Война мага. Том 2. Миттельшпиль - Ник Перумов

Поури соседство мертвецов ничуть не волновало – до тех пор, пока у них оставалась их Ишхар.

Рыся, несмотря на категорический запрет некроманта, один раз на свой страх и риск всё-таки слетала к Аркину – вернулась вся покрытая гарью.

Город приготовился к обороне. Преподобный Этлау лично обходит парапеты, ободряя несущих стражу. По словам драконицы, инквизитора где-то изрядно потрепало, он передвигался, опираясь на внушительный костыль. Со всех сторон к крепости стекаются и войска, и мирные жители – слухи о надвигающейся армии Разрушителя наводнили округу, и охваченные ужасом обитатели бежали, бросая всё нажитое.

Отыскала Рыся и птенцов. Во всеобщей суматохе эти, похоже, выиграли больше всех – пробирались глухим бездорожьем, не совались на большаки и тракты, стороной обходили баронские замки и все мало-мальски крупные поселения. Старшая явно берегла их силу, готовясь к одному-единственному и решительному удару. Однако в её осторожности таилась и слабость – путь птенцов ложился извилистыми петлями, в то время как Фесс, отбросив осторожность, вёл своих поури и зомби напролом. Страх расчищал им дорогу лучше, вернее и мечей, и колдовства.

Нельзя сказать, что дорога эта оказалась целиком и совершенно бескровной. То поури, то зомби «прихватывали» очутившегося у них на пути несчастного, не успевшего (или слишком спешившего) убраться у них с дороги. Карлики не занимались мучительством, никого не насиловали и не обирали – они просто и деловито умерщвляли свои жертвы (быстро и без всяких излишеств), после чего разделанные тела отправлялись в котлы. По слову Ишхар поури берегли свою ярость для Аркина.

Зомби не нуждались в еде. Фесс не раз и не два вспоминал тех, что встретились ему под Пиком Судеб, как будто бы наделённые собственным сознанием и даже потребностью в питании, но его неуклюжим созданиям было далеко до тех шедевров прикладной некромантии. Тем не менее зомби Фесса постепенно свирепели, хотя от них пока что можно было убежать, они не отличались настойчивостью «настоящих» неупокоенных. Они убивали, но всё ещё без должного «азарта», если это слово только вообще можно применить к поднятым из могил мертвецам.

Колонны неупокоенных растянулись на несколько лиг. Всё веселее пригревало весеннее солнце, однако всё живое, даже звери и птицы, спешило убраться с дороги армии мёртвых. С военной точки зрения длинные цепи зомби представляли собой отличную цель; казалось нетрудным ударить собранными в кулак тяжеловооружёнными всадниками, смять и растоптать гниющие тела копытами боевых коней, а тех, кто попытается сопротивляться, нанизать на длинные копья.

Один барон оказался настолько храбр и глуп, что попытался это проделать. Почти пять десятков всадников на добрых конях, закованных в железо, с гиканьем ударили прямо в середину тонкой цепочки мертвяков, вяло тащившихся под ненавистными для них полуденными лучами. Конные арбалетчики рыцарской свиты на ходу дали залп и спешились, торопясь перезарядить своё оружие, настолько тяжёлое и дальнобойное, что, сидя в седле, этого сделать было никак невозможно.

Иные из этих стрел пробили тела мёртвых насквозь, иные оторвали руку, несколько попали настолько удачно, что подрубили ноги. Зомби медленно повернулись навстречу угрозе, вытянули руки, где в прорехах сгнившей плоти виднелись кости, и потащились прямо на несущихся всадников.

Те сумели обуздать бесящихся от ужаса коней, не потеряли строй, и первый удар их был поистине великолепен. Пять десятков копий вонзились разом, словно направляемые одной рукой; острия сносили головы, дробили грудные клетки, иных мертвяков просто разрывало пополам; всадники громко пели гимны Спасителя, призывая Его благословить их оружие.

Громыхающий и лязгающий клин насквозь пробил редкий строй зомби, втоптал многих в дорожную грязь; однако к каждому из рыцарей, точно пиявки, прицепилось по мертвяку. Кто ногтями, кто зубами, они ухватились за что только могли, подтягиваясь всё выше, пока не схватились с закованными в броню наездниками врукопашную. Кто-то из рыцарей успел отбросить копьё и размахнуться мечом; но даже разрубленные пополам, так что нижняя часть торса и ноги остались на земле, неупокоенные не сдавались. Мёртвые пальцы с чудовищной силой сдавливали стальные шлемы, и железные их бока сходились так, что из смотровых щелей и дыхательных решёток выплёскивалось красно-серое месиво.

Люди падали, вставали на дыбы обезумевшие кони, несмотря на тяжесть навьюченных на них доспехов. Лихой прорыв мгновенно обернулся истреблением, полным и всеобщим. Мёртвые не брали пленных и не давали пощады.

Только один всадник сумел избегнуть общей участи. Бросив бесполезное копьё, он крутил вокруг себя полутораручный меч-бастард, с завидной ловкостью отрубая тянущиеся к нему руки мертвяков. Его громадный жеребец, храпя, ловко бил подступающих зомби копытами, так что те отлетали на два десятка шагов и тупо корчились в грязи, норовя подняться, несмотря на сломанные кости.

Однако мёртвые наступали, и их не пугали потери. Даже изломанные, с оторванными руками и ногами, они пытались хоть на зубах, но ползти в бой.

И, наверное, тут бы рыцарю и пришёл конец, но над полем боя внезапно мелькнули серебристо-жемчужные крылья; стремительный дракон камнем рухнул из серых туч, выставляя когти, каждый из которых мог насквозь пронизать любой доспех. Рыцарь заметил её слишком поздно, тяжёлый меч не успел подняться для защиты, однако дракон, вместо того чтобы сбросить незадачливого воителя с коня на поживу сгрудившимся вокруг неупокоенным, выдернул всадника из седла и легко взмыл с ним вверх, к плотным непроглядным облакам.

Рыцарь обмер, обвис в железных объятиях, меч вывалился из ослабевшей руки и рыбкой устремился к земле; однако дракон, пронесясь над побросавшими оружие арбалетчиками, швырнул рыцаря прямо у них на пути, после чего резко взмахнул крыльями, исчезая в сером мареве.

Неупокоенные уже вновь вытягивались неправильной, раздёрганной колонной, тащились по грязи, глубоко проваливаясь и оставляя лохмотья полуистлевших одеяний.

Нападавшие поняли намёк. Подоспевшие солдаты подняли под руки шатающегося рыцаря и повели прочь. Приступать к колонне больше никто не пытался.

Расстояние между птенцами и армией некроманта неуклонно сокращалось.

Ближе к Святой Области началась настоящая пустыня.

Нет, тут густо поднимались леса, тут расстилались ухоженные поля, с которых руки трудолюбивых пахарей вынесли столько валунов, что хватило бы на настоящую крепость, но людей здесь не осталось. Никого. Ушли все, не забыли ни псов, ни кошек – святые братья не оставляли страшному некромансеру никакой поживы.