Спасенное имя - Константин Шишкан

— Конечно, оползень!

— Что же еще?

— Может и оползень, — неожиданно легко согласилась Ефросиния. — А только и он сам на свет не родился. Ты, Гришка, в клубе торчишь? Ну и торчи. А в наши дела не суйся.

— Рука господня подняла и опустила, — тянул свое в реке «грешник». Он вышел на берег, пал на колени и стал целовать землю.

— Мать сыра земля! Уйми ты всякую гадину ползучую от приворота-оборота и дела лихого, поглоти ты силу нечистую в бездны кипучие, в смолу горючую, утоли ты все ветры полуденные с ненастьем, уйми пески сыпучие с метелью…

Бабка Ефросиния рухнула на колени и заплакала, запричитала…

И поползли по селу слухи о том, что ночью на реке совершилось чудо. Доброму человеку лик господен явился, дух на него сошел. И ударил гром с неба, и понесла рука господня орех в реку, дабы исцелить его раны глубокие, от червя сатанинского избавить!

В селе над этими слухами посмеивались. Кто же в Молдавии не знает, что такое оползень?

На кладбище

Уже не один день ребята охотились за Панаитом. Димка рассказал приятелю о человеке в серой кепке. И вот, наконец, они увидели его на рынке. Он не спеша прошелся вдоль рядов, внимательно приглядываясь к лицам колхозников. С ним вежливо здоровались.

— Кого он ищет? — спросил Димка Иона.

— Не тебя, конечно.

На корзине с дынями сидел маэстро и, щурясь от солнца, курил.

Ребята притаились. Панаит прошел совсем рядом и вскоре скрылся в толпе. Вслед за ним, не торопясь, поднялся маэстро.

Ребята выбежали на дорогу и в растерянности остановились. По дороге одиноко брела курица, высоко подымая длинные желтые ноги в белых пушистых панталонах.

Где же они — Панаит и художник? И зачем маэстро понадобилось следить за Панаитом? Ребята огляделись. Никого.

Между тем маэстро стоял за колхозным ларьком и внимательно наблюдал за ребятами.

— На кладбище сходить, что ли? — тоскливо протянул Димка.

— Ладно, не ной, — сказал Ион. — Никуда он от нас не уйдет.

— Слушай… — Димка остановился. — Стоит ли время терять? Ты предложил — ты и следи. За всеми. За Диомидом, Панаитом и маэстро. Может, и нет никакой Анны-Марии.

— Как это нет?

— А вот так… нет — и все.

— Не хочешь — как хочешь… С Ильей бы Трофимовичем посоветоваться. Ну ладно! Разберемся. Айда на кладбище. У меня книга законная.

На кладбище было сухо и солнечно. Ребята легли в траву. Ион открыл книгу, негромко прочел: «В стране дремучих трав». Помолчали. Травы на кладбище тоже были дремучие. Димка с любопытством стал рассматривать землю. Муравьи несли на новостройку лесоматериалы; по длинной караванной дороге ползла улитка с неизменным мешком на спине; одиноким парусом белела бабочка; на широкой взлетной площадке лопуха заводил мотор усатый жук в кожаной тужурке.

— Смотри, — громким шепотом произнес вдруг Ион.

Среди могил маячила фигура Гришки. Вдруг он присел и стал пятиться. Ребята затаили дыхание.

Совсем рядом зашуршала трава, на тропинку шагнул человек.

— Панаит, — выдохнул Димка.

Гришка обернулся, с минуту вглядывался в кусты. Затем стал наблюдать за тропинкой. Панаит миновал кустарник, переступил могилу и быстро зашагал среди крестов.

— Пронесло, — сказал Димка. — Панаит чуть не по мне протопал. У него ножища как у бегемота…

Ион тихо засмеялся.

— Я думал — ты помер.

Но тут на тропинку быстрым шагом вышел маэстро, и они замолчали. А этот куда идет?

Маэстро прошел между могилами, свернул за кусты и пропал. Затем снова появился. Опять исчез.

— Чего Гришка прячется? — спросил Димка. — То его с маэстро водой не разольешь, а то в прятки играют…

— И я так думаю, — из-за могилы поднялись две Никиных косички.

— Шалопуты какие-то, — из канавы выполз Михуца и стал деловито отряхивать выпачканные глиной шорты.

Ребята рассмеялись.

— Опять пропал, — вздохнула Ника. — Вчера Панаит прошел, а потом как сквозь землю провалился!

— Как сквозь землю, — хмуро подтвердил Михуца.

Димка с Ионом переглянулись.

— Он всегда в сторону овчарни идет, — сказала Ника. — Давайте осмотрим?

— Что ж, — серьезно сказал Ион. — Принимается.

«Кто сюда войдет, тот без головы уйдет»

Был пасмурный, тоскливый день. Небо плотно затянуло тучами. Оставив ребятам еду, Родика шла по бахче. Следом за ней вышел из шалаша Михуца. Родика, глядя под ноги, осторожно спускалась по склону. Неожиданно из кустов выскочил Гришка.

