Цирк проклятых. Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

Потом я выбралась на камень, а со штанины текла вода ручьем. До дна я ногой не достала. Насколько можно было судить по клоунаде Айкенсена, с обеих сторон от камня вода мне по пояс. А я нашла яму, в которую могла бы уйти с головой. Везение — хорошо, что я туда только ногой попала.

Айкенсен надо мной смеялся. Будь это кто другой, я бы посмеялась с ним вместе, но это был он, и смеялся он надо мной.

— Я хотя бы фонарик не выронила!

Даже для меня это прозвучало ребячески, но он перестал ржать. Иногда и ребячеством можно достичь своего.

Я уже была рядом с кожей. Вблизи она производила впечатление еще более сильное. Еще с берега я поняла, что это кожа пресмыкающегося. Теперь было видно, что это определенно змея. Самые большие чешуйки были размером с мою ладонь. Пустые глазницы — размером с мяч для гольфа. Я протянула руку, чтобы ее потрогать, и что-то обвилось вокруг моей руки. Я вскрикнула, не сразу сообразив, что это — свободно болтающаяся в воде змеиная кожа. Когда ко мне вернулось дыхание, я коснулась шкуры, ожидая встретить пальцами легкую кожу-выползок. Шкура оказалась тяжелой и мясистой.

Я поднесла ее край к свету — это не был выползок. Со змеи содрали кожу. Была ли она жива, когда это сделали, — вопрос теперь спорный. Сейчас она уже мертва. Мало кто из живых существ может выжить после сдирания кожи заживо.

В чешуйках и в форме головы что-то напоминало кобру, но сами чешуйки опалесцировали даже в свете фонаря. Эта змея не была одноцветной — она была как радуга или как нефтяная пленка на воде. Цвет менялся в зависимости от угла освещения.

— Ты будешь с ней играться, или все же водолазы ее заберут? — спросил Айкенсен.

Я не обратила внимания. Тут что-то такое у змеи на лбу, между глаз, что-то гладкое, белое, круглое… Я ощупала эту штуку пальцами. Жемчужина. Жемчужина размером с мяч для гольфа. Какого черта делает гигантская жемчужина в голове змеи? И почему тот, кто ее ободрал, не забрал жемчужину?

Айкенсен потянулся и потрогал кожу.

— Брр! Что это за гадость?

— Гигантская змея, — ответила я.

Он с воплем отдернул руку и стал обтирать о рукав, будто хотел стереть само ощущение гладкой кожи.

— Боишься змей? — спросила я.

— Нет! — огрызнулся он, но мы оба знали, что это неправда.

— Слушайте, сладкая парочка, вам там хорошо на камнях? — спросил Титус. — Давайте дело делать.

— Что-нибудь существенное было в положении этой кожи, Анита? — спросил Дольф.

— Думаю, нет. Наверное, она просто зацепилась за камень. Не похоже, чтобы ее нарочно туда положили.

— Тогда мы можем ее забрать?

Я кивнула:

— Да, пусть работают водолазы. Айкенсен уже проверил, что хищников в воде нет.

— Что это значит? — глянул на меня Айкенсен.

— Если бы там были какие-нибудь жуткие твари, они бы тебя съели, а раз они этого не сделали, значит, их там нет.

— Ты меня использовала как наживку!

— Ты сам упал.

— Миз Блейк, можем мы ее забрать? — спросил Титус.

— Да, — ответил Дольф.

— Давайте, ребята.

Водолазы переглянулись.

— Можно включить прожектор? — спросил меня Мак-Адам.

— Валяйте.

Луч ударил в меня. Я прикрыла глаза рукой и чуть не соскользнула в воду. Господи, до чего ярко! Вода осталась такой же черной, бурной и непрозрачной, но камни заблестели, и мы с Айкенсеном оказались на авансцене. Змеиная кожа заискрилась всеми цветами радуги.

Мак-Адам надвинул маску на лицо, зажав во рту загубник. Его примеру последовал только один водолаз. Наверное, чтобы снять эту шкуру, не надо лезть в воду всем четверым.

— А зачем они понадевали акваланги, чтобы болтаться в них на мелком месте? — спросил Айкенсен.

— Страховка на случай, если водолаза подхватит течение или он попадет в яму.

— Здесь не такое сильное течение.

— Достаточно сильное, чтобы унести шкуру, если оно ее подхватит. С аквалангом можно ее догонять, куда бы ее ни понесло.

— Ты говоришь так, будто сама это делала.

— Я сдавала на удостоверение водолаза.

— Экая ты многогранная, — сказал он.

Водолазы уже добрались до нас. Баллоны аквалангов казались выступающими из воды спинами китов. Мак-Адам приподнял лицо над водой и рукой в перчатке взялся за камень. Вынув загубник изо рта, он шевелил ластами, удерживаясь на течении. Второй водолаз был возле Айкенсена.

— Ничего, если мы порвем эту шкуру? — спросил Мак-Адам.

— Я ее отцеплю с этой стороны скалы.

— Руку замочите до плеча.

— Но ведь выживу?

Лицо его под маской и капюшоном трудно было разглядеть, но он точно нахмурился.

— Выживете.

Я опустила руку, коснулась воды. От прикосновения к ледяной поверхности я остановилась в нерешительности, но только на миг. Погрузив руку в воду до плеча, я хотела ее распутать, но наткнулась на что-то твердое и скользкое — не на кожу. С визгом я отдернула руку, чуть не плюхнувшись в воду. Как-то сохранив равновесие, я вытащила пистолет.

Только я успела сказать: «Там что-то есть!» — как оно вынырнуло на поверхность.

Круглое лицо с вопящим безгубым ртом взметнулось вверх, руки вытянулись к Мак-Адаму. Оно свалилось обратно в воду, я только успела заметить проблеск темных глаз.

Водолазы рванули к берегу уверенными сильными гребками, будто за ними гнался сам сатана.

Айкенсен попятился и свалился в воду. Он вскочил, отряхиваясь, с пистолетом в руке.

— Не стреляй! — крикнула я. Эта штука снова всплыла на поверхность. Я соскользнула к ней. Тварь завизжала, человеческие руки потянулись ко мне. Она вцепилась в мой жакет и подтянулась ко мне. Пистолет был у меня в руке, но я не стреляла.

В нее целился Айкенсен. С берега неслись крики, к нам бежали копы, но времени не было. Были только мы с Айкенсеном посередине реки.

Тварь цеплялась за меня, уже не крича, просто цеплялась, будто, кроме меня, в мире не осталось ничего. Безухим лицом она ткнулась мне в грудь. Я направила пистолет в грудь Айкенсену.

Это привлекло его внимание. Он мигнул, вгляделся в меня.

— Какого черта?

— Прицелься куда-нибудь в другое место, Айкенсен.

— Как мне надоело смотреть в дуло твоего пистолета, стерва ты этакая!

— Взаимно, — ответила я.

Голоса стали громче, к нам бежали люди. Несколько секунд оставалось. Несколько секунд, пока нас кто-то спасет. Несколько секунд опоздания.

Рядом с Айкенсеном шлепнулась пуля — так близко, что его окатило водой. Он дернулся, и его револьвер выстрелил. Тварь бешено дернулась, но я уже нырнула за камни. Она держалась за меня, как приросшая. Мы проплыли мимо большой скалы, телепаясь в змеиной шкуре, но я сумела не отвести браунинга от Айкенсена. Выстрелы его «магнума» гремели в воздухе, отдаваясь вибрацией у меня во всем теле. Если он повернется к нам, я выстрелю.