Наша бабушка Инесса Арманд. Драма революционерки - Рене Павловна Арманд

богородицей. Не сердись, пожалуйста, это я любя по дружбе, но не могу не злиться, когда вижу “нечто от богородицы”».

Любя по дружбе.

Так сам Ленин определял те чувства, которые он питал к Инессе. Ульяновы за время их знакомства привязались к этой необыкновенной женщине, бросившей ради революции обеспеченную и спокойную жизнь в кругу любящей ее семьи. Мало того, с ее редким музыкальным даром она могла бы стать концертирующей исполнительницей, не менее знаменитой, чем полька Мария Шимановская, «первая пианистка Императорского двора».

Но предпочла жизнь, полную опасностей и совсем не романтических событий, — тюрьмы, ссылка, побег, добровольное изгнание. Поражало то, что она всегда была в бодром настроении и заражала им окружающих. Рядом с ней всегда хотелось действовать. Это было очень нужно Владимиру Ульянову, у которого время от времени на смену напряженной умственной деятельности приходила утрата сил.

Они ежедневно виделись в Париже, когда осенью 1910 г. Инесса с детьми поселилась неподалеку от своих новых знакомых. Тогда оба супруга часто бывали у нее. Надя любила смотреть, как играют дети, и даже Ленин тоже по-своему принимал участие в их возне.

Потом было Лонжюмо, где большевики жили в доме, снятом Инессой на деньги Александра Евгеньевича, — за исключением семьи Ульяновых, которые остановились на другом краю деревни и приходили к коммунарам только на обед.

На протяжении двух недель осени 1913 г. они каждый день виделись в Поронине, австро-галицийской деревушки близ Кракова в предгорьях Высоких Татр. В Поронине Ульяновы проводили лето по рекомендации врачей. Сняли домик на пять месяцев. Доктора сочли, что горный воздух и спокойствие будут полезны для Крупской, у которой обострилась ее базедова болезнь. Ленин тогда не на шутку перепугался за жену. Писал всем знакомым, советовался: стоит или не стоит оперировать?

Ленин — Григорию Шкловскому:

«Дорогой Ш.! Обратите внимание на перемену моего адреса. Приехали сюда в деревню около Закопане для лечения Над. Конст. горным воздухом (здесь ок. 700 метров высоты) от базедовой болезни. Меня пугают: запустите-де, непоправимо будет, отвезите-де тотчас к Кохеру в Берн, это-де знаменитость первоклассная... С одной стороны, Кохер — хирург. Хирурги любят резать, а операция здесь, кажись, архиопасна и архисомнительна... С другой стороны, лечат горным воздухом и покоем. Но у нас “покой” трудно осуществим при нервной жизни. Болезнь же на нервной почве. Лечили 3 недели электричеством. Успех = 0. Все по-прежнему: и пученье глаз, и вздутие шеи, и сердцебиение, все симптомы базедовой болезни».

Пока я не прочитала это ленинское письмо в полном собрании сочинений и не знала про обострение в тот период болезни Надежды Константиновны, у меня выстраивалась такая конструкция: Ленин в конце 1913 г. резко прекратил начинающиеся романтические отношения с Инессой, поскольку не мог надолго отвлекаться от партийной работы. Состояние влюбленности мешало, отвлекало от занятий. На выручку пришла сублимация, по Фрейду, это такое состояние человека, при котором его энергия либидо преобразовывается в энергию деятельности.

Прочитав про болезнь Надежды Константиновны, я даже восхитилась Владимиром Ильичем Ульяновым. Это поступок настоящего мужчины — пожертвовать своими чувствами к другой ради больной жены. Но дата на ленинском письме, адресованном его другу и соратнику доктору Григорию Шкловскому, показала, что я опять ошибаюсь. Начало мая 1913 г. Если обострение болезни Надежды Константиновны и впрямь стало результатом постоянного стресса, то причины этого состояния коренились совсем не в увлечении Ленина товарищем Инессой.

Когда в мае 1913 г. Ульяновы обустраивались в Поронине на даче, Инесса была далеко от них. Выйдя из петроградской тюрьмы после семимесячного заключения, она пыталась восстановить свое пошатнувшееся здоровье. В тюрьме у нее начался туберкулез.

В Поронин Инесса приехала только 25 сентября, в разгар совещания Центрального комитета с партийными работниками. В мероприятии принимали участие большевики — депутаты Государственной думы, представители ячеек партии из крупнейших пролетарских центров. Инесса вместе с товарищем Штокманом представляла партийную организацию Петербурга. Ее доклад был посвящен нарастанию массового революционного движения в столице. Председательствовал на заседании Ленин, секретарем была Крупская.

К тому времени Надежда Константиновна уже восстановилась после тяжелой операции, которую сделал ей в Берне профессор Теодор Кохер. Ульяновы долго не могли решиться на оперативное вмешательство. Но отдых в горах не помог, вспоминала Крупская, и она постепенно превращалась в инвалида. Операции пришлось ожидать в Берне целый месяц. Ленин все это время очень нервничал. Когда все осталось позади, он в тот же день написал письмо матери в Вологду.

Ленин — Марии Александровне Ульяновой:

«Операция, видимо, сошла удачно, ибо вчера уже вид был у Нади здоровый довольно... Операция была, по-видимому, довольно трудная, помучили Надю около трех часов — без наркоза, но она перенесла мужественно. В четверг была очень плоха — сильнейший жар и бред, так что я перетрусил изрядно. Но вчера уже явно пошло на.поправку».

Пока Надежда Константиновна находилась в больнице, Ленин ежедневно просиживал у ее постели по нескольку часов, а потом шел в библиотеку. Заказывал книги, в том числе медицинские. Читал о базедовой болезни. Несомненно, жена была ему очень дорогим человеком. Одной из двух-трех женщин, которых он действительно высоко ценил. Примерно такую фразу он написал Инессе, и по этому поводу у них случилась размолвка. Владимир Ильич попытался сгладить ссору:

«Никогда, никогда я не писал, что я ценю только трех женщин. Никогда!! Я писал, что самая моя безграничная дружба, абсолютное уважение посвящены только 2—3 женщинам. Это совсем другая, совсем-совсем другая вещь».

Одной из них, безусловно, была Надежда Константиновна. Не имело значения — хороша она собой или подурнела. К сожалению, после операции изменения во внешности Крупской, связанные с заболеванием щитовидной железы, не исчезли. Когда Инесса и Надежда Константиновна увиделись после долгого перерыва, обе отметили, что здоровье каждой оставляет желать лучшего. В своих воспоминаниях Крупская не забыла отметить эту встречу: «В середине конференции в Поронин приехала Инесса Арманд... у нее были признаки туберкулеза — но энергии не убавилось, с еще большей страстностью она относилась ко всем вопросам партийной жизни». После Поронина Инесса последовала за большевиками в Краков.

Ленин и Крупская переселились из Парижа в Краков в мае 1912 г. Основная причина этого решения лежала на