Йога. Искусство коммуникации - Виктор Бойко

Сочинения Елены Рерих, урождённой Шапошниковой, ещё сильнее, нежели у Блаватской грешат пустословием, болезненным самолюбованием, и пошлой претенциозностью. Будучи эрзац-культурным проявлением, «живая этика» за последние тридцать лет пустила глубокие корни в слоях маргинальной «духовности» российской глубинки, хотя когда-то впервые проникла в Россию ещё через коммунистическую Монголию и государства довоенной Прибалтики. Примерно за десяток лет до этого на европейскую эзотерическую сцену вступил Гурджиев, вовремя унёсший ноги от победоносного нашествия власти Советов.

После Второй мировой войны ситуация изменилась в очередной раз. Ужасы невиданной бойни вызвали крушение гуманистических идеалов и углубление религиозного скептицизма. Мир медленно приходил в себя, не понимая, куда обратить надежду. В середине пятидесятых из недр ГУЛАГа вернулся со своей «Розой мира» Даниил Андреев. Кое-как оживала русская православная церковь, где до самого начала горбачевской перестройки каждый второй деятель традиционно был осведомителем ведомства на Лубянке. В США начинал свои опыты Джон Лилли, на подходе был Кастанеда, затем — родоначальник трансперсональной психологии Станислав Гроф, на смену которому позднее хлынул мощный поток методов телесно ориентированной терапии и НЛП.

В Индии двадцатых годов возникла эпохальная фигура Свами Шивананды, который дал толчок к появлению многих достойных и великих учителей йоги, например, такой личности, как основатель Бихарской школы Сатьянанда. В это же время своё победное шествие на Запад начала Айенгар-йога, которая имеет полностью реформаторские корни, но взгляды и подходы её основателя постепенно трансформируются в русле традиции Патанджали.

В психологической науке начала века появился Зигмунд Фрейд, затем продолжил и развил тему бессознательного Карл Густав Юнг.

Пока Европа залечивала раны, а Россия поднималась из руин, в благополучной Америке начали возникать религиозные секты. Это явление, подобно гангрене, вскоре перекинулось и на Старый свет. Первым большим «достижением» «новых» религий стало несколько сот трупов в Гайане — это громогласно заявил о себе некий «Храм солнца». С тех пор количество жертв этой разновидности безумия (своеобразного мора человеческой популяции, наподобие события, время от времени происходящего с полярными леммингами) никто не считает.

Вторая мировая война ещё более усугубила кризис религиозной веры, а громадное усложнение знания не давало возможности массам быть к нему приобщёнными. Кроме того, наука была насквозь милитаризована и засекречена.

В начале шестидесятых Иван Ефремов опубликовал знаменитый роман «Лезвие бритвы», в котором тема йоги оказалась ведущей. В то же время многие советские специалисты были отправлены на строительство промышленных объектов в Индию, где непосредственно столкнулись с «частной» и «государственной» формами проявления феномена йоги, возникла некая диссипация (просачивание, утечка) соответствующей литературы в Россию. Индия стала лучшим другом СССР. Культурные связи развивались и приветствовались, но с йогой было сложнее. Оставаясь элементом культуры дружественной страны, она вызывала яростное сопротивление идеологов коммунизма по той простой причине, что была нацеленной на исключительно индивидуальное совершенствование. Стало быть, увлечение йогой давало возможность отпадения личности от социалистического стада, на что никак не мог безропотно согласиться Суслов, серый кардинал эпохи застоя.

Несмотря на все усилия отдельных вождей и заинтересованных ведомств, блокировать процесс проникновения йоги в Советский Союз не оказалось возможным. В средине и конце пятидесятых были переведены, а затем изданы некоторые классические труды по древнеиндийской философии, на киноэкранах триумфально прошёл знаменитый фильм «Индийские йоги: кто они?» В средства массовой информации неисповедимыми путями пробился первый в СССР легальный пропагандист йоги Анатолий Зубков — был опубликован цикл его статей в «Сельской молодёжи» — и йога, к сожалению, в слишком упрощённом виде, начала медленное, но неуклонное завоевание российской глубинки, не говоря уже о крупных городах. Оставаясь, впрочем, до восемьдесят девятого года официально запрещённой по идеологическим мотивам. Но времена были уже не те, что в тридцать седьмом или пятьдесят третьем, постепенно и полулегально возникали первые секции йоги и её бескорыстные энтузиасты, начавшие непосредственные эксперименты на себе.

