Жизнь и смерть - Стефани Майер

Глава третья

Феномен

Открыв утром глаза, я понял, что что-то изменилось.

Свет. Он был все тем же унылым спутником пасмурного дня в лесу, но казался несколько прозрачнее. Я заметил, что туман больше не застилает окно.

Я соскочил с постели, чтобы выглянуть на улицу, и стон разочарования вырвался сам собой.

Весь двор был покрыт тонким слоем снега, он припорошил грузовик и выбелил дорогу. Но это еще не самое худшее. Вчерашний дождь превратился в сплошной лед, покрыв еловые иголки сумасшедшими узорами и сделав из подъездной дорожки смертельный каток. Раз уж мне едва удавалось не падать на сухой земле, то сейчас, пожалуй, безопасней всего было бы вернуться в кровать.

Чарли уехал на работу, пока я еще спал. Жизнь с ним во многом была похожа на самостоятельное существование, и я понял, что скорее радуюсь свободному пространству, нежели чувствую себя одиноким.

Я быстро прикончил миску хлопьев, залив их апельсиновым соком. Мне не терпелось отправиться в школу, и это меня беспокоило. Я знал, что дело не в стремлении вновь изучить уже пройденный материал и не в желании повстречаться с новоиспеченными друзьями. Если быть честным, я рвался в школу, чтобы увидеть Эдит Каллен. И это было очень, очень глупо.

Возможно, пара других девчонок и были заинтригованы появлением нового ученика, но Эдит не похожа на МакКейлу или Эрику. Я прекрасно осознавал, что мы принадлежим к разным мирам, которым никогда не пересечься. Меня беспокоило, что один лишь взгляд на ее лицо дарит мне тщетное предвкушение, которое будет преследовать меня до конца жизни. К тому же, сколько бы я ни пялился на нее — наблюдая за движением ее губ, восхищаясь ее кожей, слушая ее голос, — это точно не решит проблем. Я ведь даже не доверял ей — зачем она солгала о глазах? И, конечно, дело в том, что, возможно, она хочет моей смерти. Поэтому мне точно не стоило бы рваться увидеть ее снова.

Чтобы добраться до конца ледяной дорожки живым, мне потребовалась вся моя концентрация. Я чуть не поскользнулся у самого грузовика, но сумел зацепиться за боковое зеркало и тем самым спастись. Тротуары у школы сегодня будут тем еще испытанием… столько возможностей для унижения.

Казалось, грузовику был нипочем гололед, сковавший асфальт. Однако я ехал очень медленно, не желая становиться виновником аварии на Главной улице.

Выбравшись из пикапа у школы, я понял, почему поездка оказалась легкой. Краем глаза я заметил, как что-то блеснуло, и прошел вдоль машины — крепко держась за борт, — чтобы взглянуть на шины. Их покрывали причудливо переплетенные тонкие цепи. Чарли встал бог знает когда, чтобы установить их на пикап.

Горло сдавило от невысказанных чувств. Все должно быть наоборот. Пожалуй, это мне стоило подумать об установке цепей на его шины, если бы я знал, как это делается. Или хотя бы надо было помочь ему. Это не его обязанность…

Впрочем, наверное, все же его. Он отец. И заботится обо мне, своем сыне. Именно так происходит в книгах и фильмах, но это почему-то выбило меня из колеи.

Я стоял позади грузовика, стараясь сдержать внезапную волну эмоций, вызванных этими цепями, когда до меня донесся странный звук — пронзительный визг… и, едва я осознал, что слышу, как он стал оглушительно громким. Я испуганно поднял глаза.

Взгляд одновременно выхватил несколько деталей. При этом не было никакой «замедленной съемки», как это показывают в кино. Наоборот, приток адреналина заставил мозг работать быстрее, и я смог запомнить в подробностях несколько вещей сразу.

Эдит Каллен стояла в четырех машинах от меня, в ужасе раскрыв рот. Ее лицо выделялось из моря лиц, застывших с таким же выражением шока. Еще я видел, как занесло на большой скорости темно-синий фургон, это его заблокированные тормозами колеса издавали тот самый визг, пока он сам неуправляемо вращался на обледенелой парковке, собираясь врезаться в заднюю часть пикапа, у которой как раз находился я. У меня даже не оставалось времени закрыть глаза.

За мгновение до оглушительного хруста, с которым фургон сложился вокруг кузова пикапа, что-то с силой врезалось в меня, но не с той стороны, откуда я ожидал. Я ударился головой о мерзлый асфальт и почувствовал, как меня прижало к земле чем-то твердым и холодным. Я понял, что лежу на тротуаре возле коричневой машины, рядом с которой припарковался пару минут назад. Но у меня не было возможности заметить что-либо еще, поскольку опасность все еще не миновала. Фургон со скрежетом завернул за пикап и, по-прежнему быстро вращаясь и скользя, собирался столкнуться со мной снова.

— Ну давай же! — ее слова прозвучали так быстро, что я их практически не расслышал, однако этот голос нельзя было не узнать.

Две тонкие белые руки взвились передо мной, и фургон, содрогнувшись, остановился в футе от моего лица, ее бледные кисти точно вписались в глубокую вмятину на кузове.

Руки ее начали двигаться так быстро, что казались размытыми. Она схватилась за какую-то деталь под днищем фургона, а меня, словно тряпичную куклу, что-то развернуло в сторону так, что ноги оказались рядом с колесом коричневой машины. Затем последовал оглушительный до боли в ушах металлический скрежет, и фургон, посыпая асфальт битым стеклом, остановился — как раз там, где еще секунду назад были мои ноги.

На долгое мгновение воцарилась абсолютная тишина. Затем раздались крики. Среди всеобщей паники я слышал, как несколько человек звали меня по имени. Но гораздо громче всех воплей прозвучал тихий неистовый голос Эдит Каллен:

— Бо? Ты в порядке?

— Все хорошо, — мой голос казался незнакомым. Я попытался сесть и понял, что она прижимает меня к себе. Наверное, моя травма была серьезнее, чем я предполагал, поскольку мне даже не удалось сдвинуть ее руку. Или я ослабел из-за шока?

— Осторожнее, — сказала она, когда я начал вырываться. — Мне кажется, ты довольно сильно ударился головой.

Я почувствовал пульсирующую боль над левым ухом.

— О, — удивленно сказал я.

— Так я и думала. — Я не видел ничего смешного, но это прозвучало так, словно она сдерживала смех.

— Как… — я осекся, пытаясь обрести ясность разума и привести мысли в порядок. — Как ты оказалась здесь так быстро?

— Я стояла рядом с тобой, Бо, — сказала она, внезапно вернув голосу серьезность.

Я снова попытался сесть, и на этот раз она мне помогла, после чего отодвинулась настолько далеко, насколько позволяло ограниченное пространство. Я взглянул на ее встревоженное невинное лицо, и ее золотые глаза снова сбили меня с толку. О чем я ее спрашивал?

И тут они нашли нас, толпа людей с заплаканными лицами, кричащих друг на друга, кричащих на нас.