Дайте шанс! Трилогия (СИ) - Сагайдачный Вадим

С одной стороны, Владислав радовался. Появившееся дело могло стать трамплином его карьерного взлета. Ведь за ним не было ни волосатой руки, ни сколь‑нибудь серьезных связей. Он попал в Особый отдел лишь потому, что в нем когда‑то служили ныне покойные дед и отец.

С другой стороны, провал мог поставить крест на его карьере и вполне возможно, на Императорской службе вообще. Смотря к каким последствиям мог привести проигрыш. Игра‑то началась по‑крупному. Можно сказать, с первым эшелоном лиц, официально не наделенных властью.

Груз ответственности навалился на Берника со всей своей невероятной тяжестью и заставил задуматься. Мысли об успехе не столько потерялись, сколько отдалились, тем словно намекая – будет непросто.

Примерно месяц назад стало известно о том, что с Высшими решено покончить. Руководитель Особого отдела Ромодановский сразу озадачил подчиненных задачами по этому вопросу.

Все усугублялось тем, что предстояло решить вопрос силами тех, кого Высшие считали Низшими. Одна из ставок легла на Императорский университет, где отпрыски тех и других семейств проходили обучение. Этим вопросом до сегодняшнего дня всецело занимался Оболенский. Берник ему только помогал.

Сначала Оболенский поручил Владиславу съездить в Иркутск, где с помощью местных оперов тот подобрался к будущему студенту Кириллу Нестерову. По замыслу руководства парень должен был собрать вокруг себя Низших и позже выступить своей группой против Высших.

Чтобы Нестеров мог противостоять Голосу, Берник вооружил его Иглой Падина и провел подробнейший инструктаж о том, что потребуется делать. Позже, когда у Кирилла получилось бы собрать вокруг себя костяк, подобные артефакты должны были получить и они. Иначе ребятам нечего было бы противопоставить Высшим.

После Оболенский поручил Владиславу связаться с отпрысками Высших. Вместе с более опытным опером, у которых имелись в их рядах доверенные люди, он встретился и рассказал золотой молодежи о том, что против них якобы затевалось. Мол Низшие очень недовольны кое‑кем из них и намереваются поквитаться.

По мнению руководства, так нужно было поступить, чтобы Высшие устроили расправу Низшим и этим их разозлили. А дальше должен был выступить Нестеров и всех возмущенных собрать под своим началом.

Голос лишь на первый взгляд кажется чем‑то запредельным, а на деле имеет нюансы. Надлежит видеть того, на кого собираешься его обрушить. Он должен звучать, а не произноситься в мыслях. Так что золотая молодежь не на шутку испугалась восстания против них организованной толпы Низших.

Таким образом к концу августа было все готово.

Но тут вдруг в ведомстве появились сведения о другом перспективном кандидате, об Андрее Вагаеве.

Каждый будущий студент Императорского университета проверялся Особым отделом. Речь ведь шла о главном университете, куда иногда захаживал сам Император. В нем не должны были учиться абы кто или те, кто мог доставить неприятности другим студентам, как скажем выходцы из кланов добытчиков скверны, славящиеся отвязным характером.

Слабохарактерного тихоню Вагаева со способностью к созданию иллюзий сочли неопасным. Еще в начале лета парню дали добро на поступление. Но кто бы мог предположить, что после он сбежит из дома и рискнет взять у Тьмы боевую способность. Да еще не просто сбежит, отправится служить в армию, в самое пекло и совершит там отважный поступок.

Оболенский сначала схватился за нового кандидата, хотел им заменить Нестерова, но позже передумал. Даже хуже, намеревался вычеркнуть парня из списка зачисленных на первый курс. Но за него вступился Берник. Владислав предложил получше рассмотреть Вагаева и, если что, держать в качестве дублера. Оболенский согласился. При этом обязав Берника, его хорошенько рассмотреть.

Подобраться к Вагаеву оказалось непросто. Не лучшим образом столкнувшись с Тайной канцелярией, он вряд ли пошел бы на контакт. Но молодой опер нашел решение. Сам не осознавая того, двигало им симпатия или же необходимость, он добился от Оболенского награды для Вагаева и с ней отправился к парню.

