Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

– Знаете, Ольга, – помедлив, сказал священник, – если человек хочет быть верующим, то он может быть им. Безо всяких «но». Каждый на своем месте может быть истинно правильным верующим. Да, в вашей работе, в милиции строгость, дисциплина, даже порой жесткость необходимы. Но кто сказал, что ваше сердце должно ожесточаться, должно становиться грубым? Другой вопрос, что на подобной работе очень сложно этого избежать без Бога. Вот и старайтесь держаться Его.

– Но как? Я не умею. Вернее, я никогда не пробовала.

– Попробуйте начать с малого.

– С малого – это как?

– Совершил то, чего не принимает душа, – несправедливый поступок ли, злое слово ли, – покайся, очистившись от грязи в душе. И постарайся больше, – здесь отец Михаил улыбнулся и неожиданно перешел на более доходчивый сленг, – больше в это не вляпываться.

– И всё?

– Для начала – да.

– Вы считаете, что такому человеку, как я, еще можно оставаться в нашей системе?

– Я не призываю вас, Ольга, обязательно оставаться на этой работе. Только вы должны понимать, что если вам тяжело или даже невозможно оставаться в милиции верующим человеком, то скорее всего это происходит по вашей собственной вине. А не потому, что кто-то там виноват… Ищите проблему в себе. Но если сил, чтобы справиться, недостаточно, тогда лучше уходите, несмотря ни на что. Никакая милицейская зарплата, звания, выслуга… что там у вас в милиции еще?

– Для меня, в первую очередь, здесь важно самоуважение.

– Что ж, безусловно, это характеризует вас с самой лучшей стороны. Вот только и самоуважение, вкупе со всем перечисленным, не компенсируют вам изуродованность души. Но если вы обретете настоящую веру, она сохранит вас от грязи и в таком, действительно очень тяжелом месте. А там, глядишь, и поможет. Причем не только вам, но и кому-то еще.

– Спасибо вам, отец Михаил!

– И вам спасибо, Ольга. И да сохранит вас Господь от всякого зла!..

…Металлический, без малейших намеков на эмоцию голос сообщил о том, что совершил посадку рейс «Пекин – Санкт-Петербург». Встрепенувшись и стряхнув с себя мысли-воспоминания о пережитом дне, Ольга бросилась к ограждению терминала, заняв место в «козырном» первом ряду. Отсюда был отлично виден кордон пограничного контроля, так что они с Денисом встретились глазами, еще находясь по разные стороны государственной границы. Переминаясь с ноги на ногу, сын с трудом дождался завершения процедуры «перехода» и, как только вертушка дала добро, со всех ног бросился к матери.

Несколько минут они тискались-обнимались и отлепились друг от друга лишь после того, как рядом кашлянул Володя, деликатно напоминая о своем существовании.

– Привет! Рад тебя видеть, выглядишь прекрасно!

– Здравствуй, – Ольга клюнула де-юре супруга в щеку. – Уж кто в части вида и прекрасен, так это вы с Денисом. Загорели, по-моему, даже слегка поправились.

– Откуда? На китайских харчах особо не разжиреешь.

– Ма, а мы с папой сушеных тараканов ели!

– Ф-фу, гадость! Далее прошу без подробностей, а то меня стошнит. Как долетели?

– Лично я с трудом, – признался Володя. – Все-таки восемь с половиной часов в воздухе кувыркались. А вот Денису хоть бы хны. Весь полет у иллюминатора проторчал, не отрываясь. Даже перекусить, и то с трудом уговорил.

Ольга потрепала сына по всклокоченным вихрам.

– Там же не видно ничего! Сплошь одни облака.

– Ну и что? Зато знаешь какие красивые попадаются!.. Ой, ма! Мы тебе такое из Пекина привезли! Такое!

– Какое?

– Сюрприз! Вот домой приедем – сама всё увидишь! Просто оно сейчас в чемодане. Потерпишь?

– Потерплю, – улыбнулась Ольга. – В общем, я так понимаю, удачно съездили? Понравилось?

– Просто зашибись! – с жаром ответил Володя. – Честно говоря, сам не ожидал, что всё будет настолько интересно и здорово. Даже не знаю, кому в этом заповеднике понравилось больше – Денису или мне.

– Повезло.

– Ничего. В следующий раз мы обязательно возьмем тебя с собой, – авторитетно успокоил сын.

– А что, планируется еще и следующий раз?

– Конечно, – подтвердил де-юре супруг. – В этот раз мы туда ездили как неопытные путешественники. А теперь планируем как…

– Опытные? – докончила за него Ольга.

– М-да, у дураков мысли сходятся… Ты чего улыбаешься?

– Да так. Вспомнила любимую присказку своей бабушки.

– А что за присказка?

– «Поглядел дурак на дурака, да и плюнул: эка-де невидаль…»

– Смешно.

