Хроники Амбера. Книги Корвина (авторский сборник) - Роджер Желязны

— Фиона все еще у первозданного Лабиринта? — спросил Рэндом.

— В последний раз когда я слышал, она разбила там свой лагерь, — подтвердил я. — Я понимаю, что ты этим хочешь сказать…

Я взял Карту Фи.

— Потребовалось больше, чем один из нас, чтобы выбраться оттуда, — заметил он.

— Верно. Поэтому помоги мне.

Он поднялся, подошел ко мне. Бенедикт и Жерар тоже приблизились.

— В этом нет необходимости, — запротестовала Дара.

Я проигнорировал ее и сосредоточился на тонких чертах моей рыжей сестрицы. Спустя несколько мгновений у нас возник контакт.

— Фиона, — спросил я, видя по фону, что она все еще находится там, где сердце всего. — Отец тут?

— Да, — ответила она, натянуто улыбаясь. — Он внутри с Дворкиным. — Слушай. Дело срочное. Я не знаю, знаешь ли ты Дару или нет, но она здесь…

— Я знаю, кто она, но никогда не встречала ее.

— Ну, она утверждает, что у нее есть приказ об атаке от отца. У нее есть в поддержку ее утверждения его перстень с печатью, но он об этом прежде не говорил. Ты знаешь что-нибудь об этом?

— Нет, — ответила она. — Мы всего лишь обменялись приветствиями, когда он с Дворкиным пришли сюда посмотреть на Лабиринт. У меня тогда возникли некоторые подозрения, и это подтверждает их.

— Подозрения? Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, что отец собирается попробовать отремонтировать Лабиринт. При нем Камень, и я подслушала кое-что из сказанного им Дворкину. Если он сделает такую попытку, то при Дворе Хаоса узнают о ней в тот же миг, когда он начнет. Они постараются остановить его. Ему желательно нанести удар первому, чтобы держать их занятыми. Только…

— Что?

— Это убьет его, Корвин. Уж это-то я знаю. Преуспеет он или нет, по ходу дела он будет уничтожен.

— Я нахожу, что в это трудно поверить.

— В то, что король отдаст жизнь за свое королевство?

— Что отец сдаст.

— Значит, либо он сам изменился, либо ты никогда по-настоящему не знал его. Но я-то верю, что он собирается попробовать это.

— Тогда зачем посылать свой самый последний приказ с человеком, которому, как он знает, мы по-настоящему не доверяем?

— Я бы предположила, чтобы показать, что он хочет, чтобы вы ей доверяли, коль скоро он подтвердит его.

— Это, кажется, кружным путем делать дела, но я согласен, что нам не следует действовать без подтверждения. Ты можешь получить его для нас?

— Попробую. Я вызову тебя, как только поговорю с ним.

Она прервала контакт.

Я повернулся к Даре, слышавшей только мою часть разговора.

— Ты знаешь, что отец собирается сделать прямо сейчас? — спросил я ее.

— Что-то связанное с Черной Дорогой, — ответила она. — На это он указывал. Однако, что и как не сказал.

Я отвернулся. Я собрал Карты и положил их в футляр. Такой поворот событий мне не понравился. Весь этот день начался плохо, и с тех пор дела все время катились по наклонной, и к тому же лишь недавно миновало время обеда. Когда я говорил с Дворкиным, он описал мне результаты любой попытки отремонтировать Лабиринт, и они казались мне весьма ужасными. Что если отец попробует это сделать, потерпит неудачу и погибнет пытаясь? Где мы тогда окажемся? Прямо там, где теперь, только без лидера, накануне битвы — и вновь зашевелившейся проблемой наследования. Все это отвратительное дело снова вернется в наши умы, когда мы поскачем на войну. И мы все начнем свои личные приготовления к схватке друг с другом, как только разделаемся с общим врагом. Должен быть другой способ управиться с делами. Лучше отец живой и на троне, чем снова оживление интриг из-за наследования.

— Чего мы ждем? — спросила Дара. — Подтверждения?

— Да, — ответил я.

Рэндом принялся расхаживать. Бенедикт уселся и проверил перевязку. Жерар прислонился к каминной полке. Я стоял и думал. Вот тут-то мне и пришла в голову одна мысль. Я немедленно оттолкнул ее, но она вернулась. Она мне не понравилась, но она не имела никакого отношения к целесообразности. Мне, однако, придется действовать быстро, прежде чем у меня будет шанс уговорить себя на иную точку зрения. Нет! Я буду поддерживаться этой. Черт бы ее побрал!

Возникло шевеление контакта. Я ждал. Спустя несколько мгновений я снова посмотрел на Фиону. Она стояла в знаком месте, узнать которое мне потребовалось несколько секунд: в гостиной Дворкина, по другую сторону тяжелой двери в конце пещеры. И отец, и Дворкин были с ней. Отец сбросил свою личину Ганелона и снова был самим собой. Я увидел, что Камень у него на шее.

