Последний бой - Олеся Шеллина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все верно, господин фельдмаршал, — Груздев явно колебался. Что-то произошло, но он почему-то не мог сказать, что было на него совершенно не похоже. Ласси и выбрал-то майора, потому что тот был настолько обаятельный сукин сын, что мог выпросить что угодно у кого угодно. А уж при наличии денег, которыми его обеспечил фельдмаршал, и уж подавно фураж для лошадей должен был быть закуплен.
— Майор, не тяни кота за причинное место, говори прямо, что произошло? — Груздев глянул на смотрящих на него генералов и смутился еще больше, но потом вскинул голову и протянул фельдмаршалу пару листов.
— Мы объехали три деревни и только в последней нашли людей. Староста там оказался бывшим военным, который и поведал мне, почему перед нашей армией народ разбегается, в леса подается. Вот из-за этого, — и он кивнул на листы, которые в это время рассматривал хмурый фельдмаршал. Ласси грязно выругался на ирландском наречии, которое, надо признать, начал уже забывать, столько лет прошло, как они вынуждены были бежать во Францию с родной земли. швырнув листы на стол, над которыми тут же склонились офицеры, он вскочил на ноги, с небывалой для его возраста прытью, и начал мерить шатер шагами.
— Что за мерзость, — вскричал казачий атаман Кочевой, отбрасывая в сторону листы. — Нет, я понимаю, всяко моет случиться, это война, мать ее ити, но, чтобы православный воин... Кто это придумал?
— Англичане, — устало проговорил Ласси потирая лоб из-за внезапно разболевшейся головы. — Они так уже делали... в Ирландии, полагаю, что не только там.
— Русские солдаты едят детей? Что за бред? — генерал-майор Зиновьев поворачивал картинку и так, и этак, чтобы рассмотреть подробности. — Ну, изобразить государыню в виде медведицы не самая умная идея, она ведь может обидеться, а Елизавета Петровна известна тем, что не прощает обиды, и тогда полетят головы, и прежде всего голова Бестужева, который очень хочет, чтобы Российская империя в союз с этими шутниками вступила. — Он поднял голову и посмотрел на Груздева. — И что, эти люди в это верят? Они же ни разу русских в глаза не видели.
— Верят, — Груздев задумался, вспоминая, как в одном из дворов в той третьей деревне, где староста поумнее оказался, какая-то баба падала перед ним на колени и умоляла не трогать ее дитя. Он долго тогда удивлялся, с чего она вообще взяла, что ему на кой-то ляд ее ребенок понадобился.
— И что будем делать, господа? — Ласси справился с волнением и повернулся к своим офицерам. Ситуация на самом деле была нехорошая. Если местные жители не будут к ним хотя бы нейтрально относиться, сложность задачи увеличится в разы.
— А его высочество предупреждал, что так оно и будет, — вздохнул Иван Лопухин, который в чине полковника сам напросился к Ласси, чтобы опыта поднабраться. — Просто я не поверил, слишком невероятно все это звучало.
— И что же, его высочество что-то посоветовал предпринять? — Зиновьев внимательно посмотрел на Лопухина.
— Вообще-то, да, — Иван замолчал, а затем добавил. — Его высочество сказал, чтобы мы ни в коем случае не пытались переубедить жителей в обратном. Во-первых, это бесполезно, во-вторых, мы только зря потеряем время. Он велел нам действовать как обычно, ни лучше, но и, не приведи Господь, ни хуже. Да, как всем известно, у его высочества издается журнал, ну тот, где срамные гравюры отпечатаны, — практически все мужчины, сидящие в комнате, разом принялись смотреть по сторонам, потому что у каждого из них парочка была припасена в седельных сумках. — Его высочество поручил художнику нарисовать несколько картинок вот таких вот, — он кивнул на стол, только там в прусские солдаты должны быть изображены и король Фридрих. Я так понимаю, что их вырезают на дереве, как буквы для газет и потом... вот, — и он вытащил из-за пазухи несколько листов. — Таких картинок много напечатано. Его высочество велел пустить впереди войска небольшой конный отряд, и чтобы они разбрасывали их во всех деревнях, кои на пути встретятся. Прусаки здесь тоже пришлые, поэтому картинкам поверят.
— Ну-у-у, — протянул Ласси, разглядывая картинку. — Художник явно привык полуголых девиц рисовать, здесь тоже все весьма... да... весьма. А вот эта, где король Фридрих верхом на барабане с, пардон, голым задом... Это что-то должно значить?
— Его высочество часто отмечал не слишком здоровое влечение его величества к барабанам, но прямо на этот вопрос не отвечал, хотя слухи ходят... — Лопухин замолчал, и Ласси постарался быстро свернуть скользкую тему в сторону. — Но, это будет не слишком? Вот это разбрасывать?
— Не слишком, — отрезал Ласси. — Если враг дошел до таких подлостей, то надо ждать от него не меньших подлостей в бою, а раз так, то нужно показать, что мы тоже можем ответить такими же подлостями и Фридрих не должен нас недооценивать. Что касается самого Фридриха — это всего лишь слухи, поэтому мы не буем их здесь озвучивать и распространять. Но картинка забавная, — Ласси аккуратно свернул образцы и аккуратно положил на стол. — Думаю, мы так и поступим. Разбросаем пасквили по улицам поселений. Люди будут растеряны и не будут понимать, во что верить. Или начнут бояться обе армии, что тоже не исключено, но нам в какой-то мере на руку. А теперь вернемся к нашему плану. — Ласси развернул на столе карту. — Его высочество отдельно настаивал на том, чтобы мы вышли к Дрездену раньше Фридриха. Чтобы остановились у города и ждали сигнал. Какой именно сигнал нам следует ожидать? Никто не знает. И я тоже не знаю. Петр Федорович лишь сказал, что мы сами поймем. Только вот неувязка какая — мы не можем подойти к городу первыми, вот хоть тресни, не можем. Фридрих со своей двадцатитысячной армией уже на полпути, а мы, хорошо, если на треть.
— Ну это же очевидно, Петр Петрович, — поднялся Кочевой и взял слово. — Как скоро башкиры подойдут?
— Дня через три должны догнать.
— Вот тогда мы с ними о двуконях и пойдем пруссакам навстречу. Пощипать прямо на
