И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

– Великий Государь, тут французы до тебя просятся, – прервал ход царских мыслей дьяк Фёдор.

– Скажи послам, что Дума боярская ещё не решила их вопрос, – махнул на дьяка рукой Михаил и по его лицу понял, что не получится так.

– Прости надёжа Государь, но это не послы, те вчерась приходили и я им это же и сказал. Это учёные из Франции по приглашению князя Пожарского.

– Вот как! Петруша последних в Европе выгребает, уже немецкие земли все очистил от умных людей и теперь за Францию взялся, ну что ж, зови, только что с толмачом?

– Я уже парнишку кликнул из приюта сиротского, говорят, он зело в языках продвинулся, – Фёдор запустил в палату рынд и белобрысого веснушчатого мальчонку лет десяти.

– Как звать тебя, толмач? – улыбнулся бухнувшему на колени мальчику Михаил.

– Иннокентием, прозываюсь, Великий Государь, – пискнул парнишка.

– Разумеешь ли язык франков? – Михаил продолжал улыбаться. Вот и ещё одна затея Петра Дмитриевича плоды принесла, подрастают в приютах толмачи, а не на улице тати.

– Немного разумею, – мальчишка опустил голову, но царь успел заметить в глазах радость, видно остальные языки не так хорошо знал юный толмач.

Французов было шестеро. Все ещё не старые, есть даже совсем молодые, не старше самого Михаила.

– Представьтесь господа учёные, – предложил Михаил Фёдорович, кивнув головой на их долгие расшаркивания.

Чуть вперёд вышел чернявый малый с военной выправкой и полувоенной одежде.

– Рене Декарт, Ваше Величество, изучал право в Пуатье, занимаюсь математикой и философией в перерывах между воинской службой, – француз отвесил учтивый поклон.

– Как же связаны между собой воинская служба и математика, считаешь убитых врагов, – засмеялся собственной шутке Государь.

Когда его слова мальчик перевёл на французский, дружно гоготнули все шестеро.

– Нет, Ваше Величество, просто нужно на что‑то жить, вот и приходится наниматься на службу.

– Правильно ты, сделал Рене, что приехал, у князя Пожарского учёные на кусок хлеба с толстым слоем шоколадного масла всегда заработают. Я пока с другими поговорю, а ты посмотри учебники по математики за первый, второй и третий класс школы, что в Вершилово, – Михаил кивнул, и дьяк Фёдор принёс учебники по математики на латинском языке.

– Клод Гаспар Баше сьер де Мезириак, – представился второй учёный. Этот был старше, на вид лет сорока, а то и побольше.

– Чем же ты, Клод, занимаешься?

– В 1612 году я опубликовал отдельной книгой сборник занимательных арифметических задач, а в этом году вышел мой перевод с греческого арифметики Диофанта с комментариями, – учёный преподнёс Михаилу огромную тяжеленную книгу в кожаном переплёте.

Да, далеко ещё Европе до качества книг барона Шваба.

– Что ж, люди, которые пишут книги, нам нужны, езжай и ты в Вершилово, там тебе помогут превратить сей труд вот в такие удобные и красивые книги, полистай их пока, – Михаил позволил второму математику присоединиться к увлечённо штудирующему учебники Декарту.

– Жерар Дезарг. Я, Ваше Величество, только начал заниматься геометрией, сейчас пишу "Трактат о перспективе", пока же, как и господин, Декарт, состоял на службе в армии.

– Вот и хватит стрелять, пусть воюют те, кто книг не пишет, езжай Жерар и ты к князю Пожарскому, там свой трактат и допишешь и напечатаешь.

– Альбер Жира́р, Ваше Величество, я, как и господин де Мезириак занимаюсь переводом греческих геометров и математиков, сейчас пишу "Трактат по тригонометрии", – учёный с завистью посмотрел в сторону увлечённо шёпотом спорящих Декарта и Мезириака с учебником математики за третий класс в руках.

– Присоединяйся Альбер к своим собратьям, тоже нужно тебе в Вершилово, там и твой трактат напечатают.

