История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг. - Анатолий Тарас

Но и в тех ВУЗах, где такие экзамены принимали, подавляющее большинство абитуриентов предпочитало русский язык. Например, в 1983 году из 4338 абитуриентов пяти педагогических институтов (Брестского, Витебского, Минского, Могилёвского, Мозырского) 3785 (87,3 %) писали сочинение по-русски и только 553 (12,7 %) — по-беларуски. В 1984 году эти цифры составили, соответственно, 4277 человек (85,8 %) и 711 (14,2 %). В 1985 году — 4154 (85,5 %) и 705 (14,5 %).

Кстати говоря, с 1 сентября 1981 года было введено обязательное изучение русского языка в детских садах для детей, не владеющих русским языком, а также в подготовительных классах при общеобразовательных беларуских школах.

А с 1 сентября 1984 года на всех нефилологических факультетах педагогических институтов был введён практический курс русского языка, рассчитанный (в зависимости от специализации) на 50–70 часов. Но и без того русский язык как в средних специальных, так и в высших учебных заведениях являлся не только учебным предметом, но и средством преподавания всех общеобразовательных и специальных дисциплин.

Национальный состав студентов. На 1 сентября 1947 года беларусов среди студентов было 51 %, русских — 22 %, лиц других национальностей — 27 %.

На 1 сентября 1949 года в педагогических институтах Министерства просвещения БССР, готовивших учителей, насчитывалось 10 047 студентов, из них беларусов — 6499 (64,7 %). Казалось бы, не так уж плохо. Однако в ВУЗах других министерств картина выглядела иначе. Так, в институте народного хозяйства беларусы составляли 46,6 % (234 из 502 человек), в институте физической культуры — 45,54 % (184 из 404 человек), в ветеринарном институте — 44,65 % (267 из 598 человек), в юридическом институте — 32,6 % (304 из 933 человек).

На 1 сентября 1953 года среди студентов всех 13 высших учебных заведений БССР беларусы составили 63,8 % (9523 человека), русские — 23,8 % (3549 человек), представители других национальностей — 12,4 % (1849 человек).

Таким образом, число студентов-беларусов постепенно увеличивалось. Но, во-первых, до начала 80-х годов их «удельный вес» среди студенчества был всё же меньше, чем в структуре населения. Во-вторых, среди преподавателей большинства ВУЗов беларусы по-прежнему оставались в меньшинстве. В-третьих, в рассматриваемый период во всех институтах и в БГУ обучение велось на русском языке, исключение составляли отдельные гуманитарные предметы.

Поэтому именно ВУЗы объективно выступали в роли мощных центров русификации. Система высшего и среднего специального образования в Беларуси способствовала не укреплению, а «размыванию» этнического самосознания интеллектуальной элиты нации.

По переписи 1979 года, в БССР русский язык назвали родным 2 млн. 697,5 тысяч человек, из них 1 млн. 116,5 тысяч — русские, а 1 млн. 581 тысяча — представители других национальностей. Кроме того, 5 млн. 107 тысяч заявили, что они свободно владеют русским языком как вторым языком. В частности, 16 % беларусов сочли русский язык своим родным, а 62 % свободно владели русским языком как вторым. Только 22 % жителей республики сохранили приверженность своему родному языку.

Менее 50 % жителей беларуской столицы, областных центров — Бреста, Витебска, Гомеля, Гродно, Полоцка, таких крупных городов как Бобруйск, Пинск, Новополоцк назвали беларуский язык родным по переписи 1989 года. Только в Вилейке и Новогрудке более 80 % горожан сочли своим родным беларуский язык.

Вследствие углубления процессов русификации, в городах быстро сокращалось число беларусов, владеющих беларуским языком. Если в сельской местности с 1959 до 1989 года это снижение составило лишь 1,52 %, то в городах беларусов, называвших беларуский язык родным, стало меньше на 7,67 % (снижение с 77,52 % до 69,85 %).

Итак, в рассматриваемый период в БССР проводилась целенаправленная политика вытеснения беларуского языка из культурной и общественной жизни и расширения сферы употребления русского языка, что, в свою очередь, негативно отражалось на этнических процессах. Эксперимент по созданию нового сообщества — «советского народа» — с наибольшим успехом проходил именно в БССР.

По переписи 1959 года 1,3052 млн. человек назвали родным языком русский, из них русские — 658 849 человек. При этом основная масса жителей, считавших родным языком русский — 1,0399 млн. человек (79 %) была сконцентрирована в городах. Русскоязычное население в городах достигло 41,8 %.

