Сахаров В.И. Воин Яровита. - Неизвестно

Глава 6.

Пролив Большой Бельт. 6651 С.М.З.Х.

– Впереди паруса! Много! Это даны! Голос впередсмотрящего разнесся над морем, и следом такие же выкрики прозвучали на кораблях, которые шли слева и справа от моего “Яровита”. “Вот и все, – подумал я, – теперь хоть сомневайся, хоть нет, а придется драться”. Руки на автомате достали из-под ближайшего рума тяжелый рюкзак. На чистый кусочек палубы я вытряхнул броню и оружие. Стал облачаться для боя и настраиваться на тяжелое сражение. Итак, битва все же состоится. Позади остались доклады наших витязей, которых преданные Бернарду Клервоскому тамплиеры выдавливали из Ютланда, подготовка и слаживание экипажа, учебные выходы в море и стрельбы из арбалета, советы ОБК, сборы, прощания и слезы жены. Мы готовились к походу на викингов, а они готовились нас встретить. Мы знали, что они знают о наших намерениях. Однако даны, во главе которых встал ярл Свен Эстридсен, в моей прежней реальности разбитый и убитый своим племянником Вальдемаром, совершили принципиальную ошибку. Они считали, что против них выступят всего два славянских племени. Но в наступление шли воины всех четырех венедских племен, а не только раны и бодричи. А помимо венедов в нашем флоте были шведы короля Хунди Первого по прозвищу Фремсинет, который привел пять больших драккаров с шестью сотнями лучших воинов, а так же откликнувшиеся на зов волхвов Святовида пруссы. Итого в общей сложности сто пятьдесят пять боевых кораблей: лодей, драккаров и шнеккеров, на борту которых двенадцать с половиной тысяч воинов. И это только первая волна, которая схлестнется с вражеским флотом, а за ней идет вторая, больше сотни прусских дубасов, небольших корабликов, везущих три с лишним тысячи воинственных поклонников бога Перкуно. Ну, а в арьергарде наших сил семьдесят больших торговых судов с конницей бодричей и пехотой лютичей, которые не будут вступать в морское сражение, а сразу же начнут высадку на берег. Это сила! Это мощь! Так что вешайтесь даны. Ваша смерть пришла. Правда, при любом раскладе битва не будет легкой, ибо викинги воины сильные. Но мы их все же поломаем, и это факт. Последний ремень был затянут. Войлочная поддевка под кольчугой сидела словно влитая. На поясе пара кинжалов и меч. Шлем сидит отлично, латные перчатки на ладонях, а круглый щит лежит у борта. Все в порядке, хотя есть у меня опаска, что если я упаду за борт, то пойду на дно, поскольку оружие и броня весят больше двадцати килограмм. Однако погибнуть и на суше можно. Шел-шел по дороге, упал, ударился об камень головой, да и помер. Вот и все развитие жизненного сюжета. Сплошной рояль в кустах. Так что о плохом думать не надо. На крайний случай, постараюсь за что-то зацепиться или скинуть броню, а до берега не так уж и далеко. Пролив Большой Бельт, где нам предстоит биться с викингами, конечно, широкий. Однако береговая черта видна. Слева северная оконечность острова Ленгеланн, а справа Зеландия, так что доплыть можно. Правда, вода холодная и больше чем двадцать-тридцать минут на поверхности не удержаться, но это ничего. Когда мы победим, утопающих подберут, а вариант, при котором нас разобьют, даже не рассматривается. Другое дело, что потери могут быть серьезными, но война без них не обходится, и тут уже кому и как повезет. Я прошел на нос “Яровита”, оперся на резную фигуру моего бога и посмотрел на приближающихся врагов. Все пространство впереди, от берега до берега усеяно темными силуэтами драккаров и шнеккеров. Полосатые паруса спускаются, и понятно почему. Ветер дует нам в корму, ибо волхвы собрались с силами, напряглись, немного помудрили с погодой, попросили мать-природу о помощи и результат налицо. От самого Руяна, а затем от Дубина, ветер у нас попутный. В результате скорость венедских кораблей больше, а в морском сражении, особенно в самом его начале, это имеет огромное значение, ибо сказывается на силе удара