Кастрюлька с неприятностями - Анна Дашевская

— Оливия, ты нужна мне срочно! — я постаралась, чтобы голос мой звучал жестко. Понадобится, я и ментальной магией на нее воздействую, хотя не хотелось бы.

— София, что ты… ох, простите, госпожа Редфилд, вы уже вернулись к своему собственному образу. Что-то случилось?

— Да, и многое. Меня можно называть по настоящему имени, Лавиния. Маскарад оказался лишним, меня все равно опознали. Оливия, тебе нужно срочно собраться, собрать детей и оставить распоряжения прислуге. Завтра утром мы все отправимся в Лютецию.

— Вы… ты пугаешь меня. Что произошло?

— Они пытались похитить Марию. К счастью, я вовремя пришла в себя и вместе с девочкой вернулась сюда. Надо перенести ее из моей спальни в ее собственную, и я почищу ей кровь, ее опоили сонным зельем.

К чести графини надо сказать, что она не падала в обморок, не вскрикивала и вообще не стала производить тех бессмысленных действий, которые считаются правильными для женщины. Она только побледнела, затем отложила письма и встала.

— Я не понимаю, зачем она им понадобилась… голос Оливии дрогнул, она глубоко вздохнула и продолжила, — Пойдем, конечно, я тебе помогу.

Спальня Марии была в самом конце коридора, через дверь от спальни матери. Дверь в нее была приоткрыта, Оливия распахнула ее шире, и мы обе увидели, что гувернантка лежит на полу. Ее халат некрасиво задрался, открывая ноги, рука была неудобно подвернута, а под затылком растекалась темная лужа.

Вот тут она все-таки негромко ахнула.

Я присела рядом с гувернанткой, проверила ауру, пощупала пульс и сказала, распрямляясь:

— Жива, не волнуйся. По голове ее стукнули изрядно, но, думаю, должна скоро придти в себя.

— А ты не можешь?.. Ну, магией ей помочь?

— Могу, и подлечу, но сначала займемся Марией.

Я перенесла девочку в ее спальню, уложила на кровать и запустила процесс очистки крови. Затем мы вдвоем, с несколько большим усилием, перетащили в удобное кресло гувернантку, остающуюся для меня пока безымянной. Оливия влажной тряпкой стерла с ее лица и волос кровь, а я пошла будить Пьера Монжо — мои силы еще понадобятся для открытия портала на пятерых.

Пьер тоже не спал.

— Что-то мне очень не понравилось в разговорах за обедом, и я обдумывал, что же, — рассказывал он, натягивая штаны, пока я задумчиво разглядывала рисунок на балдахине над кроватью. — Потом лег, и даже вроде бы заснул, но снилась мне все та же самая баронесса Макмердок, скакавшая по облакам верхом на секретаре. Она еще и пальцем мне грозила, а у самой ногти длиной сантиметров пять, выкрашенные ярко-алым. Жуть! А потом я проснулся вроде как от грохота. Выглянул в коридор — никого. Попытался снова уснуть, а тут вот вы…

Н-да, по-видимому, мое падение с лестницы было не очень тихим.

Я коротко рассказала ему о своих ночных приключениях, Пьер даже замер, просунув только одну руку в рукав рубашки.

— Э-э-э, я не понял. Чего они подорвались-то отсюда? И на что надеялись люди без капли магического дара, пытаясь захватить и удержать архимага? Ну, прямо как дети, честное слово…

— Я так понимаю, — попыталась я объяснить свое видение ситуации, — что баронесса каким-то образом меня опознала. Мы же не знаем, какие у нее есть амулеты, Яначек мог дать ей и «распознавание иллюзий». И приказала Панайотису за мной проследить. А он увидел, как я стою на краю лестницы, и не удержался, подтолкнул. Я читала его досье, там была сомнительная история с бабушкой, от которой он получил наследство.

— Ну, ладно, он рассчитывал, что вы свернете шею. А почему тогда не добил? Ой, простите…

— Вот не могу тебе сказать, почему же он меня не добил, — хмыкнула я. — Могу предположить, что они с баронессой решили осчастливить своего шефа телом еще живого, но хорошо упакованного врага. Ну, а раз так, им надо было уносить ноги.

— Понял, хотя все равно не понял. А зачем понадобилось девочку утаскивать?

— Идем уже, — разозлилась я. — Не на бал собираешься, хватит наряжаться. Завтра все расскажу, если будешь себя хорошо вести.

Подозреваю, что из меня не получится успешный полководец атакующей армии. Не говоря уже о том, что я считаю войну совершенно безответственной тратой ресурсов. Но вообще, не понимаю, как можно не лезть самой в пекло, а посылать туда других? А потом всю остальную жизнь просыпаться, когда во сне видишь их обгорелые трупы?

Видимо, полководцы обладают более устойчивой психикой.

Но вот зато армию отступающую я бы вывела с полей сражений с блеском.

Вот и сейчас, за четыре часа подгоняемая мною Оливия собрала самое необходимое для себя и Марии, разбудила сына, велела ему сложить вещи, пресекла поток вопросов, оставила все необходимые распоряжения дворецкому и в девять утра готова была к чему угодно.

Мария сидела на кровати в своей спальне, отчаянно зевала и капризничала, как только может капризничать невыспавшаяся маленькая девочка. Я села в кресло рядом с ней, взяла ее за руку и спросила:

— Ты уже знаешь, почему нам нужно отсюда уходить?

— Нет, — ее личико скривилось, и из глаз снова потекли слезы. — И мадемуазель Галлен куда-то делась, а я не хочу без нее уезжать.

— Ночью на мадемуазель Галлен напали враги.

— Настоящие? — слезы мгновенно высохли.

— Еще какие! Они ее стукнули по голове и хотели украсть тебя.

— А кто их победил?

— Я их победила. А теперь мы все — ты, твоя мама, твой брат, мадемуазель Галлен и мы с моим помощником — отправимся в столицу.

— Потому что там враги нас не достанут?

— И поэтому тоже. А еще там тебя научат пользоваться твоей магической силой, чтобы ты была настоящим магом.

— Это надо долго учиться? А в кондитерскую за пирожными мы пойдем? Я ни разу в жизни не была в кондитерской! А знаешь, — она подвинулась ко мне и прошептала на ухо, — я долго-долго болела, и даже говорить не могла, и ходить. А потом пришел господин в черном, и щелкнул пальцами, и я сразу выздоровела. Только он мне все равно не понравился. И мама велела никому никогда про него не рассказывать. Но тебе ведь можно?

— Мне точно можно, — кивнула я. — А чем он тебе не понравился?

— У него глаза… злые и будто бы пустые. Как будто там внутри ничего нет, а иногда вдруг раз — и выглядывает кто-то страшный. А эти враги, которые напали и хотели меня украсть, это он их прислал.

— Да, он. Теперь давай быстро оденемся, и нам пора.

— Пока враги не вернулись?

— Именно!

— Но ты же их снова победишь?

— Понимаешь, — я задумалась, как же сформулировать понятно для ребенка то, что хочу сказать, — я предпочитаю сражаться с врагами тогда, когда могу не только победить их, но и навсегда обезвредить. А для этого мне нужно сперва спрятать вас с мамой.