Они жаждут - Роберт Рик МакКаммон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я ведь хотел, чтобы ты остался дома, правильно? – сказал Палатазин мальчику, силясь улыбнуться, но эта жалкая попытка провалилась. – Куда мы направимся отсюда?
– Где-то там… – Томми с усилием отвел взгляд от Бенефилда. – Где-то там будет еще одна лестница, ведущая к верхнему подвалу. Я точно не знаю, где именно, но…
– Мы найдем ее. Пошли отсюда, пока собаки не вернулись. Не думаю, что их здесь хорошо кормят.
Зажав молоток в одной руке, а в другую взяв фонарь, Палатазин двинулся сквозь темноту, Томми шел рядом с ним.
XVI
– Умные игрушки, – сказал принц Вулкан, подняв один из кислородных баллонов из кучи оборудования, разложенного на столе в зале совета.
В глубокой сосредоточенности он разглядывал штуцер, потом повернул рычажок подачи и несколько секунд прислушивался к тихому шипению. Улыбнулся, перекрыл подачу и осторожно поставил баллон рядом с золотой чашей. Взял дыхательную маску, посмотрел на нее и опустил обратно.
– Умные, – повторил он. – Эти смертные умны, правда, Кобро?
Кобро усмехнулся в ответ. Он стоял у камина, там, где скорчились на полу отец Сильвера и Уэс. В руке он держал свой драгоценный маузер, хотя тот вряд ли мог понадобиться. Лицо священника, покрытое сверкающими бисеринками пота, которые медленно падали на рубашку, казалось этюдом в тонах боли. Капкан все еще сжимал сломанную левую лодыжку, железные зубья продолжали вгрызаться в кость. Сильвера лежал на боку, не в силах даже шевельнуть ногой, и каждые две-три секунды вздрагивал от боли. Но при этом так и не издал ни звука. Рядом с ним сидел Уэс, за спиной потрескивал огонь. Как только Кобро и Таракан отперли ворота и вышли из замка – сначала Таракан, проверявший своим посохом дорогу, на которой он днем всегда расставлял капканы, а следом за ним и Кобро, – Уэс мгновенно узнал альбиноса. А когда Таракан сорвал с Уэса кислородную маску, Кобро молниеносно выхватил пистолет из-под куртки.
– Я уже видел раньше этого сукина сына! Откуда я могу тебя знать, засранец? – Альбинос прищурился. – Ах да, прошлой ночью? Небольшая компашка в Восточном Эл-Эй? Та черная штучка, что была с тобой, чувак, очень даже ничего. Я шпилил ее клыками всю ночь напроле-е-ет…
Уэс вскочил с яростным пламенем в глазах, но Таракан тут же толкнул его посохом в спину. Кобро громко рассмеялся и обнажил клыки.
– Ты совсем рехнулся, чувак! Ты это понимаешь? Не-а, больше никаких резких движений. Мастер не разрешил мне забрать тебя… пока, но я легко могу разбить тебе коленную чашечку!
Кобро перешагнул через лежавшие в песке пружинные капканы и внезапно остановился в нескольких футах от Уэса.
– На нем есть что-то, что меня обжигает, Таракан! Найди эту штуку и избавься от нее. Скорее!
Таракан ухмыльнулся и ткнул посохом в живот Уэсу, в опасной близости к сломанным ребрам.
– Ты ведь сам снимешь одежду?
Уэс понимал, что это бесполезно, но все-таки сунул руку во внутренний карман куртки, рассчитывая хотя бы швырнуть оберег вампиру в лицо, но Кобро резко бросил:
– Держи его!
Таракан мгновенно кинулся на Уэса, сдернул с него куртку и отбросил в сторону. Ветер подхватил ее, унося все выше и выше, пока она не исчезла за краем скалы.
– Ага, – спокойно проговорил Кобро. – Этой штуковины больше нет. Забери у него пушку.
Таракан вытащил сорок пятый калибр из-за пояса Уэса. Теперь всякая надежда пропала, даже надежда на самоубийство.
Кобро сорвал с Сильверы маску, опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть его лицо, и провел дулом маузера по скуле священника. Сильвера пришел в сознание и простонал. Уэс надеялся, что священник умер, так было бы лучше для него самого. Пистолет у Сильверы тоже отобрали. Кобро нашел нож, раскрыл его и одобрительно присвистнул, а затем вытащил из кармана пузырек со святой водой.
– Что это за дерьмо? – спросил он.
Уэс не стал отвечать, а Кобро все смотрел на пузырек и его губы растягивались в злобном оскале.
– Не нравится оно мне, – прошипел он. – Черт, руку обжигает! Не нравится оно мне! НЕ НРАВИТСЯ!
Он вдруг вскрикнул, то ли от ярости, то ли от боли – трудно сказать, и выбросил пузырек в темноту. Кажется, Уэс различил звон разбитого стекла, но, может быть, ему просто послышалось. Внезапно Кобро ухмыльнулся в лицо Уэсу и приставил маузер к самому его горлу. Горячие, жуткие глаза просверливали Уэсу череп.
– Решил, что сможешь меня провести? Решил пронести эту дрянь – наплевать, что там в ней, – прямо к Мастеру, правильно? Ваша порода не может ничем навредить нам, чувак! Зато мы вам – можем!
Уэс промолчал, и Кобро отошел назад, неуверенно моргая; он уставился на руку, которой прикасался к пузырьку со святой водой, и Уэс не сомневался, что даже через перчатку и стекло вода опалила его кожу.
– Ты его понесешь! – Таракан показал посохом на Сильверу. – Пошевеливайся!
Так они и прошли через ворота во двор замка. Поддерживающий священника, который не мог ступить на раненую ногу, Уэс поморщился, когда услышал, как Таракан задвигает засов. Перед ними высился замок – Лысая гора, на которой веселится и пляшет нечисть. Они поднялись по широкой лестнице к массивной входной двери с двумя жуткими горгульями, сидевшими в позе роденовского «Мыслителя» поверх каменных обелисков по бокам, и ухмыляющимися каменными лицами по кругу. Кобро открыл дверь и протолкнул в нее пленников. Дверь закрылась, два засова с лязгом встали на свои места.
Шагая по широкому холодному коридору, Уэс ощущал, как вокруг него движутся силуэты, перебегают дорогу, сверкают голодными глазами из дверных проемов, отвратительные бледные лица, повисшие посмертными масками во мраке,