— Корвин, — сказала Фиона, — это правда. Отец послал с Дарой приказ об атаке, и он ожидал подтверждения этой просьбы. Я…

— Фиона, проведи меня.

— Что?

— Ты меня слышала. Давай!

Я протянул правую руку, она протянула свою, и мы соприкоснулись.

— Корвин! — крикнул Рэндом. — Что происходит?

Бенедикт вскочил на ноги, Жерар уже двигался ко мне.

— Вы скоро об этом услышите, — сказал я им и двинулся вперед. Я стиснул Фионе руку, прежде чем отпустить ее, и улыбнулся.

— Спасибо, Фи. Здравствуйте, отец! Привет, Дворкин. Как там все?

Я бросил быстрый взгляд на тяжелую дверь. Та была открыта. Затем я обошел Фиону и двинулся к ним. Голова отца была опущена, глаза сузились.

— Что такое, Корвин? Ты здесь без увольнительной, — сказал он. — Я подтвердил этот проклятый приказ, теперь я жду его исполнения.

— Его выполнят, — кивнул я. — Я пришел сюда не спорить из-за него.

— Тогда из-за чего же?

Я придвинулся поближе, рассчитывая свои слова так же, как расстояние. Я был рад, что он остался сидеть.

— Некоторое время мы ездили, как товарищи, — проговорил я. — Будь я проклят, если ты мне не стал тогда симпатичен. Раньше, знаешь ли, никогда не был. Никогда, к тому же, не хватало духу сказать это прежде, но ты знаешь, что это правда. Мне хотелось бы думать, что именно так и могли бы обстоять дела, если бы мы не были друг для друга тем, кем приходимся.

На самый краткий миг его взгляд, казалось, смягчился, когда я расположился там, где надо.

— В любом случае, — продолжал я, — я собираюсь скорее поверить в того тебя, чем в этого, потому что есть нечто, чего бы я никогда не сделал для иного тебя.

— Что?

— Это!

Я схватил Камень, сделав размашистое движение вверх и сорвал цепь с его шеи. Затем, резко повернувшись, я помчался через дверь из комнаты. Я рванул дверь, захлопнув ее за собой, и она со щелчком закрылась. Я не видел никакого способа заложить ее снаружи, так что побежал дальше, по знакомому пути через пещеру, по которому я в ту ночь следовал за Дворкиным. Позади я услышал ожидаемый рев.

Я следовал поворотам. Споткнулся я только раз. Запах Винсера все еще висел в его логове. Я понесся дальше и последний поворот принес мне вид дневного света впереди. Я помчался к нему, перекинув через голову цепь с Камнем. Я почувствовал, как он упал мне на грудь, мысленно потянулся в него. Позади меня в пещере гремело эхо.

ВЫБРАЛСЯ!!!!

Я припустил к Лабиринту, чувствуя через Камень, превращая его в добавочное чувство. Я был единственным человеком, помимо отца или Дворкина, настроенным на него. Дворкин сообщил мне, что ремонт Лабиринта может быть полностью осуществлен человеком, прошедшим Большой Лабиринт в таком состоянии настройки, выжигающим пятно при каждом пересечении его, заменяя его запасом из носимого им в себе образа Лабиринта, стирая по ходу дела Черную Дорогу. Так лучше уж я, чем отец.

Я все еще чувствовал, что Черная Дорога несколько обязана своей окончательной формой силой, приданной ей моим проклятьем Эмберу. Это я тоже хотел стереть. В любом случае, отец лучше справится с улаживанием дел после войны, чем когда-нибудь смогу я. Я понял в этот миг, что я больше не хотел трона. Даже если бы он был свободен, перспектива управлять все эти скучные века королевством, что могла меня ждать, была угнетающей. Может быть я ищу легкого выхода, если умру в этих условиях. Эрик умер, и я больше не ненавижу его. Другое обстоятельство, толкавшее меня на действия

— трон — казалось теперь являющимся желанным только потому, что я думал, будто он так хотел его. Я отрекся и от того и от другого. Что осталось? Я посмеялся над Виалой, а потом засомневался. Но она была права. Старый Солдат был во мне сильнее всего. Это было делом долга. Но не одного долга. Тут было больше…

Я достиг края Лабиринта, быстро последовал к его началу. Я оглянулся на вход в пещеру. Отец, Дворкин, Фиона — никто еще из них не появился. Хорошо. Они никогда не смогут поспеть вовремя, чтобы остановить меня. Коль скоро я вступлю в Лабиринт, им будет слишком поздно что-нибудь делать, кроме как смотреть и ждать. На мимолетный миг я подумал об уничтожении, но я оттолкнул эту мысль прочь, постарался успокоить свой ум до уровня, необходимого для этого предприятия, вспомнил свой бой с Брандом в этом месте и его странное оригинальное отбытие. Вытолкнул и эту мысль тоже, замедлил дыхание, приготовился.