и маневренности судна. Прикрыв глаза, я попробовал прощупать наших противников и вытянул вперед раскрытую ладонь, которую тут же отдернул, слишком много злости и ненависти катилось нам навстречу. Сплошной черный вал из негатива и злобы. Ничего другого не почуял. Да и ладно, не очень-то и хотелось. Обернувшись, я посмотрел на варягов из экипажа “Яровита”. Воины сосредоточены и занимаются, чем и положено. Помимо паруса мы использовали еще и весла, но сейчас ход немного сбавили. Половина бойцов гребет, а другая готовится к бою, надевает брони и заряжает арбалеты, все сотню, какая у нас есть. Потом мореходы поменяются, а немного позже, когда бы сблизимся с данами на расстояние дальнего выстрела, будет спущен парус и начнется кровавая работа. Минуты текут очень медленно. Дистанция между двумя флотами сокращается и, обгоняя нас, на острие удара выдвигаются большие корабли, которые первыми вступят в бой. Что же касательно нас, то мы будем с левого фланга. Драка начнется, корабли сцепятся, завяжется хаотичный бой, которым никто не сможет управлять, и после этого появится наш резерв, прусские и шведские союзники, которые ударят по данам с правого фланга. Да, именно так все и будет, и за счет этого мы получим победу. Снова я смотрю на вражеские корабли. Ранко Самород, капитан “Яровита”, уже в броне и отдает команды. С шумом падает вниз парус. Пару раз он громко хлопает, и его придавливают к палубе, затем быстро скатывают и убирают в специальный рундук. Дистанция между нами и данами уже меньше трехсот метров и рядом со мной останавливается Самород. Его шлем с лицевой маской смотрит на меня, но он молчит. А чего говорить? Все оговорено давным-давно, и не по одному разу. Мы рассмотрели множество сценариев предстоящего боя и провели тренировки. Команда у нас отличная. К битве все готово, так что балакать не о чем. В душе Саморода чувствуется легкий мандраж, однако, страха в нем нет. Среди варягов то же самое, волнение и ожидание схватки, у кого-то больше, у кого-то меньше. Никто не кричит и пока еще не стонет, а потому в ушах лишь бряцанье металла, плеск волн, крики чаек в синеве небес, вот и все. Противник все ближе. Расстояние до передового вражеского корабля сокращается до сотни метров, а затем до пятидесяти. Центры двух флотов, примерно в километре от нас, уже столкнулись, и там идет битва, а перед нами шнеккер, который заметно меньше “Яровита”. Уже видны стоящие у носовой фигуры, оскалившейся хищной птицы, вражеские воины, которые одеты убого, в древние доспехи и кожу, а оружие у них, сплошь топоры и секиры, да и сам кораблик неухоженный. – Добро, – кивая в сторону данов, обращаюсь я к Самороду. – Первый вражина слабенький. – Не скажи, Вадим, – парирует Ранко. – Это нищие викинги, которые мечтают о добыче. Значит, драться они станут, словно берсерки, а взять с них нечего. Лучше нам с ними не цепляться, а оставить тем, кто за нами следом идет. – Ты человек опытный и в морских схватках соображаешь побольше моего, так что тебе боем и руководить. Я делаю пару шагов назад и беру уже снаряженный арбалет. Самород поднимает руку. С левого борта убираются весла, а кормчий с помощью одного варяга, перекладывает кормило. “Яровит” дает резкий крен, сближается с первым противником, разворачивается, ломает чужие весла и, отталкивая вражеский шнеккер в сторону, вскользь бьет его в борт. Скорость у нас больше, да и масса судна в полтора раза выше вражеской, так что результат был легко предсказуем. Мы слышим громкий треск досок, и кораблик датчан буквально отлетает от нас. Викингам уже не до атаки, им бы устойчивость судна восстановить, и в этот момент приходит черед стрелков. Приподнявшись над бортом, я увидел, что датский шнеккер, словно лохань, переваливается на воде, и на краткий миг мне становится видна вся его палуба. Датчане бегают и суетятся. Между румами видны покалеченные разбитыми веслами воины, а подле мачты, держась за нее левой