Численность жителей с родным русским языком росла в основном за счёт русских, украинцев и евреев. По переписи 1979 года русский язык назвали родным 2,6975 млн. человек, из них 1,1165 млн. — русские, 1,581 млн. — представители других наций. Кроме того. 5,107 млн. заявили, что свободно владеют русским языком как вторым языком. В результате интенсивного распространения в 70-е годы русского языка, по данным переписи 1979 года, 18,8 % нерусского населения БССР назвали русский язык родным, а 60.7 % владели им как вторым (свободно читали и говорили на нем).

Как видим, процесс русскоязычной ассимиляции беларусов в период 1945–1985 годов развивался по нарастающей линии. А языковая ассимиляция, как подчеркнула в своём исследовании Т. Микулич, «по сути, есть главный и решительный шаг к полной этнической ассимиляции».

Я живу в Минске на улице, названной в честь Крыловича. Но это не беларуский поэт, расстрелянный коммунистами лишь за то, что писал стихи на беларуском языке, а подпольщик, осуществивший крупную железнодорожную диверсию в 1943 году. Что ж, он был беларусом по национальности и жителем БССР. А вот какое отношение к Беларуси имеют многие другие персоны, чьими именами названы улицы и площади беларуских городов, непонятно. И в то же время не увековечены в названиях сотни и тысячи выдающихся сынов и дочерей беларуской земли.

Например, в нашей столице есть улица великого русского поэта Александра Пушкина, писавшего по-русски и о русских, но нет улицы Адама Мицкевича, великого польско-беларуского поэта. Его поэму «Пан Тадеуш» специалисты называют энциклопедией беларуской народной жизни. Однако в беларуских школах даже сегодня изучают не «Пана Тадеуша», а пушкинского «Евгения Онегина». Нам, видите ли, очень важно знать особенности быта русского провинциального дворянства начала XIX века. Во всяком случае, гораздо важнее, чем жизнь наших собственных предков (например, беларуской шляхты) в ту же самую эпоху! Хорошо хотя бы то, что в Минске поставили памятник Мицкевичу.

Есть в Минске улица русского изобретателя-самоучки Ивана Кулибина, жившего во времена Екатерины II, но нет улицы выдающегося сына беларуской земли Казимира Семеновича — механика и военного инженера, одного из первых создателей ракет, прославившегося на всю Европу своей книгой «Великое искусство артиллерии», изданной в 1650 году в Амстердаме на латинском языке.

Имеется улица имени Суворова, дважды зверствовавшего на наших землях — в 1772 и 1794 годах, однако нет улицы Тадеуша Костюшко, нашего земляка, беларуса по происхождению, национального героя Польши, сражавшегося против карателя Суворова, и национального героя США, сражавшегося против английских колонизаторов.

Нет в Минске улицы Николая Судзиловского, выдающегося беларуского ученого-энциклопедиста XX века. А где и как увековечена память о деятелях беларуского культурного Возрождения первой четверти XX века? Вот фамилии палачей-чекистов на уличных табличках вы найдёте: есть улицы Берсона и Опанского, Дзержинского и Володарского!

Открыв адресно-справочную книгу «Минск», изданную в 1981 году, мы обнаружим вот какие названия улиц и переулков беларуской столицы.

Они прославляют российских художников Айвазовского, Васнецова, Верещагина, Грекова, Нестерова, Репина, Сурикова, Федотова, Щедрина. А где же улицы Казимира Альхимовича, Витольда Белыницкого-Бирули, Генриха Вейсенгофа, Валентина Волкова, Аполинария Горавского, Евгения Зайцева, Юделя Пэна, Фердинанда Рущица, Ивана Хруцкого, Марка Шагала и других талантливых наших живописцев?

Есть улицы, названные в честь русских писателей, поэтов, литературных критиков Белинского, Герцена, Горького, Грибоедова, Добролюбова, Кольцова, Короленко, Лермонтова, Майкова, Маяковского, Некрасова, Никитина, Островского, Одоевского, Радищева, Рылеева, Серафимовича, Стасова, Толстого, Чернышевского, Чехова. А где улицы Анатоля Вольного, Михася Зарецкого, Толара Кляшторного, Валерия Морякова, Янки Нёманского, Пилипа Пестрака, Михася Чарота?

Мы найдём в справочнике улицы и переулки, названия которых прославляют деятелей русской науки, техники, медицины, даже путешественников — Бехтерева, Вавилова, Веснина, Вильямса, Дежнёва, Докучаева, Жуковского, Курчатова, Ломоносова, Менделеева, Мичурина, Павлова, Папанина, Пирогова, Ползунова, Седова, Семашко, Сеченова, Софьи Ковалевской, Столетова, Тимирязева, Филатова. Можно подумать, что в беларуских землях за восемь столетий истории не нашлось хотя бы пяти десятков выдающихся изобретателей, учёных, врачей, инженеров, агрономов, просветителей путешественников, филологов!