Дайте шанс! Трилогия (СИ) - Сагайдачный Вадим

– Очень интересно, – с интересом выслушал доклад Оболенский. – Владислав Сергеевич, немедленно подключайте слежку, прослушку и прочее. И чтобы предельно аккуратно. Не спугните. Дезертирки – это ерунда, конечно. Но вот что они замышляют, может быть важным.

– Так точно. Сейчас же займусь, – отчеканил Берник.

– Нет, заниматься не нужно. Вы помогите освоиться у нас гостю. Он же только прибыл. А сами занимайтесь своими вопросами. Кстати, что у вас сегодня по плану?

– Нужно ехать в университет. Нужно разговаривать с людьми.

– Хорошо. Приступайте. Вечером доложите о результатах. Оба доложите.

* **

Проходившую лекцию по основам менеджмента и маркетинга можно было назвать интересной. Интересной до того момента, когда по аудитории разнесся слух об экстренном выступлении Императора.

Все естественно полезли за смартфонами, чтобы тихонечко посмотреть и послушать, что такого важного он мог рассказать. В общем, весь курс переключился на новости. А с нами вместе и профессору ничего не оставалось, как приостановить лекцию и тоже узнать, что случилось.

Повествование о бесчинствах сбежавших из заключения уголовниках, я ухватил лишь в заключительной части. Оказывается, к бунту был причастен род Булыгиных. Этим они хотели ослабить Россию в пользу одной из соседних Империй. Вот только какой именно Барятинский в своем заявлении не обмолвился.

Вторую часть выступления Император посвятил другому вопросу.

– Как вы знаете, на протяжении последних десятилетий я оказывал поддержку ряду предпринимателей, которые в последнее время стали именовать себя Высшими. К числу таковых относился и род Булыгиных, – лик Барятинского принял особо суровый вид. – Отныне статус Высших – это прошлое. Они утратили мое доверие. Больше моя благосклонность на них не распространяется.

Выступление Императора закончилось, и аудитория зашумела. Только сейчас все обратили внимание на то, что ни утром, ни после первой пары никто не видел в университете ни одного из Высших.

Не встретив на первой паре Смирнову, я подумал, проспала. На второй – что она решила прогулять занятия. Как‑никак сегодня суббота, завтра выходной день. А оно вон как завернулось.

Все начали выдвигать предположения. Что Высшие сейчас пакуют чемоданы или уже смотались за границу вместе со своими миллионами.

– Господа студенты! – обратился ко всем профессор. – Ну вы же будущие управленцы! Вы должны понимать, активы – это прежде всего имущество и лишь малая часть денег как таковых! Никто не станет все бросать и уезжать с медяками в карманах! Чтобы обналичить столько имущества, понадобятся годы! К тому же Император заявил об утрате доверия, а не об измене! Это совершенно разные вещи!

По окончании второй пары началась большая перемена. Из аудитории весь курс прямиком отправился в буфет.

В отличие от остальных студентов, Высшие обедали на диванах. Учитывая привилегированное положение, здесь за ними даже закреплялись отдельные места. Сегодня они пустовали. Студенты, наверное, больше по привычке отправлялись с подносами к столикам, за которыми нужно было стоять. Я же в компании все той же четверки ребят со своего курса набрал всяких блюд и отправился к диванам.

У Высших начались серьезные проблемы с Императором. В противном случае он не стал бы так громко заявлять. Именно так понял я и остальные. Вокруг только об этом и говорили. Студенты радовались осложнениям у Высших. Естественно, злорадствовали. Сочувствующих я ни одного не встретил.

Едва мы разместились на диванах, от толпы студентов, что сидела в дальнем конце справа, отделился знакомый старшекурсник Ярослав Корнеев. С улыбкой на лице он бодрым шагом подошел к нам и, поздоровавшись за руку со всеми, уселся на свободное место напротив меня.

– Видели, что творится? Говорят, Высшие еще вчера начали покидать Москву. Сегодня в университете их ни одного.

– Нам препод сказал, они вряд ли бросят активы. Высшие не появились потому, что знали о готовящемся заявлении Императора. Они подождут, когда все уляжется и снова появятся в университете, – скептически отнесся Егор Парфенов.