рукой, что-то выкрикивает ярл, которого можно опознать по отличной броне и по украшенным какими-то блестящими камушками ножнам меча. “Богатое оружие, вот только вождь бедный, – мелькнула у меня в голове мысль и, отпуская в полет арбалетный болт, который устремился в голову дана, я добавил: – Прощай, не судьба тебе стать состоятельным за мой счет”. Попал болт или нет, этого я не видел, поскольку сразу присел, а борт раскачивающегося вражеского шнеккера скрыл от меня его палубу. Однако в том, что ярл погиб, сомнений не было. Слишком много стрелков одновременно дали залп, не меньше тридцати, и я не один такой глазастый, что разглядел вражеского командира. Так что норма. Скорость “Яровита” тем временем заметно упала. Вновь в воду опустились весла. Варяги погнали наш корабль дальше, но движение было недолгим, поскольку за первым чужим шнеккером нарисовался второй, не меньше нашего и с хорошим экипажем. Даны, лишь только увидели нас, попытались обстрелять “Яровит” из луков. Но варяги и викинги, как известно, стрелки не очень хорошие, потому что стрельба из лука и гребля большим веслом сочетаются плохо, а специальную команду снайперов на борту держать весьма накладно. Вот поэтому я и внедряю самострелы, их освоить проще, а пробивная способность у арбалетного болта выше, чем у обычных боевых луков, которые распространены в районе Венедского моря. Правда, при качке прицелиться сложно, но если потренироваться, а у нашего экипажа времечко в запасе имелось, результат выходит неплохой, в среднем половина выстрелов в цель. Ну, а лучников вражеских, которые пустили в нас стрелы, опасаться не стоило. – Фью-ить! – над моей головой пролетела стрела, которая вонзилась в борт. Арбалет снова был готов к бою. Расстояние между кораблями сокращалось, и я отдал команду: – Бей! На носу шнеккера особо не развернешься, места мало, а потому выстрелило всего шесть человек. Но почти каждый болт ударил во вражеское тело, слишком любят даны стоять вдоль борта и размахивать оружием. Два или три викинга повалилось на своих товарищей. Одновременно с этим “Яровит” начал новый разворот. Удар! Столкновение! Треск лопнувших бортовых досок! И на чужое судно летят болты и абордажные крючья. В ярости даны орут, но криков “Один!” не слышно. Викинги забывают про Отца Дружин, поэтому мы слышим только какие-то отдельные нестройные выкрики. – Щелк! Щелк! – без остановки, один за другим, в гущу врагов летят короткие арбалетные стрелы. Самострелы разряжаются и с ревом “Яровит!”, бронированная масса варягов, ощетинившись острой сталью, влетает на борт чужого шнеккера. Вот только после плотного обстрела сражаться особо было не с кем, ибо сотня болтов, которые почти все были выпущены в упор, свое дело сделали. Треть вражеской команды на палубу уронили, считай, каждый пятый болт в цель, а остальные датские воины растерялись, и варяги, которые действовали четко и дружно, просто разметали их и бой быстро превратился в резню. Схватка, во время которой нас никто не тревожил, закончилась через полчаса. Пустой вражеский корабль, который не было никакой возможности забрать с собой, похватав с него все, что могло бы стоить приличных денег, бросили. Однако перед этим, у мачты на чистом куске палубы нарисовали Рарога в пламени, силуэт сокола, мой герб, который был свидетельством того, что данное судно захвачено дружиной Вадима Сокола. Мы отвалили от борта шнеккера, отошли от него и смогли оглядеться. Битва шла по всему Большому Бельту. Корабли сцепились по два и по три, а кое-где образовывалась мешанина из десятков судов, которые образовывали плавучие острова. Ветер стих. Весеннее солнце прямо над головой. Где-то дальше по проливу виден пожар. Немного левее шедшие за нами следом лодьи из Волина, взяли на абордаж длинный драккар, на борту которого кипит сеча. Позади, километрах в пяти-шести, виднеются силуэты идущих к Зеландии транспортов. Где-то справа мелькнули над водой узкие и