Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма - Мори Терри

отказываюсь сотрудничать. Однако в обеих почтограммах говорится, что я сообщил о существовании культа и сообщников. Это прямо противоположно тому, о чем вы говорите в письме. [В действительности дело обстояло иначе. Я написал о нашем намерении объявить, что Берковиц отказался сотрудничать с властями; это не означает, что он вообще не давал никаких комментариев.]

Мори, я не могу помешать вам продолжать это расследование. Я не могу помешать вам обнародовать ваши выводы. <…> Как я уже говорил, что бы вы ни предприняли, это ваше дело. Но помните, что я нахожусь в уязвимом положении. Тюрьма – непредсказуемое место, где жизнь человека зависит от его репутации. И раз уж я, скорее всего, пробуду здесь довольно долго, то не хочу терять занятых позиций.

Помогут ли ваши доводы вновь открыть дело или нет, это уже другой вопрос. [Дело было открыто, но поскольку Берковиц в последнее время не получал никакой информации, он ошибочно решил, что Сантуччи отступил.] <…> Я уже целую вечность не слышал ничего ни о Пьенчаке, ни о Ли Чейз. Если они что-то замышляют, мне об этом ничего не известно. Кстати, мы с Ли разошлись довольно давно. Думаю, мы по-прежнему друзья.

В заключение: Дениз будет смотреть эту программу и делать заметки. Если там будет что-то способное причинить мне вред, я об этом узнаю.

С уважением,

Дэвид Берковиц

И снова, несмотря на свое беспокойство, Берковиц не стал ничего опровергать. Два дня спустя, после получения вырезки из «Дейли ньюс», его страх возрос, а вместе с этим изменился и тон. И даже тогда он не сделал ни малейшей попытки отказаться от собственных слов. Между строк его краткого письма можно было прочесть о многом:

Только что получил статью из «Дейли ньюс»: «Сын Сэма в телешоу: я действовал не один». Ох, Мори, право, как же вы можете быть глупы. Стоит вам создать впечатление, что я сказал то или это, и публика останется глуха к вам.

Общество считает, что любой преступник – мошенник. Если отъявленный преступник заявит, что он не делал того или иного, эффект будет нулевым. Народ решит, что я говорю все это лишь для того, чтобы смягчить приговор и отвлечь от себя внимание. Конечно, это неправда, но у людей другая точка зрения.

В статье «Ньюс» говорится, что я вел беседы у себя в камере и обвиняю полицию в сокрытии улик. Нет, это говорили вы! Очевидно, вы вложили в мои уста много лишних слов. Вы также создаете впечатление, что я испытываю горечь по поводу того, что мне никто не верит, и отчаянно настаиваю на возобновлении дела. Это не так.

Искренне ваш,

Дэвид Берковиц

Никаких слов в уста Берковица я не вкладывал, но ошибки в газетной статье его расстроили. Даже тогда он не стал опровергать существование заговора. И поскольку я и сам понимал, насколько сложно будет людям ему поверить, мы собирались подтвердить заявления в его письмах доказательствами. Берковиц, однако, об этом не знал. Все, на чем он основывал свои суждения, – это вырезка статьи, хоть и написанной из лучших побуждений, но полной неточностей.

Тем временем подруга Берковица Дениз позвонила мне от его имени и попросила придерживаться фактов, чтобы не подвергать его опасности. С ним обойдутся по справедливости, заверил ее я и попросил отправить ему почтограмму, где говорилось бы, что я гарантирую: написанное в газетной статье далеко от истинного содержания программы. Я также настоятельно призвал ее побудить Берковица определиться с сотрудничеством, раз и навсегда.

– Если он пойдет на это, его могут перевести в федеральную тюрьму и гарантировать, что я смогу его навещать? – спросила Дениз.

– Я уверен, это в их власти. Сантуччи готов сделать все возможное.

– Не знаю точно, как отреагирует Дэвид, но я передам ему наш разговор и попрошу его выступить с заявлением, – сказала она. – И сообщу ему, что, по вашим словам, с программой все в порядке.

– С ней все в порядке, Дениз, – с нажимом произнес я, и мы попрощались.

* * *

В четверг, 19 марта 1981 года, газеты «Ганнетт» дали первый залп. На первой полосе утреннего выпуска «Тудей», который дошел до Нью-Йорка, красовался заголовок: «СЫН СЭМА: Я БЫЛ НЕ ОДИН».

Внутри содержалось сразу несколько статей, указывавших на доказательства правдивости заявлений Берковица. Единственным названным по имени предполагаемым соучастником был Джон Карр. Мы также опубликовали слова Берковица, подтверждавшие существование культа, но умолчали о связи с ним Майкла Карра и дела Арлис Перри. В общей сложности статьи занимали почти шесть страниц. То же самое напечатали в региональных ежедневных газетах «Ганнетт».

Информацию подхватили остальные СМИ. «Дабл-ю-пикс ТВ», «Дабл-ю-оу-эр» и «Дабл-ю-эй-би-си ТВ», а также Джон Расселл с радио «Уинс», который все это время следил за развитием дела, взяли у меня интервью, как и несколько радиостанций, работающих за пределами штата. Кроме того, меня немедленно позвали на еще один выпуск радиошоу Кэнди Джонс.

Офис Сантуччи также получил массу звонков, включая один от журналиста радио «Дабл-ю-си-би-эс» Арта Афинса, до ареста Берковица сотрудничавшего с опергруппой «Омега». Афинс по-прежнему интересовался расследованием, но Сантуччи не стал делать никаких заявлений по материалам «Ганнетт».

На следующий день Майк Цукерман отчитался в «Ганнетт», что полиция Нью-Йорка абсолютно никак не отреагировала на статьи и что окружные прокуроры Бронкса и Бруклина обходят этот вопрос стороной. В Квинсе Джон Сантуччи наблюдал, как его коллеги пытаются увернуться от удара.

Побочным результатом освещения этой истории в СМИ стало полное молчание агентства «Ассошиэйтед пресс», чьего репортера Рика Пьенчака Берковиц и Ли Чейз отстранили от дела годом раньше. В причинах произошедшего сомневаться не приходилось, и редакторы «Ганнетт» прямо высказали свое недовольство руководству «АП». После этого в «АП», похоже, осознали, что Пьенчак, скорее всего, сводит личные счеты, и возобновили освещение публикуемых в Вестчестере материалов о расследовании.

В субботу вечером взорвалась вторая бомба – на канале «Дабл-ю-оу-эр ТВ», во время тридцатиминутного репортажа в программе «Что происходит, Америка?». Наряду с главными моментами из писем Берковица, подтвержденными доказательствами, там были представлены взятые в Майноте интервью с лейтенантом Гарднером и офицером Нупом; рассказ Сесилии Дэвис о событиях, связанных с убийством Московиц; история с желтым «фольксвагеном»; связи между парком Антермайер и культом, проникавшим в приют для животных; заявление графолога Чарльза Гамильтона, в соответствии с которым Берковиц не был автором письма Бреслину; слова психотерапевта Джона Карра, консультировавшего его по вопросам наркозависимости, о том, что Карра называли Уитисом и он обладал глубокими знаниями о нападениях Убийцы с 44-м калибром.

Кроме