– Но теперь их будет меньше! – особо подчеркнул Ярослав. – Слушайте, Император начал закручивать гайки Высшим. А что если воспользоваться случаем? Нам ведь просто нужно собраться и решиться. Как только они снова появятся в университете, мы вместе можем с ними покончить. Никаких дуэлей. Мы также нападем на них, как они толпой напали вчера на Андрея. Нас уже больше десяти человек. С вами будет двадцать!

От сделанного предложения мы аж рты раскрыли.

– Напасть толпой и побить, это я еще понимаю, но убивать… Да нам за это такое устроят! – в ошеломлении воскликнул Егор.

– Ничего нам не сделают. Ничего! Вы разве не поняли? Своим выступлением Император дал понять – также как Булыгин все Высшие предатели. Поэтому они утратили его доверие. Нам можно делать с ними что угодно. Император не зря подчеркнул, его благосклонность на них больше не распространяется!

– А если мы нападем, а они опять обратятся к Голосу? – поинтересовался Костя Лукьянов.

– Не обратятся! Фишка в том, что мы будем нападать на них по отдельности! А чтобы они не воспользовались Голосом, будем резать глотки!

Для первокурсников сказанное было чем‑то запредельным. Одно дело защищаться, совсем другое нападать самим. Еще и резать глотки. Но Корнеев был старше. Так же как я, он принадлежал к клану добытчиков скверны. А это уже иное воспитание, другие взгляды.

Однако не это было главным. Куда важнее являлась его решимость. И уверенность в том, о чем он говорил. По‑видимому, в той толпе, откуда к нам пришел Ярослав, парни были за эту кровавую инициативу и теперь хотели укрепить свои ряды новыми бойцами.

В этой связи можно было бы пожалеть Высших. Но они сами напросились. За годы учебы в университете Высшие вызвали к себе невероятную злобу. Сейчас та у всех рвалась наружу. Требовала мстить за пережитые унижения. Даже у нас первокурсников, лишь только начавших обучение. Что уж говорить о старшекурсниках, которых Высшие доставали годами.

В отличие от ребят меня совершенно не волновал ни Голос Высших, ни стычка с ними. Опасение вызывало другое.

– Ну хорошо, мы нападем. Убьем того же Верховского, еще кого‑нибудь. И что дальше? Его семья нам это просто так спустит?

– А вот тут вторая фишка! – с улыбкой воскликнул Ярослав, по‑видимому, ожидая моего вопроса. – А кому будут мстить Верховские? С кого спрашивать? С двадцати семей? А если нас будет тридцать? Или пятьдесят? Ну и что в таком случае они нам сделают?! – рассмеялся он. – Да ничего! Мы за один день можем прикончить и Верховского, и Гладкова, и еще нескольких таких же мудаков! Гладков, это тот, кто издевался на той дуэли над первокурсником, заставляя его обзывать самого себя какашкой. Ребят, поверьте, с нас ничего не спросят. Высшие не посмеют объявить войну сразу пятидесяти домам. Потому что мы разорвем их в клочья. Время Высших закончилось. Наступает НАШЕ время!

– Хм… Идея отличная. Но я так сразу дать согласие не могу. Понадобится поговорить с отцом. Я обещал ему больше никуда не встревать.

– Вот именно! Нужно сначала поговорить с родителями, а потом идти на такое! – поддержал Егор Парфенов.

Корнеев засмеялся.

– И что они скажут? Конечно, скажут не встревать. Вспомните 1 сентября. Высшие потащили вас во двор не просто так. Они хотели вас унизить. А потом может быть и убить. И после такого вы готовы им простить?

– Ярослав, не нагнетай. Как по мне, я готов был срубить голову Верховскому, что 1 сентября, что вчера. Речь идет не только о нас самих. За нами семьи. Убийство Верховского приведет к большому конфликту. Просто с ходу такой вопрос решать нельзя. Прежде нужно обсудить, подумать, а уже потом принимать решения.

На том мы и закончили.

Третьей на сегодня парой стала лекция по теории государства и права. Весь курс ее слушал без особого интереса. Наверное, больше потому, что всеми мыслями ребята были уже на отдыхе, который должен был начаться уже сегодняшним вечером.