В ЗИН-АЗШАРИ - Кассандра Дженкинс

Другой непременной обязанностью принца было его присутствие на всех королевских советах, заседаниях и встречах короля с министрами, послами, представителями Дворянского Дома. С десяти лет Андуин молча сидел в одиночестве за маленькой партой в стороне, тогда еще не понимая и не разбирая тех серьезных слов, что говорились на королевских советах. Пугался раздраженного голоса отца, полного злости и ненависти, и жалел испуганных, как и он сам, дворян.

К двенадцати годам Андуина пересадили за овальный стол по правую руку от отца, но слова все еще не давали. В день тринадцатилетия король Вариан спросил Андуина, что он думает о состоянии дел в Штормграде, в Альянсе и вообще в Азероте. Выслушав, Вариан кивнул, задал несколько вопросов. На следующий день Андуин узнал, что отец отбыл в Нордскол лично возглавлять армию Альянса в войне против Короля Мертвых. И что Болвар Фордрагон погиб в битве у Врат Гнева.

Болвар правил Штормградом, пока Вариан Ринн находился в плену орков и воспитывал Андуина, заменяя ему отца, которого тот по малости лет толком и не помнил. Вернувшийся в Штормград, Вариан сначала не знал, как подступиться к повзрослевшему сыну, хотя ему и исполнилось тогда всего 10 лет. А Андуин во все глаза глядел на широкоплечую фигуру огромного (как ему казалось) мужчины, с пересекавшим его лицо по переносице шрамом, подслушивал истории о плене и гладиаторских боях, в которых орки заставляли участвовать его отца. Шептались тогда все — начиная гражданами Штормграда и заканчивая обслуживающим персоналом замка. В присутствии юного принца, конечно, замолкали, но ничто не мешало продолжить сплетни, когда он скрывался из виду. Кто же знал, что он залезал на крыши сарая, прятался в чулане и, затаив свое шумное дыхание, слушал.

Сам Вариан никогда не рассказывал Андуину о пережитом. Увидев после долгой разлуки своего единственного сына, король сразу вспомнил гибель жены от рук взбунтовавшихся каменщиков. Потому во что бы то ни стало, Вариан решил защищать Андуина от всех бед, какие только можно было представить. Но это решение, основанное на отеческой любви, только оттолкнуло от властного и бескомпромиссного отца сына, едва входившего в пору юношеского максимализма.

Андуин видел в Болваре Фордрагоне настоящего друга и, после возвращения отца, стал общаться с Болваром даже чаще, чем раньше. Но вскоре на Штормград напала Плеть, ледяные драконы осадили город, и Болвар вместе с армиями Альянса отбыл в Нордскол. Оттуда он не вернулся.

Первым порывом Андуина было отправиться в Нордскол следом за отцом. Юный принц не желал терять его во второй раз и оставаться в этом мире в полном одиночестве. Но архиепископ Бенедикт, ссохшийся старичок с влажными, подслеповатыми глазами, глава Штормградской церкви Света, позвал его к себе на разговор. Именно архиепископа Бенедикта король Ринн оставил управлять Штормградом в его отсутствии, ведь принцу было только тринадцать.

— Вчера, — медленно говорил старый архиепископ, щурясь, словно вспоминая что-то очень далекое, — твой отец приходил ко мне. Он сказал, что говорил с тобой. Твой ум чист и рассуждения твои здравые, он горд тобой. Ты будешь хорошим королем…

Андуин нахмурился и собирался ответить, что никаким королем он становиться не собирается, ведь на троне его отец. Когда внезапно побледнел и понял, что архиепископ сморщенными губами шепчет:

— В случае чего, храни нас Свет, в случае чего…

После принц прошел в конюшни и, не слушая предостережений конюха о надвигающейся грозе, оседал своего рыжего коня, и долго, что было сил, носился по темным лесам, желая, чтобы холодный ветер проник в его голову и стер навсегда это «в случае чего», звучащее в его мыслях.

Из Нордскола Вариан вернулся с победой. С улыбкой до ушей Андуин, вытянувшийся за этот год, готовый вот-вот из мальчишки превратиться в юношу, встречал королевский корабль на пристани. Показалась властная фигура короля в тяжелых доспехах, и народ взорвался радостными криками. Но хмурое лицо и тяжелый взгляд черных глаз короля, казалось, не разделяли всеобщего восторга. Андуин уловил это, хотя Вариан улыбался и говорил с толпой о славе Альянса.

Отца с сыном долго не оставляли одних. Дворяне, министры, служители Света — все приходили выразить почтение королю, и аудиенции не кончались. Краем глаза Андуин наблюдал за Варианом. Казалось, черты его лица заострились и стали еще более жесткими от морозов Нордскола. И принц гадал, сможет ли его отец хоть когда-нибудь оттаять? Ему столько нужно было рассказать отцу, ведь столько всего произошло в его отсутствие.

Только, когда наступила ночь, и Андуину порядком наскучило сидеть на одном и том же месте, а поток визитеров все не кончался, Вариан велел остальные аудиенции перенести на утро.

— Через несколько дней я созову Высший Совет Альянса, — сказал Вариан сыну, когда их оставили одних. — Мне нужно, чтобы ты присутствовал.

Андуин, собрал все силы в кулак, но смог только кивнуть. Все, о чем он хотел рассказать отцу, внезапно исчезло из его памяти, словно и не было ничего.

Той ночью во весь опор по лугам Элвиннского леса, не разбирая дороги, мчался рыжий конь, и юный, румяный от быстрой езды наездник ослаблял поводья, подбадривая коня криком. И от этой бешеной скачки по бездорожью, его переполняло чувство восторга, и жар вскипевшей от адреналина крови сбивал ровное дыхание. И ничего, кроме бьющих по лицу веток, его не волновало.

Глава 8. Убежище

В одном из ответвлений подземного туннеля оказалась комнатка с низким потолком, заваленная десятками старых, сломанных лопат и кирок, многие из которых пришлось вынести в туннель, чтобы освободить хоть немного места. Мужчине удалось найти в одном из пыльных рюкзаков, бесформенными тюфяками валявшихся по углам, кремень и соорудить подобие факела. Когда подрагивающий свет коснулся стен, Джайна поняла, почему мужчина ухмылялся, пока расчищал чулан. Стены комнаты были изрисованы картинками очень фривольного содержания с героями настоящих и прошлых времен.

— А не твой ли это друг орк, — пытаясь разглядеть выцарапанную фигуру, сквозь смех, сказал незнакомец. — Художник очень старался.

Джайна хотела пулей вылететь из чулана, но он перегородил ей дорогу.

— Ладно, ладно, — с серьезным видом сказал он. — Обещаю на стены не смотреть. Но выбора у тебя нет — в шахте ты замерзнешь, а здесь — я перегорожу вход. Огонь и мое горячее дыхание тебя согреют. К тому же надо осмотреть раны нашего боевого друга.

Мурлок на руках девушки притих.

— Не бойся, — потрепала его по макушке Джайна.