История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг. - Анатолий Тарас

В СССР в течение нескольких десятилетий осуществлялся крупномасштабный проект по созданию человека принципиально нового типа — «человека советского», которому исследователи присвоили научное обозначение «гомо советикус» (homo soveticus)[142].

СССР уже более 16 лет мертв, но «гомо советикус» никуда не исчез, разве что несколько трансформировался. Миллионы граждан России, Украины, Беларуси, других стран СНГ до сих пор обладают его менталитетом. Это поистине удивительно: среди русских, украинцев и беларусов живут люди, психологически не являющиеся ни русскими, ни украинцами, ни беларусами. Они иной национальности — советской. На территории СНГ, в том числе в Беларуси, одновременно существуют две большие группы населения — национальная и советская, которые находятся в конфликте между собой, так как их потребности, интересы, ментальность во многом не просто различны, а противоположны.

Сразу возникает вопрос: зачем понадобилось создавать «нового человека?» Ответ надо искать в области политики. Банда политических авантюристов, именуемая большевиками, захватившая власть в России в 1917 году и превратившая её население в своих рабов, не могла долго держаться только на штыках. Единственной надёжной гарантией сохранения господствующего положения могло служить для них превращение основной массы населения из рабов «по принуждению» в рабов «по убеждению»[143].

Раб, подчинённый силой, способен восстать в любой момент (вспомним Спартака или Пугачёва). А вот раб, добровольно принявший свое рабство, увидевший и прочувствовавший все выгоды такого состояния (а они тоже есть!), не просто подчиняется власти, но теряет сам инстинкт сопротивления. Он чрезвычайно пластичный материал («человек-глина»), покорно принимающий всё, что предлагают ему «вожди» — эти публичные посредники между массой рабов и классом новых господ. Более того, раб «по убеждению» готов защищать своё рабское состояние и благополучие своих хозяев всеми силами, средствами и способами.

В песне «Совки» Игоря Талькова (убитого, кстати говоря, в 1991 году «при невыясненных обстоятельствах») есть слова удивительного прозрения:

«…Они в создании своем не виноваты,Их вырастила власть,Ей надо наплодить дегенератов,Чтоб ненароком не упасть»…

В переводе с поэтического языка на научный, эти строки означают примерно следующее. Большевики решили превратить народы бывшей Российской империи в покорное стадо, не только неспособное к сопротивлению им, но и старательно работающее на «новых господ», что называется, «с энтузиазмом и с песней», а также готовое защищать их от внешних и внутренних врагов «не щадя своих сил, здоровья и даже жизни». Для этого надо было создать «новых людей», осознанно разделяющих провозглашённые большевиками бредовые идеи. Ради обеспечения своего замысла большевики разработали концепцию «нового человека», в действительности — «нового раба», но принадлежащего уже не конкретному владельцу, а государству в целом (фактически, новому классу эксплуататоров — партийной номенклатуре).

Идеологи большевиков утверждали, что в результате революции, гражданской войны, реформирования всех областей экономической, политической и культурной жизни в СССР произошла не деградация общества, а напротив, были обретены новые позитивные качества (например, коллективизм), благодаря которым общество в целом и каждый конкретный человек в отдельности поднялись на более высокую ступень исторического развития. Правда в таком заявлении только то, что «гомо советикус», как социально-психологический тип, действительно принципиально отличается от личности традиционного типа, воспитанной в духе христианского мировоззрения, гуманистической культуры и принципов правового общества.

Для формирования людей «нового типа» большевики использовали три основных средства — пропаганду, террор и образование.

Главный принцип пропаганды большевиков оказался принципиально новым для своего времени. Это уже потом все пошли по их стопам — и нацисты, и диктаторские режимы второй половины XX века. Большевики, в отличие от просветителей XVIIІ и XIX веков, не верили в человеческий разум. Они поняли, что для убеждения масс не надо ничего логически обосновывать и доказывать. Если хочешь заставить множество людей поверить во что-то одно, сформулируй это положение как можно проще и повторяй его тысячи раз — долби и долби в одну точку. Весь секрет — в повторении.