— Тьфу, леший, — вздрогнула Родика. — Напугал.

— А еще в партизанах ходили.

— Что ты? Какая я партизанка…

— Печерская ничего нового не привезла? — Гришкины глаза засветились. — Может, про деда правду знает?

— Нет, Гриш, — покачала головой Родика. — Не привезла. Спроси у нее сам, ладно?

— Э-эх, — вздохнул Гришка и круто свернул с тропы.

В кустах он наткнулся на Михуцу. Мальчуган взял лежавший на камне бинокль и следил за человеком, который спускался с холма.

Гришка посмотрел в ту сторону. Это был маэстро. В руках он нес лопату.

— Зачем взял? — Гришка вырвал из рук Михуцы бинокль. — Мастак ты чужие вещи хватать.

— А на нем не написано, — невинно сказал Михуца. — Ты бы, Гриш, фамилию нацарапал.

Но парень уже забыл о Михуце. Он махал художнику рукой.

— Маэстро!

Михуца побежал к ребятам…

— Беда, Григорий, — Маэстро вплотную подошел к парню. — Диомид под овчарней девчонку держит.

— Под овчарней?!

— Да, в старой штольне. — Маэстро расстегнул ворот рубахи. — Жаль. Ни за грош пропадет. Я тут, конечно, человек новый. Как говорится, не суй носа в чужое просо… Но жаль… Ты бы шепнул кому следует…

— Спасибо, — протянул руку Гришка. — Большое вам спасибо! — И со всех ног кинулся на дорогу.

А маэстро, усмехнувшись, — наконец-то представляется случай избавиться от Диомида и всех сектантов! — нырнул в кусты.

Панаит помог ему проникнуть в подземелье, но самое трудное было еще впереди. Снующие в штольнях сектанты мешали поискам.

По селу давно ползли слухи о восьмилетней «пророчице», целительнице недугов, новой «святой». Живые мощи, бездонные глаза… Заглянешь в такие — и вся твоя судьба как на ладони. Да и хворобу, говорят, снимает.

Только где эта пророчица? Никто не знал. Тайна, секрет невозможный. Не докопаешься…

Гришка, конечно, не верил в эти россказни. Мало ли болтают. Разве могут быть в наши дни «живые мощи»? Да и сектанты-то люди вроде смирные, никого не обижают, в чужую жизнь не лезут, о вере своей молчат, в школу детям ходить не запрещают.

Гришка вспомнил Михуцын рассказ об Анне-Марии. Напрасно он тогда смеялся!

…Перепрыгивая через дыни и арбузы, мчался к шалашу Михуца.

— Айда! — крикнул он уже с порога. — Бородатый клад копает. Ребята вышли из шалаша.

— Никого, — сказал Димка. — Вечно ты все путаешь, Михуца.

— Чесслово, он тут стоял. А Гришка во-он там… А потом…

Откуда-то из-за кустов донесся глухой стук лопаты.

— В овчарне, — определил Ион. — Тихо!

— А какой в овчарне клад? — спросил Михуца.

Но Димка только махнул рукой.

Незаметно подкрался вечер. Луна спряталась за тучу. Было темно и страшно. Дул ветер.

— У-ух! — выдохнул кто-то в кустах. Эхо послушно покатилось с холма.

— Стой, — горячо зашептал Димка. — Погоди немножко.

— Ну?

— Ухает кто-то.

— Да это же филин.

Через несколько минут Михуца споткнулся.

— Ох, — стонал он, потирая ушибленное колено, — меня кто-то за шорты цапнул. Не веришь? Чесслово…

Ион молча отцепил от его шорт сухую ветку, и они отправились дальше. Однажды им показалось, что они снова слышат глухие удары лопаты. Прислушались. Кругом было тихо.

Вот и старая овчарня. Ион толкнул дверь, она тонко заскрипела. Ребята замерли. Прошло несколько минут, а дверь все еще жалобно поскрипывала. Наконец Ион решился…

— Дим, посвети!

Димка дрожащими руками включил карманный фонарик. Тонкий неяркий луч выхватил из плотной, устоявшейся тьмы часть стены. Во всю ее ширь крупно и четко было написано масляной краской: «Кто сюда войдет, тот…»

В это время фонарик погас. В темноте родились неясные звуки — шелест, шорох, затем что-то хрустнуло, скрипнуло, и снова водворилась тишина.

— Тьфу ты, — сплюнул Димка. — Надо же… Запасной лампочки нет?

— Последняя, — вздохнул Ион. — Постой… Спички… У меня спички. — Он торопливо чиркнул.

Вспыхнул желтый огонек и тут же погас.

— Отсырели, что ли…

Вторая спичка сломалась. И только третья выхватила из тьмы таинственную надпись.

«Кто сюда войдет, — упавшим голосом прочитал Димка, — тот без головы уйдет».

Стало жутко. Михуца со страху шагнул вперед. Вдруг ему показалось, что в дальнем углу стоит человек и в руке у него что-то поблескивает.