Новогодний бой (73 параллель) - Дадли Поуп

Старшим офицером штаба был капитан-лейтенант Том Мерчент, высокий и разговорчивый. Темные вьющиеся волосы окружали его приветливое лицо. Когда Том говорил, он имел привычку жестикулировать. Вообще он относился к жизни не слишком серьезно, если только речь не шла о его служебных обязанностях. Он являлся старшим торпедным офицером флотилии и одновременно исполнял обязанности начальника штаба, то есть был прямым заместителем Шербрука. В 1938 - 41 годах Мерчент служил на линкоре «Ройял Соверен» и первые 2 года войны прикрывал трансатлантические конвои Великобритания - Галифакс. Он присутствовал при разоружении французской эскадры в Александрии. Мерчент был назначен на «Онслоу», когда эсминец еще строился, и оказался среди офицеров «стоящих в очереди» на верфи с сентября по октябрь 1941 года.

Следующим был лейтенант Питер Вайатт, старший штурман флотилии. Он также являлся и штурманом «Онслоу». Плотный, высокий мужчина с окладистой черной бородой, он был колоритной личностью. Мундир казался на нем совершенно чуждым. Вайатту больше подошел бы пиратский костюм, сабля на боку и нож в зубах. До войны он служил на Китайской станции. (Его жена осталась в Гонконге, когда Вайатт был направлен в Персидский залив. На попала в руки к японцам, когда те захватили остров.) Первые несколько месяцев Вайатт прослужил на кораблях, охранявших восточные конвои. Затем он был отправлен в Красное море, где сражался с итальянцами, а потом на Средиземное. Лишь оттуда Вайатт попал на «Онслоу».

Старшим артиллеристом корабля был лейтенант Дж.М.Э. Уилсон, известный как «Пушка» или Макро. Именно так звучало его второе имя. У него также имелся «титул», дарованный неугомонным капитаном 1 ранга Армстронгом год назад. Во время рейда на Вагсе Уилсон сбил высоко летящий немецкий самолет всего лишь 2 выстрелами из ископаемой 102-мм зенитки, установленной вместо торпедного аппарата. Это так восхитило Армстронга, что тот сразу окрестил своего артиллериста «Сэр Макро Уилсон, баронет, губернатор Подветренных островов».

Те, кто служил с Уилсоном, считали его типичным артиллерийским офицером: среднего роста, крепкого сложения, с обаятельной улыбкой, всегда очень сдержанный, если дело касается флота. Он был достаточно волевым человеком, чтобы противостоять наскокам Вайатта и Мерчента.

Единственным офицером Добровольческого Резерва в штабе Шербрука был лейтенант Р. Берд, офицер систем противолодочного оружия. Его звали либо Дикки, либо «Пинг», что напоминало шум асдика. Берд был пухлым и круглолицым, с неисчерпаемым чувством юмора. Он служил на «Бервике», когда на Рождество 1940 года этот крейсер имел стычку с «Хиппером». Спустя 2 года и 6 месяцев ему предстояло то же самое.

Лейтенант Фостер, старший связист, тоже был типичным представителем своей профессии: с виду ленивый и томный, хотя на самом деле человек решительный и опытный. Он на все смотрел с юмором, хотя не без язвительности.

Капитан 1 ранга Шербрук остался на ногах, когда его штаб уселся за стол, глядя на него. Шербрук произнес: «Я пригласил вас, чтобы обсудить эту операцию…»

Пять человек ждали. Двое достали бумагу и карандаши, чтобы записать указания, которые потом нужно будет превратить в официальные приказы. Один из них потом напишет: «Я хорошо помню наше изумление, когда командир флотилии, который служил с нами совсем немного и никогда не был в России, начал совещание, расхаживая взад и вперед, и принялся излагать свою теорию отражения угрозы надводных кораблей. Нам показалось, что он давно изучает этот вопрос и совершенно ясно представляет свои будущие распоряжения. Именно на этом совещании мы впервые по-настоящему познакомились с командиром флотилии. По крайней мере на меня произвели большое впечатление высказанное им мнение и общее ощущение решительности».

Сцепив руки за спиной и слегка порозовев от неизбежной необходимости говорить, Шербрук расхаживал по каюте, провожаемый взорами штабных офицеров. Никаких жестов, лишь несколько слов, долетевшие сквозь гул корабельных генераторов, случайные шаги на палубе да оклик вахтенного проходящей шлюпке.

Сначала Шербрук постарался предугадать действия немцев, рассмотрев несколько возможных вариантов атаки конвоя, которые противник, скорее всего, использует. При почти полной темноте главная угроза будет исходить от надводных кораблей, а не от подводных лодок. Самолеты можно было практически полностью сбросить со счета. Затем он перешел к наиболее вероятному варианту.