Но при этом важно возбуждать своей пропагандой самые примитивные эмоции. Например, гнев против реального или мнимого врага, жалость к самим себе (к той аудитории, на которую рассчитана пропаганда), веру в то, что кто-то «сверху» (большевики) спасёт их от всех бед, а им для этого надо только поддержать призыв пропагандистов — здесь, сейчас, по этому конкретному поводу. Дальше всё изменится к лучшему, словно в сказке. Если не завтра, то очень скоро.

Ещё от субъектов пропаганды требовалось создавать образы, воплощающие две противоположные черты. С одной стороны, большевики должны были казаться былинными героями, способными сокрушать рати супостатов (отсюда «железные коммунистические дивизии» и прочее в том же духе), то есть подавать себя как нечто высшее. С другой стороны, надо было выглядеть простыми, понятными, «своими в доску», похожими на толпу, со всем её невежеством, глупостью и предрассудками.

Именно таков был метод убеждения Ленина (прочтите внимательно его работы, особенно речи). Он не использовал ни доказательств, ни логики, только долбил и долбил одно и то же. И таков его образ: «совсем простой», «прост, как правда»!

Средствами большевистской пропаганды служили публичные выступления (деятели КПРФ по сей день придают им решающее значение в предвыборных кампаниях), газетные публикации, листовки и плакаты с броскими лозунгами, коротенькие пропогандистские брошюрки, напечатанные крупным шрифтом, радиопередачи. Спрятаться в СССР от пропаганды никто не мог, особенно в городах и на производстве. Митинги, собрания, лекции, политинформации, демонстрации…

Кроме того, большевики использовали во всю мощь кино. Ленин не зря утверждал, что «кино — наиважнейшее дело». Сегодня нам трудно даже вообразить ту колоссальную силу эмоционального воздействия, которое оно оказывало на массы в 30-е и 40-е годы. Фильмы, предельно примитивные по своим сюжетам, идеологии, режиссуре, актерской игре вроде «Броненосца Потёмкина», «Максима», «Чапаева» сыграли гигантскую роль в деле оболванивания миллионных масс. У сегодняшнего зрителя они вызывают скуку и недоумение: чем здесь восторгались наши деды?

Первым, кто выдвинул концепцию создания «нового человека», был Николай Бухарин (по определению Ленина — «главный теоретик и любимец партии большевиков»). Он ещё в 1915 году заявил о неизбежности «складывания нового типа человека» при социализме. И он же чётко указал, что главным средством такого «складывания» является насилие. В 1919 году в своей работе «Азбука коммунизма» Бухарин писал:

«Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная oт расстрелов и кончая трудовой повинностью, является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи».

Формы большевистского насилия были многообразны: экспроприация собственности имущих классов и слоёв населения; «разбуржуазивание», «расказачивание» и «раскулачивание»; принудительное уравнивание населения по имущественным, культурным, идеологическим параметрам; агрессивный атеизм, тюремное заключение, казни…

Но центральным звеном всей большевистской системы «перековки» стал концентрационный лагерь. Напомню, что трудовые лагеря для перевоспитания «классово чуждых элементов» придумали Ленин и Троцкий, первые такие учреждения появились уже в 1918 году. Советские концлагеря исполняли не столько карательные, сколько экономические и воспитательные функции. Один поляк из Западной Беларуси (Александр Ват), прошедший через советские лагеря, написал:

«Название «исправительно-трудовой лагерь» является абсолютно точным. Это исправительный лагерь, только с одной оговоркой. Происходит не исправление тех пяти или пятнадцати миллионов узников, ведь это меньшинство…, а дело во всём населении. Почти в каждой семье кто-то был в лагере, и каждый мог ждать, что туда попадёт. И в этом было всё дело, чтобы каждый знал, что ему это угрожает каждую минуту, что лагерь страшен, и что об этом нельзя говорить… Чтобы посредством лагерей воспитывать всё население, которое ещё не сидело в лагере».

Александр Солженицын в своем знаменитом исследовании «Архипелаг ГУЛАГ» оценивал число заключённых советской лагерной империи в 1938 году в диапазоне от 12 до 15 миллионов человек! Но ведь 15 миллионов — это почти каждый десятый житель страны. А если исключить детей до 12 лет, немощных стариков и беспомощных инвалидов, то ещё больше, каждый седьмой или даже шестой!