– Клод Мидорж, Ваше Величество. Состоя на государственной службе по судебному ведомству, я с увлечением занимаюсь математикой. В настоящее время пишу книгу о "Конических сечениях", – этому тоже было лет под сорок, но парик этот возраст скрадывал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– И ты, Клод, поезжай в Вершилово, раз тебя князь Пожарский пригласил, он умнейших выбирает по всей Европе, значит и ты их таких.

Оставался последний. Этот тоже был не молод.

– Позвольте представиться, Ваше Величество. Я – Жан Франсуа, учитель Рене Декарта и Марена Мерсенна по коллежу Ла Флеш. У меня нет приглашения от князя Пожарского, но коль мои ученики один за другим покидают Францию, то и я решил посмотреть на сказочную Пурецкую волость. Если, конечно, вы позволите, Ваше Величество? – учитель низко поклонился.

Михаил внутренне улыбнулся, вот ведь Петруша, цель себе, что ли такую поставил, сначала всех астрономов из Европы переманил, теперь всех математиков и геометров. Шесть математиков будут сидеть в соседних кабинетах вершиловской Академии Наук и этой самой наукой заниматься, ходить друг к другу в гости, спорить, писать книги и не думать о хлебе насущном, его принесут. Замечательные условия, любой поедет.

– Конечно, езжай и ты, Жан. Учите наших детей, пишите книги, я сегодня же грамотку велю для вас составить на проезд в Вершилово. И стрельцов с десяток с вами пошлю, на всякий случай.

– Спасибо, Ваше Величество, но в Европе идёт война, и мы взяли с собой по совету Пожарского двадцать французских мушкетёров, – поклонился Жан Франсуа.

Надо же, Петруша, теперь и мушкетёров собирает.

– Ничего, стрельцы тоже не помешают. Езжайте, господа и чем быстрее, тем лучше, а то князь скоро уезжает из Вершилово. Вас, конечно, и без него встретят и обустроят, но лучше вам с ним повидаться. Как вам учебники для детей, господа? – Государь осмотрел всех математиков.

– Жаль, что в коллеже Ла Флеш не было таких учебников, как всё просто и доступно написано, нужно обязательно отправить эти книги во Францию, – за всех ответил Декарт.

– Обязательно отправим, и ваши книги, что напечатают в Вершилово тоже. Всё, господа, вы свободны. Торопитесь.

Событие тридцать седьмое

У Петра Пожарского, наконец, появилось время разобраться с интродуцированными культурами. Жители южноамериканского континента на этот раз занимали гораздо большую площадь, чем в первый год и убирали их другие, князь сейчас только картошку перебирал.

Картофель был разделён на три кучки. Из десяти клубней, что были с куриное яйцо, выросло 145 штук, Пётр выбрал опять десяток самых крупных и 100 помельче. Этот десяток был, может чуть крупнее, чем в первый раз, а может, так только казалось, желаемое выдавалось за действительное. Из сотни остальных посаженных получилось целых два мешка. Пётр и отсюда отобрал десяток самых крупных и сотню помельче. А две картофелины вообще отдельно положил, они явно были самыми большими из всех перебранных. Посадим их отдельно.

Картофель из семян тоже порадовал, из него Пожарский тоже отобрал десяток самых крупных и сотню помельче. Остальные разделил на две кучки, самые мелкие отдал кухарке, чтобы отварила и с грибками подала, а большую часть отдал Полуярову, чтобы он одному из крестьян их отдал на посадку в следующем году.

Кукурузы было посажено почти десять тысяч растений, все через рассаду. Получилось целое поле в полгектара. Собрали две с лишним тонны. Замечательный урожай. Здесь селекцию провели по двум признакам, во‑первых, собрали самую скороспелую, а во‑вторых ту, что дала по три початка. На следующий год сажать будем столько же.

Подсолнух опять не порадовал. Даже скорее огорчил. Как был мелкий, так и остался. Как только русские крестьяне вывели его, ничего про селекцию не зная? Ладно, Пётр выбрал опять сотню самых крупных и сотню чуть поменьше. Посеянный под зиму, вымерз. Всё‑таки южное растение. Будем работать, что ещё остаётся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Топинамбур дал приличный урожай, князь выбрал снова с ведро покрупнее и отдал на посадку, остальное тоже велел отдать крестьянам, пусть сразу посадят, не захотят, есть, ботву на силос истратят.