Операция «Маскарад» - Гейл Линдз

Одежда Лиз насквозь пропиталась потом и липла к телу, каждое движение болью отдавалось в суставах. И вдруг боль отступила — открылось второе дыхание. Легкие снова заработали исправно, мышцы наполнились силой и энергией. Она продолжала бежать, испытывая мощный прилив радости, и наконец увидела Гордона, который, как и обещал, ждал ее в машине. Лиз ощутила огромное облегчение — конец двадцатимильной дистанции был уже рядом.

Ее мышцы и воля начали расслабляться, предчувствуя близкий отдых. Однако Гордон, высунувшись из окна джипа, махнул рукой куда-то вдаль.

— Не останавливайся! — донесся до нее его крик. — Осталась еще миля!

Лиз нахмурилась — должно быть, он не доехал до финиша. Болели каждая мышца, каждое сухожилие, дрожали ноги. Хватит ли у нее сил пробежать еще милю?

Она с трудом продвигалась вперед, отчаянно ругаясь про себя. Гордон снова обогнал ее и поехал дальше, даже не оглянувшись. Лиз шатало, она изо всех сил старалась заставить себя сконцентрировать внимание на пыльной дороге, хотя ей страшно хотелось бросить все и рухнуть в прохладную тень под соснами.

Она опять увидела Гордона — он сидел в машине у края мощеной площади. Все расплывалось у нее перед глазами.

В это время по лагерю разнеслись громкие характерные звуки бейсбольного матча. Это была радиотрансляция игры между «Доджерз» и «Брэйвз». Звуки исходили из кабины мусоровоза, неуклюже объезжавшего площадь. За рулем, включив на полную мощность приемник, сидел новый начальник по личному составу — тот, что едва не застукал Лиз во время ее первой ночной вылазки.

Добежав до Гордона, Лиз подавила в себе желание упасть на землю. Вместо этого она, пошатываясь, стала ходить по кругу, пытаясь восстановить дыхание и расслабить натруженные мышцы.

— Парень окончательно свихнулся, — прокомментировал Гордон, кивнув в сторону мусоровоза.

— Что случилось? — с трудом выговорила Лиз. — Ты что, неправильно отмерил дистанцию?

— Нет. Я просто хотел, чтобы ты пробежала ровно двадцать одну милю.

— Ну ты и фрукт. Сразу сказать не мог?

— Зачем? Чтобы ты заранее рассчитала силы, задала себе нужный темп? Ну уж нет. Вся соль в том, что в нашем деле никогда нельзя думать, что ты уже достиг цели, потому что в этом случае ты физически и психологически расслабляешься.

Эта простая логика произвела на Лиз впечатление.

— Как раз за милю до финиша мне хотелось остановиться, — заметила она.

— Теперь ты понимаешь, что такое настоящий тест? — спросил Гордон, изучающе глядя на нее.

— Да, — кивнула Лиз. — Проверить мою физическую готовность было важно, но еще важнее было выяснить, сумею ли я заставить себя выложиться через «не могу».

— Именно. Надо было оценить твою решимость, упорство, мужество — называй это как хочешь. Все мы подчас оказываемся в ситуациях, когда необходимо выполнить сверхзадачу. А когда наши тело и воля не готовы к этому и начинают сопротивляться, увеличивается вероятность того, что сверхзадача окажется не по силам.

— Или вероятность того, что мы сделаем ошибку, — подхватила Лиз.

Гордон улыбнулся, и Элизабет поняла, насколько он гордится ею.

— Так вот, дорогая, у тебя хватило выносливости и характера, чтобы пробежать эту лишнюю милю, и ты достаточно умна, чтобы понять, что это означает. Можно было бы проверить тебя еще по истории, культуре и текущим событиям, но все это глупости. Ты так впитываешь информацию, что наверняка сможешь вести беседу с кем угодно.

У Лиз перехватило дыхание.

— Что ты такое говоришь, Гордон? Неужели я уже закончила подготовку?

— Я поговорю с Хьюзом Бремнером и скажу ему, что, по моему мнению, он может назначать дату начала операции. Думаю, ему приятно будет это услышать.

Со слов Гордона Лиз знала, что Бремнер — очень важный чин в Лэнгли, который возлагает на нее особые надежды. Именно ему Гордон ежедневно отправлял по факсу свои доклады.

— Теперь начнется последний этап обучения — подготовка к самой операции. Поздравляю, дорогая. Ты готова к работе.

Гордон пошел звонить Хьюзу Бремнеру, а Лиз вернулась в комнату. Она чувствовала себя виноватой — может быть, она была несправедлива к нему?

Лиз стащила с себя спортивный костюм и, принимая душ, размышляла о событиях последних дней. Потом ее мысли вернулись к их с Гордоном фото. Сомнения оставались — что-то в этом фото было не так.

