Бравые казаки Часть II "Людас" - Игорь Тихоненко

   Писарь остановил атамана.

   - Пусть спит. Это тот самый случай, когда нарушение порядка приносит больше пользы, чем вреда. По крайней мере, мы точно знаем, что он ничего не мог слышать из того, о чем мы говорили. Завтра его накажешь. Нам здесь еще кое о чем поговорить надо с казначеем.

   - Ладно,- пробурчал Гулий,- только про деньги не забудьте. И лучше золотом, а то серебро ненадежное стало.

   - Я передам твое пожелание казначею,- улыбаясь, ответил Хитрун.

   Анатолий Хитрун вернулся на склад, где его ждал войсковой казначей.

   - Ну, что Вы хотели рассказать про полковника Голованя,- спросил писарь у Копейки.

   - А то, что полковник Кульбас не должен был выступить в поход на Крым. Ясновельможный князь Острожский мне лично при нашей встрече сказал, что Кульбас уже никогда не будет воевать, ни на чьей стороне. И, если ты помнишь, кошевой послал именно Голованя, разобраться, почему его друг не прибыл на Запорожье. Я тогда не придал этому значения. Подумал, как может этот мальчишка помешать плану самого Острожского? А вот, видишь, помешал. Не знаю, что он там делал? Только Кульбас вы­ступил в поход. В результате татар разбили. И у Шульги теперь развязаны руки. Если нам не удастся поставить нашего Гетьмана, то плохи будут наши дела.

   - Да, этот Тихон Гулий - "не семи пядей во лбу", зато деньги очень любит,- рассуждал войсковой писарь,- и, если ему хорошо платить, то он будет делать все, что нам на­до без лишних вопросов. А нам надо, чтобы казаки сидели на Сечи и не мешали, нам устанавливать свои порядки на Украине.

   - Это Вы, верно, говорите, пан писарь. А то видишь, что Шульга задумал: дать вольную всем холопам на Украине. А кто же тогда работать будет?- возмущался Андрей Копейка.- Ну, ладно, мне пора идти приготовить деньги для атамана Гулия и его казаков. А Вы переговорите кое с кем из старшины. Я, думаю, среди них тоже найдутся не­довольные кошевым. Завтра утром я к Вам зайду.

   Писарь и казначей осторожно вышли из склада. Часовой продолжал сидеть неподвижно у стены.

   - До сих пор спит, чертов сын,- выругался Хитрун,- если у атамана Гулия все такие воины, то дело обстоит плохо.

   Андрей Копейка махнул рукой и пошел по направлению к своей хате, служившей на Сичи и казначейством и хозяйственным домом.

14. Сатанинская хата.

   Инга возвращалась к себе домой вместе со старостой Федором Прищепой. На ходу они рассуждала:

   - Надо что-то делать с домом сотника. Похоже, в нем вся нечисть с округи собирается, прямо, вертеп какой-то.

   - Простите, панна, что вот это последнее вы сейчас сказали?- поинтересовался незнакомым словом староста.

   - Ну, это понимаешь, как шинок для казаков - любимое место отдыха.

   - А ну, тогда понятно,- сделав умное выражение лица, произнес Прищепа.

   - Ну, в общем, не важно. Слушай, что тебе надо сделать сегодня: пойдешь к священнику и скажешь ему, что я его очень прошу освятить хату сотника Яворного, немедленно. Правда, дом сотника закрыт. Ну, ты сам придумаешь, как попасть внутрь. Понял?

   - Понял, ясновельможная панна. А, если дьяк откажется? Он, ужас, как боится поссориться с сотником.

   - А, если отец Евсей мне вздумает перечить, то я ему не дам денег на ремонт церкви. Половину из них, я думаю, он себе в карман положит.

   - Очень мудрое решение, Ваша Милость. Это очень большая удача для нашего села, что именно Вы теперь будете здесь хозяйкой. А то покойному паны полковнику, за во­енными заботами, некогда было в Вишневом порядок навести. Упокой Господь его душу. А теперь я спокоен.

   - А, как я рада, что ты теперь спокоен, ты даже себе представить не можешь! Хитрая ты лиса. Хватит разговаривать, займись делом. А мне сегодня надо повидать Петра Коцюбу. Он должен уже вернуться по моим расчетам.

   Инга пошла домой, а староста заторопился в церковь к дьяку.

   Панна вошла во двор своей усадьбы. К ней подбежала собака и начала ластиться, тихо повизгивая и приветливо махая хвостом. Раньше, когда еще был жив муж, пес себя так не вел. Девушка остановилась, погладила животное по голове и сказала:

   - Вот и еще один подлиза. Ну, что хочешь показать, как ты любишь хозяйку. Правильно делаешь, а то голодным останешься.

   Панна оттолкнула собаку и вошла в дом.

   "Сейчас позавтракаю и отдохну немого,- подумала Инга,- потом пойду к деду Петру. Интересно, привезет он знахаря или нет?

   Федор подошел к дому священника. Хата у дьяка была хорошая, добротная. Может, и в правду говорила панна про деньги для церкви?- подумал Прищепа,- откуда у ба­тюшки такой дом? Сам-то он хозяйством не занимается".

   Но тут, же вспомнил, Что завись это грех. Перекрестился, попросил прощения у Господа за дурные мысли и постучал в окно. Отец Евсей открыл почти сразу. Он гото­вился к утренней молитве. Службу дьяк всегда вел аккуратно. В Господа Иисуса Христа веровал, как мог, конечно, но веровал. А то, что грешил иногда, так ведь живой человек. С кем не бывает? Зато, за каждый свой проступок от души просил прощения у Бога. Правда, надо сказать, что этих "проступков" у него, иногда, очень много случалось.

   - Чего тебе, Федор?- спросил священник, стоя в дверях хаты.

   - Панна Кульбас просила вас сегодня же освятить дом сотника Яворного,- выпалил староста.

   Отец Евсей только собрался что-то сказать, даже уже рот открыл для этого, Прищепа тут же добавил:

   - А то говорит, что не даст денег на ремонт церкви.

   Священник закрыл рот. Помолчал и многозначительно произнес:

   - Желание панны Кульбас для меня все равно, что закон. Проведу службу утром и обязательно выполню её просьбу. Так ей и передай.

   - Я буду ждать Вас возле дома сотника,- сказал Прищепа и направился домой.

   Ему надо было взять с собой инструмент, чтобы открыть дверь в хате Яворного. После небольшого пререкания с женой, староста, взяв топор, направился к дому сотника. Солнце уже поднялось над крышами хат, когда Федор добрался до цели своего пути. Он осмотрелся вокруг и подошел к двери. Соседей не было видно.

   "Слава Богу, никого нет",- подумал Прищепа, и в то же время почувствовал, что у него за спиной, кто-то есть. Он медленно повернулся, держа наготове топор. Дрожь пробежала у него по всему телу. Перед ним стояла огромная черная собака и внимательно смотрела на него. В её поведении не было ничего агрессивного. Только седьмым чувством Федор понял, что выражает взгляд этого чудовища. Весь вид пса говорил: "С чего начать? Укусить этого незваного гостя за ногу или может сразу вцепиться ему в горло?" Так они, молча, наблюдали, друг за другом несколько секунд. Потом Прищепа решил отогнать собаку и сказал: