Со всей возможной быстротой Хаган и лейтенанты построили людей во фронт длинными шеренгами, протянувшимися по широкой дуге; в соответствии с замыслом капитана, войско прикрывали с флангов два отряда лучников, окруженных меченосцами и копьеносцами.

Небо оставалось пасмурным. Они не видели солнца, всходившего у них за спиной, но ясно видели свет, медленно заливавший равнину, и столь же ясно слышали звуки «Марша Орлы», которые доносились со стороны неприятельского войска.

Солдаты Андреаса приготовились наступать тремя тесно построенными отрядами; средний отряд возглавлял сам герцог, грозно возвышавшийся на своем огромном коне, а другими двумя командовали Шерик и Виллид. Кентигернские солдаты пели все громче, но еще не начали двигаться к центру равнины. Хаган не понимал, почему они медлят.

Он оглянулся на своих солдат и увидел, что почти все смотрят на него. Почти все они были очень юными, не старше Ксавера — и у капитана болезненно сжалось сердце. Сколько из них останется в живых после сражения? Да, они владели оружием: он хорошо подготовил своих людей. Но, увидев страх в их глазах, Хаган внезапно усомнился, что одного умения будет достаточно.

Он не сразу понял, что солдаты ждут от него каких-то слов. Охваченный смущением, Хаган взглянул на герцогиню и Даниора и увидел, что они тоже выжидательно смотрят на него. Только этого ему не хватало. Он никогда не отличался красноречием. Воодушевлять войско надлежало герцогу, а Хаган, несмотря на свое благородное происхождение, всю жизнь был простым воином.

Он прочистил горло и выкрикнул:

— Мы идем в бой за Керг!

Солдаты издали воинственный клич, хотя и не такой, который мог бы вселить страх в сердца людей Андреаса.

— Мы идем в бой за нашего герцога, который стал королем!

Они вновь выразили свое согласие громким криком.

— Но в первую очередь, — сказал Хаган, поворачиваясь к Шоне и извлекая меч из ножен, — мы идем в бой за нашу королеву. — Он дотронулся клинком до своего лба и поклонился герцогине.

На сей раз войско испустило оглушительный вопль, который прогремел над равниной подобно раскату грома.

Солдаты Андреаса тоже издали воинственный клич, словно отвечая на вызов, и через мгновение из центра кентигернского войска в небо взмыла одинокая стрела. Последнее эхо воинственных кличей стихло, и Хагану показалось, что все взгляды устремлены на стрелу, которая на миг зависла над равниной, прежде чем начать стремительное падение. А когда она вонзилась в землю между двумя станами, оба войска хлынули вперед, и воздух огласился хриплым ревом солдат и звоном мечей, извлекаемых из ножен.

ГЛАВА 28

Шоне казалось, что именно так чувствует себя человек, оказавшийся в центре смерча. В ушах у нее гудело от жутких воплей, перед глазами все плыло от мелькания рук, ног и сверкавших мечей, которые со свистом рассекали воздух, — и герцогиня уже плохо понимала, где она находится и где чьи солдаты. Взаимное истребление людей носило чудовищно стихийный характер. Это было не сражение — по крайней мере в понимании Шоны, — а ураган, сотканный из крови, боли и смерти. Ни о каких организованных действиях, ни о какой тактике боя не было и речи. Солдаты просто калечили и убивали друг друга, истекая кровью, от которой трава на равнине вскоре потемнела и стала скользкой. Это было безумие. Это было сумасшествие. Назвать происходившее иначе значило бы солгать.