еле заметные тени, наверняка, дубасы пруссов, которые уже здесь, а за ними величественные и грозные королевские драккары Хунди Первого. Среди всей этой мешанины Самороду требовалось выбрать следующую цель, и он ее разглядел. Невдалеке от нас, буквально в четырехстах-пятистах метрах, две большие варяжские лодьи схватились с четырьмя вражескими кораблями, тремя шнеккерами и одним драккаром. Браточков надо было выручать, и мы не медлили. Весла стали загребать водную массу. Кормило поворачивало “Яровита” к месту боя, а все, кто был свободен и не ранен, заряжали арбалеты. Спустя десять минут, может быть, немного больше, разогнав корпус судна, а затем, развернув его, мы борт о борт притерлись к кораблю датчан. На палубе вражеского драккара почти никого не было, лишь несколько человек. Они попытались нас задержать, но куда там, бронированная полусотня варягов просто растоптала их и выскочила к противоположному борту, который смыкался с кормой венедской лодьи. На миг мы остановились. Арбалеты на изготовку. Команды не нужны. Люди чувствуют локоть товарища, и все делается практически синхронно. Перед нами викинги, которые начинают разворачиваться навстречу. Однако мы их не ждем. Самострелы бьют в упор. Болты пробивают латы из кожи, кольчуги и панцири. Острое каленое железо впивается в тела врагов, кромсает их мясо, режет вены и алая кровь льется на палубу. Первый ряд викингов был выбит вчистую. Мой арбалет опускается на палубу, и ногой я отпихиваю его к борту. Змиулан покидает ножны и я, мысленно посетовав на то, что оставил щит на шнеккере, кидаюсь вперед. Вместе со мной варяги и, все больше погружаясь в пучину боевого безумия, я выкрикиваю: – Яровит! Прими жизни врагов! – Убивай!!! – вторит мне кто-то слева. – Режь!!! – это справа. Ну, а позади один сплошной злой свирепый рев, от которого в жилах данов должна стынуть кровь: – А-а-а-а-а!!! Руян!!! Я метнулся вперед. Прыжок. Тело в броне ударило в массу врагов, и они подались назад. Следом за мной последовали другие воины из экипажа. Сильный и резкий толчок левым плечом и противник передо мной отступает, а я, четким горизонтальным ударом бью его в голову. Острая сталь Змиулана кроит круглый шлем, и застревает в костях черепа. Рывок на себе. Отчетливо слышен хруст и снова я готов к бою. Вокруг крики, стоны, всхлипы и даже какое-то рычание. Железо бьется об железо. Битва! И все реакции моего тела убыстряются. Левая рука выхватывает с пояса кинжал и втыкает его в горло бородатого пожилого дана. Он валится мне под ноги, и я становлюсь прямо на него. Тело под подошвой ботинок, которые специально, как и одежда, были пошиты по моему заказу в Арконе, вздрагивает и слегка дергается. Однако меня это не смущает. Ярость и злоба, справедливый гнев на разорителей и давних недругов моего племени, которое стало для меня родным, переполняют душу ведуна, и я продолжаю бой. Передо мной боец в добром доспехе, шлеме-шишаке и круглым щитом в руках. В его руке топор, который готов опуститься на мою бедовую головушку, но я быстрее. Взмах клинка, и Змиулан рубит ему кисть, которая вместе с дубовым топорищем отлетает в сторону и бьет по спине кого-то из викингов. Прямой удар ногой в щит, и противник, который до сих пор не понял, что лишился руки, отлетает назад. Шаг на него, и острие клинка, пробивая доспех, вонзается в живот дана и проворачивается в нем. На губах врага кровавая пена, и он что-то выкрикивает, но недолго, поскольку захлебывается криком, от шока теряет сознание, и я его добиваю. – Берегись! – слышу я окрик кого-то из варягов и пригибаюсь. Над головой, лишь слегка задев шлем, пролетает метательный топорик. Поднимаюсь, кидаю взгляд в сторону опасности и вижу мощного рыжебородого воина без головного убора. Он космат и грязен, крепкое тело в одной окровавленной рубахе излучает силу и природную мощь, и он, подхватив меч кого-то из мертвых, расталкивая своих и чужих, бросается на меня. Я его