Общение вышло недолгим. Не больше десяти минут. Этого оказалось достаточно, чтобы сделать выводы: Вагаев предпочтительнее более дикого Нестерова. Но, как правильно подметил Оболенский, все равно не может его заменить. Потому что в отличие от Кирилла, у которого Высшие обесчестили двух старших сестер, Андрей не имел к ним личных претензий. В итоге Вагаева, по настоянию опять же Берника, оставили исключительно в виде возможного помощника Нестерова.

На этом с подготовительной частью было окончательно закончено. Наступило 1 сентября. День начала большого мероприятия.

И кто бы мог подумать, что в первый же день задуманная и тщательно спланированная затея конфликта отпрысков Высших с Низшими в одно мгновение полетит в одно место.

Все из‑за Нестерова, черт бы его подрал трижды.

Ни Нестеров, ни Вагаев не входили в составленные Особым отделом списки будущих жертв, которых решено было отдать на растерзание Высшим. Эта же сволочь нажралась и поступила по‑своему, полезла биться на дуэли, еще и с Александром Булыгиным, у которого был лучше всего развит Голос. И это в то время как Берник предупреждал с кем можно связываться, а с кем нет.

Вызвав сегодняшним утром к себе и выслушав доклады Оболенского и других работавших по этому делу оперативников, Ромодановский подвел итог. Затея с университетом провалилась. Провалилась идея и с будущим лидером Низших, и с надеждой создать сильную группу, которая могла бы выступить против Высших.

И все потому что Особый отдел сам себе устроил неразрешимую задачу, годами отсеивая всех сильных, дерзких, с мужскими характерами и запуская в университетские стены одних лишь тихонь и неженок. А теперь, когда потребовалось найти лидера и воинов, их естественным образом не оказалось.

Коснись чего‑то другого, Берник не рискнул. В данном случае он подключился к делу с самого начала. Знал тонкости, нюансы. Конечно же им двигало желание карьерного роста. Император дал старт бойне. Именно в такое время делались сумасшедшие карьерные взлеты. Естественно не абы кто. Лишь те, кто стремился.

Все перечисленное побудило молодого опера вызваться самому взяться за дело. Тем более что было кем заменить ушедшего в небытие Нестерова.

Выслушав, Ромодановский нехотя согласился передать Бернику бразды правления, а на Оболенского повесить надзор при условии, что к вечеру будут добыты исчерпывающие сведения о Вагаеве и о его способностях.

Руководитель Особого отдела правильно подметил, пусть парень обладал артефактом, – а этот момент конечно же был подмечен при изучении видеоматериалов, – он не мог так запросто противостоять Голосам сразу нескольких Высших. Это могло означать, что в нарушении негласных правил Андрей Вагаев его все‑таки взял.

В таком случае вставал вопрос: что с ним делать?

Подобное позволялось лишь титулованным особам уровня князя или тем, кому дал разрешение Император. Ну или с позволения Особого отдела до тех пор, пока он был им нужен. В противном случае такого человека по‑тихому убирали.

Время близилось к пяти вечера. Владислав Берник снова сидел в своей машине. На этот раз у Императорского университета. И в который раз просматривал запись стычки между Вагаевым и четырьмя Высшими.

Черт его поймешь. Вроде парень превозмогает обрушивший на него Голос, а вроде не особо и превозмогает. Слишком легко ему все достается. Не чувствуется ни страха, ни эмоций. Хоть делай ему новое испытание с Высшими.

Отбросив в сторону ноутбук, Берник задумался. Из того, что можно отработать за сегодня, оставался Балашову. Заподозрив Вагаева в диверсионной деятельности, Глава Тайной канцелярии Тобольской губернии лично его пытал. Балашов мог многое прояснить о парне.

Глава 21

Ушел Василий со своей грудастой партнершей, и началось… Меня с четырех сторон атаковали. Семён, правда, из‑за проблем с речью ограничивался жестами и изданием отдельных звуков, а Рома, чувствуя за собой косяк, больше поддакивал девушкам, чем говорил сам. Зато наши красотки превратились в истинное подобие овчарок.