Великий Ганнибал. «Враг у ворот!» - Яков Нерсесов

Получилось, что «бронетехника» пунийцев, не считая раздавленных велитов (они отчасти были на это обречены), не причинила врагу особо серьезного вреда, а вот своих солдат все же изрядно помяла и потоптала.

Итак, первый козырь Ганнибала – «живые танки» — оказался побит с ужасающей легкостью.

…Кстати, парадоксальный факт! Прекрасно знавший за долгие годы использования все «минусы» своей «бронетехники», великий Ганнибал раз за разом продолжал выпускать ее на поле боя. При этом КПД (коэффициент полезного действия) «живых танков» в борьбе с римской пехотой раз от раза становился все меньше и меньше, но искуснейший карфагенский полководец каждый раз словно надеялся на чудо и снова и снова «наступал на одни и те же грабли» – легко ожидаемую… непредсказуемость слонов в ходе боя! Так случилось и в последнем сражении «Ганнибаловой войны», где он выпустил на поле боя слонов после неполного года обучения, к тому же еще очень молодых, не готовых к выполнению поставленной им боевой задачи. Тут и матерые слоны-бойцы времен его битвы при Треббии могли бы сплоховать, не говоря уж об необкуренных «громом и порохом» слонах-новичках! Зато рассудочные и практичные римские полководцы, которых в первую очередь интересовала победа в бою, а не то, как зрелищно он протекал, хорошо изучив повадки слонов, все же избегали использовать этих непредсказуемых гигантов, чья эффектность обычно уступала эффективности. Впрочем, это всего лишь трактовка ситуации со слонами Ганнибала, толкование его предпочтений. Некоторые современные исследователи полагают, что описание атаки слонов Ганнибала в начале битвы при Заме вызывает определенное сомнение, мотивируя это тем, что погонщики якобы должны были их убить, как только стало ясно, что слоны стали неуправляемыми и готовы крушить своих?! Пытливый читатель вправе сделать свои собственные, возможно, противоположные выводы…

Потерявшие строй, на перепуганных лошадях, всадники Ганнибала не устояли перед численно превосходившей конницей Сципиона и рассыпалась по полю. Преследуемые врагом, они вскоре исчезли из виду, оставив пехотные фланги Ганнибала без прикрытия.

По сути дела конный маневр при Каннах был повторен, но на этот раз против самого триумфатора Канн.

…Между прочим, историки потом строили догадки о ходе конного боя при Заме-Нараггаре. Кое-кто многозначительно предполагал, что бегство с поля боя карфагенской кавалерии было не чем иным, как… очередным хитроумным маневром коварного Одноглазого Пунийца! Заранее приказав своей более слабой кавалерии отступить, он намеренно увел вражескую конницу с поля боя. А его более многочисленные пехотинцы остались разбираться с пехотой врага один на один! Понятно, что задним числом легко строить веские предположения. Впрочем, какой в этом смысл, если исход сражения уже не изменишь…

Итак, на поле боя остались выяснять отношения пехотинцы противников.

Если Сципион явно рассчитывал на возвращение своей кавалерии и ее удар врагу с тыла, то для Ганнибала такой расклад был смерти подобен. Он должен был обязательно успеть перемолоть римских легионеров до того, как неприятельская конница сможет обрушиться на него сзади. Построение соперников в три пехотные линии подразумевало, что по сути дела им предстоит провести не одно, а три разных сражения.

Так оно и случилось.

Римская пехота медленно пошла вперед, поскольку Ганнибал приказал своей принимать удар стоя. Причем римский боевой клич звучал намного грознее, ведь он кричался на одном языке, чем разноязычные вопли лигуров, галлов и иберов, явно обескураженных неудачами своих слонов и кавалерии.

Совсем не так, как на это рассчитывал пунийский полководец, развивалась и схватка пехотинцев.

Сначала «отстрелялись» оставшиеся в живых после «танковой» атаки велиты и быстро отступили за линию гастатов, которые залпом метнув пилумы, сомкнули щиты и всей массой обрушились на врага. Хотя индивидуально галлы, иберы и лигуры отменно владели оружием, но организованный строй манипул гастатов прорвать им так и не удалось, и довольно скоро, несмотря на потери (индивидуально сильный враг дорого отдавал свою жизнь), римляне смяли первую линию неприятеля и начали безостановочно продвигаться вперед. Свою роль сыграла и громогласная поддержка на родном языке гастатов первой линии принципами и триариями двух последующих линий. А вот вторая линия Ганнибала – состоявшая преимущественно из карфагенских наемников – ни словом, ни делом поддерживать свою первую линию не стала. Сказались и языковый барьер, и жесткий приказ их полководца: вперед не идти, отступающий первый ряд в свой строй не пускать, чтобы ни в коем случае не смешать свои плотно построенные ряды перед натиском первой римской линии гастатов. Так и случилось – началась свалка.

Бегущим галлам, лигурам и иберам пришлось ретироваться на фланги второй линии боевого построения Ганнибала: во избежание нарушения своего строя вторая линия не пропустила их в тыл сквозь свой фронт.

Довольно долго второй ряд карфагенян стоял насмерть, не уступая гастатам в доблести. Им даже удалось на короткое время отбросить римскую первую линию. Правда, карфагенянам помогло то, что они были свежими, а гастаты уже порядком потрепанные схваткой с первой линией бойцов Ганнибала, да и земля под ногами у них была скользкой от пролитой крови. Даже принципы заколебались, когда увидели, как умело и решительно карфагеняне дали отпор их товарищам-гастатам. Длинные копья врага не подпускали легионеров первой римской линии и не давали им возможности начать ближний бой. Легионеры получали удары на расстоянии, слишком далеком для того, чтобы пустить в ход свои мечи, в фехтовании которыми у них было преимущество.

Только после того, как гастатов поддержали сзади и на флангах выдвинувшиеся манипулы принципов и натиск римлян усилился вдвое, а их увеличившийся фронт стал охватывать вражеский, лишь тогда вторая линия пехоты карфагенской армии все же медленно попятилась назад на пустое пространство, оставленное Ганнибалом перед строем его «Старой Гвардии».

…Темные ряды итальянских ветеранов Ганнибала были нетронутыми. Они спокойно ждали своего часа. Потрепанные, теряющие силы римские принципы и гастаты вот-вот окажутся на расстоянии трехсот шагов от прежде одерживавших над ними вверх «гвардейцев» Одноглазого Пунийца. Их первая шеренга, повинуясь резкой команде своего вожака, уже дружно ощетинилась копьями, и еще не известно, смогут ли на этот раз римские легионеры устоять. И хотя в резерве у римского полководца оставались свежие манипулы опытнейших триариев, но все же их было меньше, чем «итальянцев» Ганнибала. Зато им, чудом выжившим в каннской мясорубке, представлялась решающая возможность отомстить своим обидчикам за весь тот позор и унижение.