Скупо, экономя буквально каждое слово, он изложил суть своего плана защиты конвоя. Он предположил, что атака будет предпринята только с одного направления. Поэтому при первых же признаках появления немецких кораблей:

1). 5 эсминцев 17-й флотилии («Онслоу», «Обидиент», «Ориби», «Обдьюрейт» и «Оруэлл») должны без приказа покинуть свои места в оцеплении конвоя и собраться в угрожаемом секторе, построившись кильватерной колонной.

2). Конвой должен повернуть в противоположном направлении. Замыкающие транспорты поставят дымовую завесу.

3). Остальные 2 эсминца («Акейтес» и «Бульдог»{В действительности не присоединился к конвою}) должны поставить дымовую завесу между противником и конвоем.

4). Остальные корабли эскорта (тральщик «Брэмбл», корветы «Хайдерабад» и «Рододендрон», траулеры «Ноферн Гем» и «Визалма») образуют завесу вокруг конвоя.

5). Конвой должен все время поворачивать так, чтобы держать противника за кормой.

Пока Шербрук говорил, штурман Питер Вайатт и Берд делали заметки. Затем офицеры вместе с Шербруком обсудили остальные детали приказов кораблям эскорта, большинство из которых было обычной рутиной.

Время уже подошло к полуночи. Вскоре «Онслоу» должен был покинуть Скапа Флоу, чтобы прибыть в Лох Ю, до которого было примерно 150 миль. Но до этого следовало подготовить приказы эскорту и конвою, прокладки и схемы.

Пятерка отправилась в кают-компанию. Был вызван писарь унтер-офицер, которого усадили за пишущую машинку. На помощь штабу пришли секретарь командира лейтенант Гендерсон и помощник секретаря суб-лейтенант В. Уильямс. На всякий случай на помощь вызвали «Джонни Уокера», поставив бутылку посреди стола. Вайатт, который обладал талантом облекать мысли в слова, диктовал писарю. Берд чертил схему ордера ПЛО и действий кораблей. Том Мерчент готовил желатин для допотопного гектографа и разноцветные чернила. Прелестные разноцветные схемы чертились на столе, потом их переносили на желатин и снимали копии. Это выглядело примерно так: «Фостер, как обычно, подвергал язвительной критике каждый из приказов. Берд отпускал совершенно нецензурные реплики, а Том руководил всем, как заправский дирижер. В результате выходили приказы, которые, по нашему мнению, были совершенно понятными, но в то же время были сдобрены капелькой яда. И мы гордились ими!»

Затем последовала обычная процедура подбора позывных для кораблей. Так «Брэмбл» превратился в «Приклз», «Ноферн Гем» - в «Ринсо», «Рододендрон» - в «Панси», «Бульдог» - в «Гроулер».{Все позывные так или иначе связаны с названиями кораблей. «Брэмбл» (ежевика) стал «Колючками», «Рододендрон» - «Анютиными глазками», «Бульдог» - «Ворчуном». Прим. пер .} Часть позывных была выбрана по именам командиров этих кораблей. «Оруэлл», которым командовал Найджел Остин, превратился в «Банни». А командир флотилии по какой-то причине, которую потом никто не смог вспомнить, получил позывной «Катед».

Было уже 3 часа ночи, когда все приказы были готовы и сшиты вместе: приказы для 7 эсминцев и 5 малых эскортных кораблей, которым предстояло отправиться в Россию, а также для 3 эскортных миноносцев типа «Хант», которые должны были вернуться в Исландию.

После этого «Онслоу» вышел в море и направился в Лох Ю, где ждали торговые суда. Еще в 17.00 накануне никто ни о чем не подозревал. 10 часов спустя корабль уже был в пути, при этом была проделана масса бумажной работы. Вот так приходилось действовать флоту в годы войны.

В Лох Ю совещание командира эскорта и командиров кораблей конвоя проходило во вторник 22 декабря. Они собрались в жалкой деревянной хижине. Дул сильный ветер, словно для того, чтобы напомнить всем, что за окном унылая шотландская зима. Это было лишь слабое подобие того ужасного шторма, в который вскоре попадут 3 эсминца.

К назначенному времени все капитаны транспортов набились в комнату, как селедки в бочку. Большинство из них было в гражданском. Четверо явно были англичанами, остальные 10, если судить по покрою костюмов, - американцами. Для постороннего наблюдателя эти 14 человек могли показаться кем угодно, только не моряками, разве что их выдали бы продубленные лица. Большинство принесли с собой портфели или дипломаты, почти все то и дело отпускали язвительные замечания. Уже много веков существовало своего рода соперничество между военным и торговым флотами. И всегда в подобных случаях шкиперы торговых судов держались немного настороженно, готовые дать отпор.