Люби меня - Елена Тодорова

Красиво, стильно и значимо.

Но…

Что-то пошло против Сашиных планов. А я даже не знаю, что. Хотя, чтобы догадаться, много ума не надо.

Александр Георгиев: Спускайся. Я внизу.

Смотрю на эту эсэмэску и как никогда сильно радуюсь. Есть что-то особенное в том, что он не спрашивает, а именно зовет. Сейчас для меня это равносильно: «Прыгай. Я поймаю».

Тонирую пудрой все предательские покраснения и подкрашиваю глаза. Не хочу, чтобы Сашка узнал, сколько я сегодня плакала.

Прихватываю кое-какие вещи и спускаюсь.

– Ты как? Нормально? – спрашивая, задерживает на мне взгляд.

Я только села. Не успела его поцеловать.

– Все супер!

Тянусь через консоль и прижимаюсь – губами, лицом, грудью.

– Мама тебе что-то говорила? – тот же внимательный взгляд.

И у меня жжет от перенапряжения нервы. До паленого мяса. До крови. До боли.

– Нет, – отмахиваюсь. – А что? Тебе говорила что-то?

В глазах снова скапливаются чертовы слезы. Но, слава Богу, удается их проморгать.

– Нет. Мне ничего не говорила, – отзывается Сашка. – Ты, если вдруг что, не стесняйся. Скажет что-то неприятное, сразу мне говори. Я ей вставлю мозги. Договорились?

– Угу… Договорились, – улыбаюсь уже искренне. Радуюсь, что он не только ее, но и меня от нее защитить готов. Хоть я и не собираюсь накалять отношения, это очень важно. – А сейчас куда? Покатаемся?

– Можно.

И мы едем, как обычно, на набережную. Ужинаем в уютном ресторанчике. А после долго гуляем у моря.

– Я не нравлюсь твоей маме, да? – осмеливаюсь все-таки в какой-то момент спросить.

– Ну да, не нравишься, – отвечает Сашка честно и несколько раздраженно. Последнее явно не мной спровоцировано. – И что? Мне похуй. Не ей решать, с кем мне быть.

– Дай Бог… – отзывается мое подсознание.

– Что?

Саня притормаживает и заставляет остановиться меня. Обнимая, проходится ладонями по спине до самых ягодиц. А потом обратно поднимается и замирает в районе лопаток.

– Если она начнет зарываться, я тебя сразу же изолирую.

– Мм-м… Это куда, интересно?

– Туда, где никто тебя не достанет.

– Я просто хочу быть с тобой, Саш… – выдыхаю, прижимаясь к нему лицом. – Всегда.

– Мы будем, – обещает он. – Будем всегда вместе, Сонь.

Скрепляем эту клятву поцелуем, как печатью. Ласкаем друг друга, пока не немеют губы. Учитывая холодный ветер, назавтра они у нас обоих потрескаются. Но это уж точно мелочи.

Доходим до конца набережной, поднимаемся по лестнице к парку и садимся на колесо обозрения. Открывающимся видом лишь вначале наслаждаемся. Потом снова отдаемся поцелуям. Я сижу на Сашке верхом и практически залезаю вместе с ним в его куртку. Греем друг друга, потому что погода уже давно не радует. Иногда под порывами промозглого ветра ощутимо дрожим. Но это не умаляет восторга, который переполняет наши влюбленные сердца.

– Я тебя до смерти, – рычит Саня, игриво покусывая мою шею.

– Я тебя до смерти! – со смехом вторю ему я.

А потом Георгиев вдруг решает, что мы здесь теряем время почем зря и объявляет, что мы едем в горы на Западную. Собираемся уже посреди ночи и выдвигаем в долгую дорогу. Восемьсот с лишним километров вдвоем. С частыми остановками на кофе и чтобы поесть.

– Это так круто, Саш… Так романтично! – захлебываюсь фееричными эмоциями я. Стоим с парующими стаканами на очередном постое у драйв-кафе на окраине города. Светает. Я ловлю ладонями снежинки. – Правда романтично?

– Правда, – усмехается мой любимый принц. Когда целует, шепчет практически в губы: – Блядь, какая ты сладкая.

– Это все шоколад… – хихикаю я.

– Нет… Черт… Я уже знаю, что не в еде дело… Это ты, Солнышко. Самая вкусная сладкая, – облизывая, целует все крепче.

– А ты самый вкусный соленый… – выдыхаю я.

– Блядь… – почти стонет он. – Я думаю…

Догадываюсь, о чем. Но все равно спрашиваю.

– О чем думаешь?

– О том, как по приезде в гостиницу всю тебя залижу…

– А я… Я тебя, Санечка…

– Блядь… Слышишь, как мое сердце свирепствует? Слышишь?

– Конечно, слышу.

– Это все ты.

– И ты… Мое ведь тоже!

– Без ума от тебя, – припечатывает, привязывая к себе еще сильнее.

– Без ума от тебя, – отражаю я не менее жарко.

Губы сливаются. Глаза закрываются. Время останавливается.

И весь мир меркнет.