Фантомас – секретный агент - Пьер Сувестр

— Ты, права, красотка, — бормотал он тихо, — это твой последний выход на сцену!..

На следующий день, около пяти часов, Вагалам подошел к хозяину маленького трактира на окраине города, очень далеко от той харчевни, где провел ночь.

— Мадемуазель Нишун здесь? — спросил он.

— Нет, старина. А что вам нужно?

Вагалам усмехнулся.

— Разве она вас не предупредила, — ответил он, — что один ее земляк должен прийти с ней повидаться?

Трактирщик, заинтересовавшись, немного изменил тон.

— Да, — сказал он, — мадемуазель Нишун сказала мне, что сегодня днем ее будет спрашивать один старый музыкант, и нужно попросить его подождать.

— Молодчина девчонка! Что за труженица!

Трактирщик, несколько заинтригованный, рассматривал нищего.

— Вы ее хорошо знаете?

Вагалам расхохотался:

— Знаю ли я ее? Черт возьми? Ведь это я научил ее петь! Вы знаете, когда я был молод, я был не таким, как сейчас… Я скрипач, мсье, я играл не на этой дуделке… — Вагалам показал на свой аккордеон и сразу предложил: — Хотите, я вам что-нибудь сыграю? А Нишун нужно долго ждать?

Трактирщик пожал плечами.

— Нет, не думаю, она будет здесь через четверть часа. Если вы хотите войти и подождать, ее комната в конце коридора, она открыта, там на столе газеты.

— Ну, это уж я не знаю, — ответил Вагалам, подмигнув, — прилично ли вот так войти в комнату девушки?

Трактирщик засмеялся. Видя жалкую внешность старого Вагалама, он счел шутку очень тонкой.

— Как хотите! Я вам предлагаю это, потому что она предупредила меня о вашем визите.

Еще секунду поколебавшись, Вагалам решился.

— Спасибо, мой добрый господин, я хоть отдохну немного.

И, ковыляя, Вагалам поплелся в комнату артистки. Но едва он закрыл за собой дверь, его поведение немедленно изменилось.

— Быстрее! — сказал он. — У меня всего четверть часа, нужно использовать это время. А обстановка не роскошна: стол, кровать, кресло… Если что-нибудь есть, где оно может быть? Пожалуй, надо искать в матрасе. Это классический тайник!

Он вытащил из своей одежды длинную иглу и принялся с ее помощью проверять внутренность матраса на кровати Нишун.

— Черт возьми!

Игла, служившая ему зондом, наткнулась на какой-то предмет.

— Бьюсь об заклад, это то, что мне нужно.

Вагалам ловким жестом засунул свою худую и сухую руку под простыню и удовлетворенно сказал:

— Маленькая дурочка! Она спрятала это даже не внутрь матраса, а положила между матрасом и подушкой…

Его рука вытянула два конверта, в надписи на которых он жадно всмотрелся.

— О! О! — произнес он. — Это серьезнее, чем я думал. Надо действовать… Нишун, Нишун! Ты собираешься играть в опасную игру, в игру, которая может дорого тебе обойтись…

На первом из конвертов, которые держал Вагалам, старый нищий прочел одно слово: «Бельфор». Это был документ, отданный им артистке накануне вечером. Значит, Нишун не отдала его тому человеку, которому он был предназначен.

Но другой конверт его заинтересовал до крайности. На нем значились такие слова: «Судебному следователю».

Вагалам долго разглядывал эту надпись.

— Она нас предает! — пробормотал он. — Черт возьми, это ясно! Нет сомнения! Маленькая негодница! Ах, она терзается! Ах, у нее укоры совести! Я преподам тебе урок катехизиса на свой манер!

Старый нищий все еще держал конверт, вертя его так и сяк.

— Надо было бы точно узнать, что она там написала! Но если я сейчас его открою, у меня не будет времени сделать фальшивый текст, подделать ее почерк, найти подобный конверт. Я рискую привлечь ее внимание… Ах, будем разумны, оставим все как есть. Я прекрасно смогу забрать эту опасную бумажку позже, если…

Внезапно Вагалам остановился, насторожившись:

— Внимание! — сказал он. — Я узнаю ее голос. Дьявол! Я чуть не упустил главное!

Он быстро водворил на место два документа, которые только что изучал, потом так же быстро вынул из кармана несколько писем и, выдвинув ящик стола, смешал их с другими письмами, адресованными Нишун.

— Вот, моя малютка, — проговорил он, — вот чем мы почтим твою память!

В одну секунду он закрыл ящик. Ему едва хватило времени сесть в кресло. Нишун вошла в комнату.

— Добрый день! — воскликнула она.

Вагалам притворился, что его разбудили…

— Ах! Добрый день, Нишун! Скажи, ты не виделась с Бельфором?