встречаю, иду навстречу, и когда он заносит клинок, который, если судить по богатырскому замаху, должен был меня располовинить, прыгаю на него, сталкиваюсь с ним грудь в грудь и, сверху вниз, вонзаю Змиулана в горло дана. – Бух-х! – Тело рыжебородого соприкасается с покрытой кровью палубой, а я падаю сверху. Промедление подобно смерти и я сразу же откатываюсь в сторону. Меч в моих руках, не потерял, плюс один кинжал на поясе, и я нахожусь у борта. Рывком встал и быстро огляделся. Даны побежали, видать, не выдержали нашего яростного напора, а под моими ногами стон. Думаю, что это кто-то из вражеских недобитков и приподнимаю меч. Но нет, это наш, венед, русоволосый дядька лет сорока пяти в богатом панцире, который густо украшен насечками из серебра. Кто он такой, не знаю. Однако он меня где-то видел, может быть, на военных советах, потому что его обессилевшая правая ладонь в латной перчатке упала на мой ботинок, и он прохрипел: – Благодарю ведун... Выручил... Сочтемся... – Выживешь, тогда и поблагодаришь, – ответил я. После чего, кивнув кому-то своих воинов, мол, позаботься о раненом, и кинулся вслед за отступающими данами. Больше на отбитой нами лодье никого не было. Мы перебрались на вражеский шнеккер, затем пересекли еще один, и влетели в очередную свалку. Даны, которых мы сбили, получили подкрепление и уперлись, а за их спинами добивали варягов, десятка два которых встали насмерть в районе кормы. В общем, слоеный пирог какой-то. А тут еще в схватку добавился дополнительный вражеский драккар, с которого на нас посыпались элитные бойцы в отличных однотипных доспехах. Ну, а с другой стороны к борту прижались сразу три прусских дубаса, откуда нам в помощь десантировались косматые и лютые лесовики. – Перку-ноо!!! – разнеслось над сцепившимися кораблями, которых течение пролива медленно, но верно тянуло к берегу. – Nobiscum Deus!!!* – откликнулись некоторые вражеские бойцы из свежего подкрепления, и я увидел мелькнувшие среди них белые плащи с красными крестами, немного, всего пару, но чтобы понять, кто против нас, этого хватило. “О-о! – мысленно воскликнул я. – Вот и тамплиеры пожаловали. Знатная драка будет. Но, походу, попал ты Вадим ногами в жир. Теперь только держись”. Мысль промелькнула и исчезла. После чего я снова кинулся в бой. На палубах кораблей воцарился дикий хаос, где все смешалось. Кто, где и чей, непонятно. Просто руби всякого, кто не похож на варяга или прусса, и старайся не упасть на скользких от крови и слизи досках, а иначе тупо добьют или затопчут. Звон металла, шум ударов и боевые кличи. Все это сотрясало воздух. Вокруг кипела злая и безумная сеча, и чтобы выжить, я рубился, словно бешенный. Мой булатный клинок кроил черепа, вонзался в тела врагов и отрубал им конечности. Каждый, кто оказывался на моем пути и пытался меня убить, умирал сам. Кровь врагов попадала на мое лицо, смешивалась с соленым потом и застывала на нем темно-бурыми пятнами. Безумство боя захватило меня без остатка и так продолжалось до тех пор, пока мою скромную персону не остановили. Неожиданно передо мной возник рослый темноволосый боец в отличной кавалерийской кольчуге с толстыми треугольными наплечниками. Его лицо было скрыто глухим рыцарским шлемом с широкой крестообразной прорезью для глаз, и в руках он держал превосходный прямой клинок в длину не менее метра. Размен базовыми диагональными ударами, и мы отступили. На мгновение замерли, оценили противника, и вновь схлестнулись. На корабле, на второй большой лодье, куда меня вынесла битва, шла ожесточенная резня, а у нас был свой поединок. – Дзан-г! Дзан-г! Мечи сталкиваются и бьются. – Дзан-г! Дзан-г! И снова ничья. Раз за разом мы сходимся и отскакиваем. Над нами пролетают стрелы, копья, топоры и сулицы. Льется кровь, но нам не до общего боя. Мой противник, опытный боец с хорошей реакцией, снова останавливается. Я тоже не тороплюсь. Мы смотрим в глаза один другому, и тут враг