Спасение в любви - Нэйма Саймон

бальный зал. Шей собралась с силами и неторопливым шагом подошла к нему. Хотя ее сердце бешено колотилось в груди.

— Как вы сюда попали? — процедила она сквозь зубы.

Сознавая, что на них могут быть устремлены любопытные взгляды, она сохраняла на лице маску вежливой, светской безмятежности. Его отчужденное выражение лица не изменилось… за исключением изгиба этой проклятой темной брови.

— Через главный вход, как и все остальные, заплатив за это удовольствие семь тысяч долларов.

— Этого не может быть, — отрезала она. — Я сама просмотрела и утвердила окончательный список гостей. Ни вас, ни вашей компании в нем не было.

— Значит, вы пропустили мое имя. Может быть, вас отвлекли другие дела, — добавил он со значением.

И Камилла сразу поняла, что он намекает на ее собственную фирму.

— Вы поэтому здесь? — сдерживая негодование, спросила она, при этом ее голос упал до шепота. — Чтобы надавить на меня?

— Срок истек, Шей, четыре дня прошло, — заметил он. — У вас было четыре дня на размышление — это больше, чем я обычно даю кому-либо другому.

— Что ж, я польщена.

— Так и должно быть.

Она стиснула зубы.

— Ответ «нет».

— Этот человек беспокоит тебя, Шей? — спросил Тревор, внезапно появившийся рядом.

Яд в его голосе и жесткая хватка, когда он взял ее за локоть, вызвали у нее легкий стон досады.

Глаза Гидеона сузились от гнева.

— Убери руку, — приказал он. — Ты делаешь ей больно.

Гидеон не повысил голоса, но в нем была заключена такая угрожающая сила, что только глупец мог этого не понять.

Нахмурившись, Тревор посмотрел на свою руку, сжимающую руку сестры, и разжал их. Потом посмотрел на Шей, и она опустила голову в молчаливом признании его столь же молчаливого извинения.

Повернувшись к Гидеону, Тревор прорычал:

— Что ты здесь делаешь? Тебя не приглашали. Сейчас же уходи.

— Боюсь, это невозможно, — возразил Гидеон без намека на раскаяние. — Я так же, как и все остальные здесь, заплатил за вход и вдобавок сделал солидное пожертвование. Я остаюсь.

— Ты можешь получить свои деньги обратно. Нам они не нужны, — заявил Тревор, дрожа от ярости. — Мы оба знаем, почему ты здесь. Ты проиграл. Смирись с этим. Это не в первый раз и, черт возьми, наверняка не в последний.

Шей охватил страх. Она никогда не видела своего брата в таком состоянии.

— Тревор, — умоляюще произнесла она, осторожно взяв его за руку. — Пожалуйста.

Гидеон перевел взгляд на Шей. И она увидела в его глазах ту же ярость, что исказила черты лица ее брата. Но пока он смотрел на нее, его гнев немного утих.

Он отступил на шаг, его взгляд все еще был прикован к Шей. Она затаила дыхание. Неужели он уступил… ради нее? Нет. Это невозможно. Ему наплевать и на нее, и на ее чувства.

— Приятного вечера вам обоим, — сказал Гидеон, хотя его взгляд не отрывался от нее. — Было чудесно снова увидеть вас, Шей, — пробормотал он, затем повернулся и направился вглубь зала, а не к выходу, как требовал Тревор.

— О чем он говорил? Что значит «снова увидеть вас»? — прошипел Тревор, как только Гидеон удалился. — Когда вы с ним познакомились?

С усилием оторвав взгляд от Гидеона, Шей посмотрела на брата. В его глазах таились обида и подозрение на предательство. Ее кольнуло чувство вины. Но почему? Она не сделала ничего плохого.

— Несколько дней назад я ужинала с друзьями, он был в том же ресторане. — Она произнесла полуправду с вызовом и подумала: «Когда я успела стать такой лгуньей?» — Найт просто представился, только и всего. Что, черт возьми, все это значит, Тревор?!

— Ничего, — отрезал он. Затем, вздохнув, провел рукой по коротко подстриженным волосам. — Мне жаль. Я не хотел на тебя набрасываться. Просто… держись от него подальше, Шей. Я не хочу, чтобы ты имела с ним что-то общее. Ты понимаешь?

— Я не ребенок, Тревор, — пробормотала она, встретив его свирепый взгляд. — И это неподходящее место для подобной дискуссии. У нас гости. — С этими словами она развернулась и зашагала прочь от него.

Между Тревором и Гидеоном существует неприязнь — это ясно. Но сейчас, больше чем когда-либо, Камилла чувствовала себя пешкой в какой-то запутанной игре и ненавидела навязанную ей роль.

На протяжении всего вечера она не могла избавиться от горечи.

К концу мероприятия, когда уже убирали со столов после ужина, Камилла была совершенно измотана. Взглянув на маленькие золотые часики на запястье, она поблагодарила Бога за то, что ей остается всего час выполнять обязанности хозяйки, после чего она наконец может сбежать.

— Я видела, что вы разговаривали с Гидеоном Найтом, — сообщила Мэдисон достаточно тихо, чтобы Тревор, который был поглощен разговором с сенатором Рейзом, не услышал.

Шей удивленно посмотрела на Мэдисон и кивнула:

— Да, это так.

— Ты хорошо его знаешь? — спросила будущая родственница, и Шей почувствовала беспокойство.

Беззаботный тон и, казалось бы, невинный вопрос Мэдисон показались Камилле неискренними.

— Не совсем, — осторожно ответила она. — Хотя Тревор, кажется, с ним знаком.

— О, ты не знаешь, не так ли? — Мэдисон изучающе смотрела на Камиллу, темно-карие глаза блестели. — Значит, Тревор тебе не сказал? Дело в том, что мы с Гидеоном были… близки до того, как я встретила твоего брата.

— Близки? — переспросила Шей, и сердце у нее ухнуло.

— Мы были помолвлены, — пояснила Мэдисон, и ее рот искривился в хищной улыбке.

«Мы оба знаем, почему ты здесь. Ты проиграл. Смирись с этим. Это не в первый раз и, черт возьми, наверняка не в последний».

Слова Тревора эхом отдавались в ее голове, и теперь они имели отвратительный смысл. Выходит, все это — ненависть, шантаж, соперничество — было из-за женщины. Камилла почувствовала тошноту и сжала пальцы в кулаки, подавляя рвотные позывы.

— Леди и джентльмены, могу я ненадолго привлечь ваше внимание?

Сенатор встал, его громкий голос политика разнесся по бальному залу и заглушил болтовню.

— Спасибо. Теперь я знаю, что этот вечер посвящен «Святилищу Грейс», и я говорю от имени семей Рейз и Нил, когда благодарю вас за вашу щедрость, как в отношении моральной поддержки, так и в денежных пожертвованиях.

Раздались аплодисменты, и Джулиан Рейз купался в них с доброжелательной улыбкой. Вечер был не в его честь, но каким-то образом ему удалось сделать так, чтобы он стал центральной фигурой.

— Я просто хотел бы воспользоваться случаем, чтобы выразить признательность этой замечательной благотворительной организации, а также Тревору Нилу, который возглавил ее после смерти своих дорогих родителей. Я так горжусь тем, что в самом ближайшем будущем смогу назвать его сыном,