Нишун казалась удивленной.

— Откуда вы это знаете? — спросила она, готовая защищаться.

— Я только что его встретил. Он сказал, что не нашел тебя на обычном месте.

Нишун опустила голову.

— Я думала, что меня выследили. Вы же понимаете, что я не могла пойти.

Вагалам одобрил ее знаком.

— Хорошо, хорошо! — сказал он. — В конце концов, это не так важно. Но теперь верни мне мой конверт.

— Вы так хотите?

— Конечно.

Молодая женщина секунду колебалась… но могла ли она сопротивляться?

— Я из предосторожности спрятала его между матрасом и подушкой… Держите, вот он.

Естественно, Нишун отдала старому нищему только один конверт.

— Спасибо, малышка.

Вагалам внимательно смотрел на молодую женщину, так внимательно, что она спросила:

— А что вы на меня так смотрите?

— Я нахожу тебя очень красивой.

— Вот как? Вы становитесь галантным!

— Галантным? Нет, ты преувеличиваешь, я, действительно, нахожу тебя очень красивой. Как жаль, что у тебя больное сердце!

Артистка вздохнула.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь.

— Но ты должна заботиться о своем здоровье. Вот ты вчера сказала мне о своей болезни, и я был сегодня утром у аптекаря, купил тебе лекарство. Его надо принимать по вечерам, каждый день. Возьми.

— О, спасибо, Вагалам. Не думала, что вы будете так добры ко мне после вчерашнего разговора.

— Ну, что ты, малышка! Ведь мы старые друзья. Я понимаю, как тебе было тяжело.

Нишун рассматривала пузырек с лекарством.

— Я попробую сегодня вечером. Перед сном, да?..

Через несколько минут Вагалам покинул молодую женщину. Удаляясь по улицам Шалона, ужасный старик ухмылялся. «Попробуй сегодня вечером, моя красавица! Я полагаю, результат не заставит себя ждать. Хе, хе! Это послужит уроком тем, кто пожелает писать судебному следователю… — Лицо его стало злым. — Надо быть очень внимательным сегодня вечером, когда я приду забрать письмо…»

Глава 9

У ПОМОЩНИКА СТАТС-СЕКРЕТАРЯ

— Войдите!

Дневальный робко вошел в кабинет начальника разведки Оффермана.

— Полковника просят сейчас же спуститься к помощнику статс-секретаря.

Удивленный Офферман поднял голову.

— Меня? Вы уверены, что меня?

— Да, полковник.

— Хорошо, иду.

Дневальный исчез. Офферман с минуту оставался в задумчивости, потом резко встал, приоткрыл дверь соседней комнаты и сказал Дюмулену:

— Я иду на минутку вниз, меня требует помощник статс-секретаря.

Полковник быстрыми шагами прошел по бесконечным коридорам. Пост помощника статс-секретаря был создан во время последних перемен в министерстве для депутата Маранжеволя, которому доверили деликатную задачу служить «буфером» между гражданским и военным элементами в министерстве.

«Что ему от меня надо?» — спрашивал себя полковник Офферман, входя в его кабинет.

Маранжеволь был не один в своей обширной приемной с позолоченными панелями, стены которой украшали батальные картины; перед ним, отвернувшись от света, сидел человек в штатском.

Помощник статс-секретаря встал с кресла, чтобы пожать руку полковника.

— Мсье Жюв, инспектор сыскной полиции… полковник Офферман, шеф Второго бюро, — представил он их друг другу.

Полицейский и военный молча и довольно холодно ожидали, когда помощник статс-секретаря начнет совещание. Оба не знали, зачем их пригласили; однако кое-что подозревали.

Маранжеволь в двух словах объяснил, что в результате короткой беседы с Жювом по поводу смерти капитана Брока он счел необходимым связать его с полковником Офферманом. Последний, уже несколько минут проявлявший признаки нетерпения, вдруг не выдержал. Несмотря на свое внешнее спокойствие, полковник был человеком нервным, неспособным сдерживаться.

— Клянусь честью, мсье, — объяснил он сухим, резким голосом, глядя на Жюва, — я очень рад обстоятельству, послужившему поводом для этой встречи. Не скрою от вас, что я удивлен, и даже очень неприятно удивлен вашим поведением в последние дни в связи с этой несчастной драмой. Я полагал до сих пор, что частная жизнь офицера, в особенности офицера Генерального штаба, как бы неприкосновенна. Но мне донесли, что после смерти капитана Брока вы занялись не только тщательным расследованием обстоятельств, сопровождавших кончину, — что, возможно, ваше право и долг, — но вы еще произвели обыск у покойного, не предупредив нас заранее. Я не могу согласиться с такими действиями и рад случаю высказать вам это.