Как только запрет официально сняли, состоялась Первая всесоюзная конференция, затем было крушение империи, и йога, наравне со всем прочим, стала элементом свободного рынка.

Снятие цензуры, грянувшая вдруг свобода информации и передвижения привели к тому, что на сильно разреженное пространство российской идеологии, веры и духовности обвалом хлынула дурь самых немыслимых толков, оттенков и происхождения. Обалдевший народ некоторое время пребывал в растерянности, но вскоре пообвык, и году к девяносто третьему уже появились свои «мастера» эзотерики. С помощью подобных «умельцев» искажённые и выхолощенные психотехнические методы обрели в массах самостоятельную жизнь, и это плохо, потому что наш народ оказался гораздо ловчей, нежели сами заморские изобретатели этих технологий. Сегодня отечественные умы далеко переплюнули «этот самый зарубеж». С многоголовой гидрой изуверов-иноверцев бьётся, не щадя себя, русская Церковь, впрочем, не очень успешно, потому что в мегаполисах она упустила время, и борьба за сферы влияния и рынки сбыта фактически проиграна (по имеющимся на сегодня, осень 2000 года, данным православие называют своим вероисповеданием не более семи процентов населения России).

Что же нового в технологии изменения сознания предлагают секты, трансперсональщики и все те, кто изобрёл или изобретает то, чего ещё не было? Ничего. Остались те же самые приёмы, что реально работали тысячи лет назад и действуют сейчас, поскольку природа человека не изменилась. Это принудительная регулировка движения, дыхания, режима сна и бодрствования, коммуникации. Наше время добавило такие достижения науки, как «химия», «двадцать пятый кадр» и методы НЛП, усиленные техническими средствами.

Гурджиев в двадцатых годах использовал в своей практике элементы суфийских зикров и випассаны буддизма. Сегодня Гроф «со товарищи» вместо индийских пранаям используют «изобретённый» ребефинг или «холотропное дыхание», в необходимых случаях подключая двигательный канал сброса напряжений.

Ударные методы Тантры, суфийские практики, различные виды «медитации», Бог знает что, предлагаемое экспериментаторами, в том числе и от йоги, — зачем всё это? Суть в одном: людям обещают немедленный положительный эффект и разрешение всех проблем, отчего из казалось бы умных и трезвых голов напрочь вылетает память о простых законах, например, — «кто выигрывает в силе, тот проигрывает в расстоянии». В русле нашей темы это можно перефразировать так: чем сильнее разовое воздействие на тело и психику, выше скорость и потолок возникающих изменений, тем на большее расстояние по времени удалён обещанный либо желаемый эффект. Можно добавить: тем выше цена, которую тебе придётся заплатить собственным здоровьем — и за скорость, и за силу воздействия, безотносительно к его эффективности.

Если человек болен, у него проблемы, а медицина не способна решить их — ему без разницы, что подействует положительно, пусть это будет та же йога, посредством которой в самочувствии и здоровье можно многое скорректировать. Йогатерапия — мощнейшее средство, хотя для его использования надо в совершенстве владеть методом и знать предмет в целом. Никогда не упуская при этом из виду обстоятельство, что поскольку не существует таких процедур, которые можно с успехом и без разбора применять к любому пациенту без учёта его индивидуальности, то йогатерапия всегда должна быть в значительной степени экспериментальной.

Попытаемся рассмотреть проблему смысла с двух сторон: с позиции человека, отдавшего йоге многие годы жизни, и одновременно зелёного новичка, которому «старослужащий» пытается объяснить то, что усвоил и понял.

Когда я начал практиковать йогу регулярно, то имел благополучную семью, любящих родителей и прекрасные отношения с ними. Вредных привычек или особых проблем не наблюдалось, поэтому из жизни нечего было исключать, чтобы с лёгким сердцем «вмонтировать» йогу вместо выброшенного. Поэтому, исходя из здравого смысла, вариант выглядел так: добавить её ко всему, что уже было. Именно такое развитие событий предопределило позитивную направленность полученных много позже результатов.

Итак, всё начиналось с чистого интереса. Но он не может быть абстрактным, ведь в йоге надо что-то делать и непосредственно. Такой реальностью стала систематическая практика асан, они получались скверно, и лишь разобравшись почему — а на это ушёл ни один год — я начал что-то понимать.