Драконам слова не давали! (СИ) - Ночь Ева

О, да. Фокусник-факир. Иллюзионист хренов. Орёл. И у меня нет никакого желания выслушивать о тайных движениях непростой души Драконова-старшего. Как-то я мало похож на семейного психолога. Я терплю всё это только потому, что Сашка — это Сашка. Девчонка, которая однажды помогла мне освоиться в чужом мире. Сейчас, наверное, мой черёд отдать долг. Закрыть незавершённый гештальт.

— Ты спрашивала меня, — прерываю я её излияния, — И я отвечу: ты очень красивая, Сань. Неординарная. Штучный экземпляр. Просто не растряси это по мелочам и даром договорились?

Ответить она не успевает. Застывает, как птичка. В глазах у неё — паника.

— Вы, надеюсь, закончили? — слышу ровный голос отца. Разжимаю объятия, отпуская Саньку на волю. Оборачиваюсь. Драконов-старший стоит в дверях и меряет нас глазами. Спокойный и равнодушный, как всегда.

— Да мы и не начинали, собственно, — бормочу, пристально вглядываясь в лицо родителя. Вижу, как у него дёргается уголок губ. Видимо, он не так невозмутим, как хочет казаться.

Как долго он стоит здесь? И что успел услышать?

17. Ника

Следующим утром была пятница. Как бы затаскано это ни звучало, а последний рабочий день недели и кошку радует. В «Розовом Слоне» существовала традиция: каждую пятницу в обеденный перерыв мы устраивали посиделки.

Собирались в «Рукавичке» — так ласково кто-то обозвал однажды столовую за её миниатюрность. Пили чай, трещали о работе, обсуждая текущие проекты, делились новостями, впечатлениями, сплетнями. В общем, всем нравилось, и отказываться от вольного общения никто не собирался.

Эта пятница исключением не стала. С одной маленькой оговоркой: инициатором этого безобразия была Крыска. Она, как боевой генерал, восседала во главе стола и всегда выступала ведущей скрипкой. Вечно что-то придумывала, укрепляя коллектив, ловко управляла разговорами.

Почти неделя, как мы осиротели. За это время Драконище не сделал ни единого шага, чтобы поближе познакомиться с коллективом. Не провёл ни одной планёрки. Да оно и понятно: ему это не нужно. Правда, об этом знали только я да, наверное. Ксения. Но бывшая Крыскина помощница хранила молчание, а я слово дала, так что никто не спешил осчастливить коллектив новостями о грядущих переменах.

Он приходил раньше всех — об этом судачили. Крыска подобной пунктуальностью и рвением не отличалась, хотя вряд ли кто бывшую мог назвать недисциплинированной особой. Он ковырялся в бумагах, что-то изучал, без конца запрашивал аналитику. Но кроме главбуха никого не приглашал.

Мне бы плевать на него с высокой колокольни, если б не его маниакальное желание вытурить меня после работы из офиса. И забыть бы, но наш беспокойный слоновник искал пути к сердцу злобного Дракона.

— Мы тут посовещались и решили, — заявила пиар-менеджер Илона, — надо Дмитрия Ивановича пригласить на посиделки.

— Приглашайте, — когда это моё мнение спрашивали?

— Ник, только дурочку не строй, а? — раздражается она на мою непонятливость. — Мы решили, что это должна сделать ты.

Я прям чуть на задницу не присела от счастья и неожиданности.

— А почему, собственно, я? — спрашиваю осторожненько, стараясь поменьше воздух колыхать. Вот только парламентёром мне сейчас выступить не хватало для полного комплекта. Он и так меня недолюбливает. А если я ещё припрусь к нему с подобным предложением — может и за дверь выставить.

— А кто? Сталлоне? — презрительно фыркает Илонка и кивает в сторону Дрона. Тот в одной майке поигрывает татуированными по самые помидоры бицепсами.

— Ксения, например, — пытаюсь я повернуть идею с приглашением босса в нужное русло, но это всё равно что реку поворачивать вспять. Они обступают меня плотно, словно охотники, загоняющие дичь. Единый такой фронт вымогателей, которые любят добиваться своего.

— Какая, на хрен, Ксения? — цедит сквозь зубы Илона и подталкивает меня в сторону приёмной. — Она сама-то на посиделки ходила только из-за Крыски. Ну же, Ника, кончай выделываться и не подведи коллектив. Ты у нас самая контактная, и тебе он точно не откажет. Найди правильные слова. Замани. Нужно ж, в конце концов, налаживать отношения, или как?