Лиз нашла снимок в ящике бюро. Он лежал там вместе с золотым кольцом, которое она не чувствовала себя вправе носить. Она еще раз внимательно рассмотрела их сияющие, улыбающиеся лица. Кисти ее рук не видны, но левую кисть Гордона вполне можно разглядеть. На его безымянном пальце… не было золотого кольца! Лиз замерла: вот оно! Вот что не давало ей покоя. Она перевернула снимок. Надпись, которую она хорошо запомнила, была на месте: Хендриз-Бич и дата.

Судя по надписи, фото было сделано меньше года назад. Но ведь Гордон говорил ей, что не снимал кольцо целых два года. Ошибка исключалась, Лиз была в этом уверена. Слишком уж он заострял внимание на том, как много значит для него это кольцо. Значит, он лгал. Но зачем?

Гордон вышел из себя, прямо-таки взвился от злости, узнав, что Лиз заглянула в свое электронное досье. Он заблокировал ей доступ к компьютеру. Теперь Лиз знала, он точно так же разозлится, если ему станет известно, что она решила прекратить прием таблеток.

Лиз больше не могла игнорировать свои сомнения, несмотря на сегодняшние слова Гордона о серьезности стоящей перед ними задачи и на его поздравления по поводу дополнительной мили. Концы с концами все же не сходились. Интересно, в чем еще он ей солгал? И почему?

Вечером Лиз пошла вместе с Гордоном в вечно охваченное суетой административное здание. Ему надо было отправить свое ежедневное сообщение Хьюзу Бремнеру в Лэнгли. Как обычно, он склонился над пачкой бланков, сделанной в виде отрывного блокнота. Свободной рукой он прикрывал написанное, так что Лиз не могла разглядеть его личный код. Заполнив бланк, Гордон оторвал его, прикрепил скрепкой к докладу и вручил листки секретарше, которая пообещала отправить все немедленно. Когда он развернулся и пошел к двери, Лиз огляделась — убедившись, что все вокруг заняты своими делами, взяла блокнот и, сунув его под одежду, последовала за Гордоном.

Ночью, запершись в ванной, Лиз мягким грифелем осторожно стала тереть верхний бланк. Он был чистым, но Гордон писал с таким усердием, так тщательно выводил каждую букву, что она надеялась различить отпечатки, по которым можно было бы восстановить текст. Она работала медленно и терпеливо, до тех пор пока не стали видны отдельные буквы, потом слова, а затем и цифры. У Лиз чуть не вырвался крик восторга. Она получила личный код Гордона!

Выйдя из ванной, Лиз долго выжидала, наблюдая за спящим Гордоном, а в три часа ночи еще раз пробралась в то помещение, где хранились электронные досье. Сев за компьютер, Лиз ввела код и, не будучи уверена, что он сработает, стала напряженно ждать. Только когда на дисплее появился перечень директорий, она вздохнула с облегчением.

Первым делом Лиз вызвала на экран досье Сары Уокер. Через несколько секунд машина выдала портрет женщины, носящей это имя. Это была не Лиз!

С монитора на нее смотрело очень симпатичное лицо. Подбородок у женщины был маленький, нос с горбинкой.

Лиз вглядывалась в портрет так, словно хотела заставить его говорить. Было ли ей знакомо это лицо? Она не могла решить и стала читать досье.

Сара Джейн Уокер родилась в том же году, что и Лиз. Она была журналисткой, сотрудничала с несколькими журналами, в которых публиковала свои статьи и биографические очерки знаменитых людей. Разница в росте между Лиз и Сарой составляла четверть дюйма, разница в весе — порядка трех фунтов. В вводной части досье говорилось, что у матери Сары был брат Хэролд (Хэл) Сансборо. Он жил в Англии, женился на Мелани Чайлдз, у них была дочь по имени Лиз. Далее сообщалось, что Хэл и Мелани Сансборо были убиты в Нью-Йорке.

Если Лиз Сансборо и Сара Уокер — одна и та же женщина, рассуждала Элизабет, откуда взялась разница в физических характеристиках? Может быть, ошибся оператор, вводивший информацию? Правда, при ее росте — а это как-никак пять футов девять дюймов — расхождение в четверть дюйма могло возникнуть из-за едва заметного изменения позы или осанки в момент измерения. С другой стороны, три фунта — нормальное естественное колебание веса. Так что описанные физические параметры вполне могли быть и ее собственными. Но если она была одновременно и Лиз Сансборо, и Сарой Уокер, почему данные Сары нельзя было просто скопировать с данных Лиз? А самое главное, откуда это совершенно другое лицо?

Потом она обратила внимание на сведения о женщине по имени Фирензе, которая оказалась прабабкой и Лиз, и Сары. Это означало, что она приходилась бабкой Джейн Сансборо Уокер и Хэлу Сансборо. Лиз пробежала глазами скупые строки досье, и в ее памяти неожиданно возник образ энергичной седой женщины, пахнущей острым соусом и свежеиспеченным хлебом, сдобренным розмарином. Каким же образом у Лиз могли сохраниться какие-то воспоминания о прабабке Фирензе, если она, судя по досье, всю жизнь прожила в Санта-Барбаре, а семья Сансборо, по-видимому, там никогда не была? Правда, вполне возможно, что Фирензе могла навещать их в Англии.