Спасение в любви - Нэйма Саймон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вокруг них люди подняли свои бокалы с вином, повторяя: «За Тревора!», в то время как он встал и пожал руку сенатору. Широкая улыбка брата Шей была такой ослепительной, что ей пришлось отвести взгляд. Вид того, как он впитывает одобрение сенатора, как иссушенная земля воду, вызвал у нее боль.
Их отец никогда бы не похвалил его так публично, да и в семейном кругу тоже. Линкольн Нил был суровым человеком, требовательным, критичным и скупым на похвалу. Камилла отлично знала, как Тревор жаждал его одобрения. И именно нежелание отца выразить его изменило брата.
Пять лет прошло с тех пор, как умер отец, а Тревор словно стремился доказать ему, что он лучший. И вот дождался уважения такого важного человека, сенатора. Это должно было стать для Тревора настоящим праздником.
Шей опустила голову, чтобы никто не заметил жгучие слезы в ее глазах. Она решила уступить требованию Гидеона.
Семья. Лояльность. В одном из последних разговоров с матерью перед ее смертью, она подчеркнула, что Шей и Тревор всегда должны заботиться друг о друге. Преданность семье — главное правило Нилов. Камилла не допустит того, чтобы Тревор все потерял.
Семья. Его компания. Его невеста, будущий тесть. Не осталось никого, кто мог бы защитить Тревора, кроме его сестры. И она не могла допустить, чтобы ее брат был уничтожен. Не теперь, когда добрый мальчик, которым он был в детстве, все еще существует.
Он — ее брат. И чтобы сохранить счастье, которым светится его лицо, она готова заключить сделку с дьяволом. А Гидеон Найт, пожалуй, годится на эту роль.
Найти Гидеона в переполненном зале было нетрудно. Весь вечер она чувствовала его присутствие и, когда оглянулась через плечо на сидящих за соседним столом, сразу же встретилась с ним взглядом. Как будто он только и ждал, когда она посмотрит в его сторону.
Она слегка кивнула ему, и он ответил тем же.
Глава 9
— Когда я согласилась встретиться с вами, предполагала, что мы пойдем в ресторан, а не к тебе домой.
Гидеон спустился в гостиную своего пентхауса в центре Чикаго. Камилла замерла на верхней ступеньке лестницы. Он оглядел свой дом, пытаясь взглянуть на него ее глазами. Двухуровневый кондоминиум с четырьмя спальнями и тремя ванными комнатами был воплощением роскоши, с его просторной открытой планировкой, окнами от пола до потолка, игровыми и медиазалами, внутренней и наружной кухнями и частным лаунджем на крыше с собственным камином. Отсюда открывались потрясающие виды на реку Чикаго, впрочем, пейзаж можно было наблюдать из каждой комнаты.
Все было выполнено в серой, белой и черной цветовой гамме, но были детали, отражавшие натуру хозяина жилища. Если его гостья даст себе труд присмотреться, она это увидит.
Рядом с ужасным произведением абстрактного искусства, выполненного из металла, которое он так и не удосужился выбросить, на каминной полке стояла фотография в рамке, на ней Гидеон был запечатлен со своей семьей, включая бабушку и дедушку, на прошлогоднем фестивале в середине осени в Чайнатауне.
На белом детском рояле сестры лежал медиатор, который он забыл убрать накануне вечером. Из-под диванной подушки выглядывали наушники, в которых Гидеон слушал музыку во время работы.
Если Камилла наблюдательна, то сможет кое-что узнать о нем. Он даже немного напрягся, сообразив, что надо убрать эти улики с ее глаз. Но с другой стороны, ему хотелось, чтобы она их заметила, задавала вопросы. Что было полной чушью, поскольку их соглашение не требовало такой близости.
Он не должен желать этого. Камилла не просто сестра его врага, а еще одна красивая женщина, которая не хочет его таким, какой он есть. В последний раз, когда Гидеон позволил женщине войти в пространство, отведенное для семьи, она предала его доверие. Он поклялся никогда больше не быть таким безрассудным. Доверять можно только семье. Только семья заслуживает его преданности и любви.
— Такого рода разговор заслуживает большего уединения, чем переполненный ресторан, — сказал он наконец в ответ на ее замечание. — Не хотите ли чего-нибудь выпить? Вино? Шампанское? Вода?
— Шампанское? — усмехнулась Камилла, спускаясь в гостиную. — Я думаю, для вас это было бы празднованием победы. Я предпочту скотч. Наша ситуация требует чего-то крепкого, что на вкус хуже, чем сделка, которую я собираюсь «проглотить».
Ее язвительное заявление вызвало у него не вполне уместный всплеск веселья. Он подавил его, повернувшись, чтобы налить ей виски и бурбон для себя. Затем протянул ей стакан и молча наблюдал, как она потягивает крепкий напиток. Даже не поморщилась. Его восхищение росло.
Когда Камилла подняла на него свои прекрасные карие глаза, это раздражающее чувство узнаваемости снова охватило его. Он склонил голову набок, изучая свою гостью.
— Мы можем начать? — спросила она, ставя стакан на маленький столик рядом с диваном.
Она потерла свои обнаженные руки — признак нервозности, и Гидеон почувствовал укол совести, которую давно считал неуязвимой.
— Я уверена, вы уже догадались, что я собираюсь согласиться с вашим нелепым планом. Или давайте просто назовем его так, как он того заслуживает: «Шантаж».
— У вас есть выбор, Шей, — напомнил он ей, потягивая бурбон.
— Да, — согласилась она с горечью. — Скорми зверю себя или своего брата. Отличный выбор.
Гидеон пожал плечами:
— Но тем не менее он есть.
— На самом деле вы не такой холодный и бесчувственный. Я знаю это, — прошептала Камилла, взглядом блуждая по его лицу, словно пыталась заглянуть под маску равнодушия.
Неожиданно он вспомнил ночь без света, которую провел с девушкой из обслуживающего персонала. Те темные жаркие часы доказали, что он не был холодным или бесчувственным. Тогда Гидеон утратил способность владеть собой. Но те обстоятельства были экстремальными, и женщина не была официанткой по имени Камилла. Она просто заменила другую служащую, а потом бесследно исчезла. А ведь ей Гидеон позволил увидеть его таким, каков он есть на самом деле.
— Если вам нужно составить представление о том, кто я такой, чтобы притвориться влюбленной в меня, тогда вперед. Все, что позволит вам устроить представление для вашего брата и всех остальных зрителей.
— Все остальные — это Мэдисон Рейз.
Усилием воли Гидеон заставил себя не реагировать. Но внутри у него все клокотало при