– Ма, а мы на чем поедем?

– На «маршрутке», наверное.

– Никаких «маршруток»! – решительно заявил Володя. – У меня здесь машина на стоянке. Если, конечно, за эти две недели не сперли. Денис, а ну давай наперегонки до стояночки: кто быстрее?

– Я-а-а-а! – радостно завопил сын и бросился к стеклянным дверям. Вслед за ним, дребезжа чемоданом-не-самоходом, затрусил отец.

Ольга, чуть отстав, двинулась следом. С легкой завистью наблюдая сколь гармонично и трогательно смотрится эта парочка – отец и сын…

Этим вечером в кабинете полковника Жмыха проходило рабочее совещание в формате G3 – начальник «гоблинов» плюс два его зама. На повестку дня были вынесены всего два вопроса: «Текущее рабочее» и «Разное». Попытку Андрея дополнительно включить в повестку тему, связанную с убийством Ивана Демидовича, Жмых решительно пресек: по всем формальным признакам эта головная боль проходила не по ведомству «гоблинов». Дескать, оно, конечно, жаль человека, но мы-то здесь при чем?

– …Всё, Андрей, хорош! У нас и без этого бомжа проблем выше крыши.

– Но, Пал Андреич!..

– Я с десятого класса Пал Андреич. Всё! Хорош, я сказал! И не вздумайте в очередной раз организовывать альтернативное расследование! А то знаю я вас, ретивых. Вы бы эту ретивость свою лучше бы по месту службы проявляли… Короче, если узнаю про что-то подобное, самолично разжалую в рядовые и – за амбар, босиком по росе.

– А можно сначала за амбар, а уже потом в рядовые? – буркнул Мешок.

– Нельзя! Строго в такой последовательности! И хватит уже об этом. Доложи-ка мне лучше по текучке. Сколько сейчас в работе «пассивных» клиентов?

– Пассивных двадцать четыре.

– Это вместе со старухой?

– Вы за свидетельницу Демичеву?

– За нее, – подтвердил Жмых. – У меня вчера был разговор в прокуратуре… В общем, охрану старухи можно сворачивать. Оформляйте документы на прекращение.

– Не понял? – обалдело уставился на шефа Мешок. – Там ведь еще приговора не было?

– Зато имеется установка, что обвиняемый азербайджанец отделается условным. Таким образом, претензии его земляков к Демичевой как к ключевому свидетелю обвинения предсказуемо должны сняться. Вернее, пусть Ильдар на всякий случай смотается на рынок и проведет со своими земляками последнюю профилактическую беседу. И на этом всё – дело в архив.

– А как же контроль МВД? Там ведь потерпевший – племянник депутата? – никак не мог догнать тему Андрей.

– Это какого? Свистунова, что ли? – вклинился в их диалог Олег Семенович.

– Его самого.

– А! Ну, тогда всё понятно.

– А вот мне непонятно, – рассердился Андрей. – Просветили бы серого, господа хорошие, что ли?

– Поясняю специально для неврубных: неделю назад господин Свистунов, будучи членом понятно какой партии (ибо партия у нас одна!), позволил себе ряд неосторожных высказываний. Идущих вразрез с генеральной линией. В связи с этим дело о драке, в которой пострадал его племянник, автоматически перестало быть «политическим», – доходчиво разъяснил Жмых.

– Твою дивизию! Мы, как придурки, носились с этой Демичевой больше двух месяцев. В том числе вытягивали ее из лап охреневших «черных маклеров», срубая палки для всё той же прокуратуры. А теперь оказывается…

– Во-во, ключевое слово «как придурки». Запомни, Андрей, легкая придурковатость делает нас почти неуязвимыми! Ладно, поехали дальше. Что по «активным»?

В ответ Мешечко возмущенно фыркнул:

– Активный клиент на данный момент только один. Но эта птица Говорун стоит целого зоопарка.

– Это ты про?..

– Да, я имею в виду наказание Господне. В лице якобы раскаявшегося рейдера, господина Гурцелая.

– …Знаю-знаю, мать писала! – перебил Андрея Жмых. – Мне из наших только ленивый еще не плакался. Что, с гонором бандюган?

– Тут не гонор – тут самомнение! Моя б воля, я бы этого возомнившего, с понтами его непомерными, сдал с чистой душой паханам на правиловку.

Кульчицкий посмотрел на Мешка с легким оттенком снисходительности:

– Андрей, по-моему, в тебе говорит банальная зависть. Зиждущаяся на классовой неполноценности. Что ж, если мы как тараканы запечные живем, так и другие должны страдать?

– А по-твоему, нет?!! – с полоборота завелся Мешечко. – Они наколбасили лет по десять на душу и раз шестой, так, для справки, а страдать должны мы?!.. Ты слышишь, что метешь-то?!