Я вдруг понимаю, что похожа сейчас на упирающуюся кошку, которую пихают под зад, она, намертво вцепившись когтями, сопротивляется изо всех сил. Злюсь. Смеюсь. Нервненько так. А потом вдруг становится безразлично. Ну, хочется им — я схожу, не облезу. Он сейчас пошлёт меня, а я совру им, что Дракон очень занят. Дела там у него важные. И народ угомонится, и конфликта не будет.

В приёмную вхожу спокойно, как великий Юлий Цезарь.

— У себя? — киваю на дверь. Ксения сидит, выставив напоказ свою «двоечку», удачно раздутую тщательно подобранным бюстгальтером до «двоечки с половиной». У неё что-то не то с лицом, но мне сейчас не до анализа.

Она кивает в ответ с таким видом, словно кол глотнула. И глаза пучит, будто у неё базедова болезнь. Интересно, что нужно делать с Ксенией, чтобы она онемела?

Я три раза предупредительно стучу в дверь и вхожу внутрь, не дождавшись разрешения.

Генриховне мы вообще без всяких церемоний врывались, а тут я постаралась. Чтоб уж не совсем снегом на голову. Но моё усердие пролетело по туннелю полнейшего равнодушия.

Драконище поднял лицо от бумаг и уставился на меня ледяным взглядом. Будь я понежнее, уже б к полу примёрзла. Он настолько по-дурацки смотрится в гламурном кожаном Крыскином кресле, что я еле сдерживаю смех. Но улыбка всё же прорывается сквозь строгие барьеры моего самоконтроля.

— Доброе утро, Дмитрий Иванович! — бодро приветствую я босса, и пока не растворилась в эфире моя решительность, беру дракона за рога: — От имени всего коллектива…

— Лунина, вас учили, что входить без приглашения — невежливо?

Ну, кто бы сомневался, что он попытается поставить меня на место. Тут важно не показать, что я чувствую себя неуверенно.

— Я стучала, — скромно опускаю ресницы, — но, если нарушила субординацию, прошу простить. Могу выйти, постучать, дождаться вашего разрешения и войти.

Он смотрит на меня, как на букашку. Задумчиво, с оттяжкой. Размышляет, видимо, раздавить или проявить милосердие, делая скидку на отсутствие мозгов у насекомых.

— Что вы хотели, Лунина? — из его рта разве что морозное облачко не вырывается. Да плевать. Одна фраза — и я выйду отсюда.

— От имени всего коллектива, — повторяю, как попугай, с энтузиазмом, но в этот момент у Дракона звонит телефон, — я приглашаю вас на пятничные посиделки, которые по традиции проводятся в обеденный перерыв в столовой!

Конец фразы я договариваю на автомате, а он в это время отвечает на звонок. Вот засада! Неужели придётся повторять снова?

— Нет, я не буду рад тебя видеть, — доносится драконий голос сквозь шум в ушах. Адреналинчик во мне, наверное, подскочил до стратосферы. — Нет, никуда ты не приедешь, Илья! — рычит мой босс в телефон и смотрит на меня такими зверскими глазами, что я начинаю пятиться к двери. — Я не отпускал вас, Лунина!

Это уже мне. И я предпочитаю благоразумно застыть. Даже дилетант знает: лучше не дёргать дракона за хвост, когда он в ярости. Вот зараза. Опять я влипла. Ну, держись, слоновник! Как только я отсюда выползу, каждый получит свою порцию моего неудовольствия.

18. Драконов

Я всегда поражался отцовской выдержке и самоконтролю. Можно сказать, застукав собственную жену в объятиях сына, он продолжил общаться, словно ничего не случилось.

Полное ли это равнодушие или умение держать себя в руках, я не заморачивался, потому что знал: его бесстрастность может означать два пограничных состояния: либо его однажды прорвёт, и тогда всем держаться, либо он найдёт способ и хладнокровно пнёт под дых так, что закачаешься.

Подспудно я ждал драки. Но ничего не случилось. Лишь провожая меня к машине, он вскользь заметил:

— Нам нечего делить, сын. И поверь: семью я ценю гораздо выше всего остального. Ждём тебя в субботу на дне рождения Вани.