начинает что-то шептать. Это молитва, и не простая, потому что рукоять Змиулана немедленно нагревается. Гада необходимо было заткнуть, пока от него беда не прилетела, и я перешел в атаку. Взмах! Клинок свистит, стремительно несется в голову тамплиера, наверняка, это пес ордена, но вновь сталкивается с мечом рыцаря. Ответный выпад со стороны врага и я пригибаюсь. Сталь проходит над плечом, и тогда я делаю то, чему меня некогда научил Сивер. Левая рука в кольчужной перчатке взметнулась вверх и крепко сомкнулась на клинке противника. Мой враг, как и положено, тянет меч на себя, а я, используя его силу, по инерции следую за клинком и резко поднимаюсь. Рыцарь, глаза которого я вижу, замолкает и смотрит на меня. В его взгляде недоумение и непонимание. На краткий миг он смешался, а мне этого и было нужно. Правая рука метнулась вперед, и острие Змиулана погрузилось в тело тамплиера. Рыцарь стонет, а затем хрипит и падает. После чего над моим плечом проносится сразу несколько сулиц и снова над плавучим островом разносится слитный и единодушный клич: – Перку-ноо!!! Оборачиваюсь и вижу, что на меня несется прусс, светловолосый малый, не старше двадцати лет в кожаной броне и с рогатиной в руках. Наконечник его оружия нацелен мне прямо в живот, и я подумал, что как глупо устроена жизнь. Отскочить не успеваю, а значит, погибну от руки союзника. Однако мне повезло. Рядом с молодым прусским бойцом были люди поопытней и они попросту оттолкнули его в сторону. После этого по моим губам пробежала улыбка, меня не убили. И разглядывая идущих на штурм последнего вражеского корабля прибывших с берегов Немана и Вистулы лесовиков, я понял, что лично для меня бой окончен. Как-то мгновенно навалилась усталость, видимо, сказывалось перенапряжение, и я, с трудом перебираясь с одного судна на другое, добрался до “Яровита”. На одном из румов правого борта сидел Самород, которому кто-то из воинов делал перевязку левой руки. Капитан был в крови и грязи, да и я не лучше. Наши варяги понемногу сходились на корабль и, присев рядом с Ранко я оглядел пролив. Кругом только венедские, прусские и шведские суда, а корабли данов стали трофеями или драпают в сторону Ютландии. Противник все же разбит, но потери есть и, повернувшись к капитану, я спросил у него: – Сколько людей мы потеряли? – Не знаю, – варяг качнул чубатой головой, помолчал и добавил: – Треть ватаги точно полегла, особенно когда последний корабль данов подошел, слишком там бойцы были серьезные. – Это да, – согласился я с ним и сказал: – Надо пруссов попросить, пусть нам парочку пленных передадут, будет интересно их расспросить, кто такие, да откуда. – Хорошо, скажу союзникам, если они всех не перебьют. – Не должны, – я стянул шлем и латные перчатки, и увидел, что на левой ладони у меня глубокий порез, из которого хлещет кровь. Силен был рыцарь и красиво бился, но жив все-таки я, а не он, и меня это радует. Я снова улыбнулся. Варяг это увидел и, вставая, поморщился от боли и спросил: – Ты чего? – Победа пьянит. – А-а, тогда понятно. – Самород глубоко вздохнул и добавил: – Кстати, арбалеты твои, вещь все же знатная. Надо бы всем нашим варягам их предложить. – Не вижу препятствий, – взяв с рума чистое полотно и смесь из мха и паутины, отозвался я. – Скажи воинам, чтобы похвастались успехом, а там все само пойдет. Хороший пример есть, а коли так, варяги арбалетами живо обзаведутся. Самород отправился собирать наш экипаж, а я перевязал себя, посмотрел на забрызганного чужой кровью Немого, который во время битвы постоянно был неподалеку, и опять оглядел море. Глаза скользили по водной глади, а пытливый ум уже начал прикидывать, сколько трофейных кораблей мне причитается. Один это точно, если он не утоп или его даны не угнали, но два было бы лучше, и с этим не поспоришь. Впрочем, до момента раздела добычи и трофеев еще необходимо дожить. Вот возьмем Роскилле, тогда и разберемся, кому, чего и сколько.