Затерянные в Полынье - Александр Трапезников

– Сомневаюсь. Что общего могло быть между вами?

– Общее? Хотя бы интерес к человеческим страданиям и боли! Ведь он наблюдал их всю жизнь.

– Он не просто наблюдал, но и лечил, освобождал человека от мук.

– А почему вы думаете, что и я не занимаюсь тем же? Не освобождаю человека от мук душевных, ненужных сомнений и тревог, не успокаиваю воспаленный разум?

– Каким же образом?

– У каждого свой метод, – потупился Намцевич. – Может быть, я лечу страхом?

Нашу ушедшую в философские дебри беседу прервало появление стройного молодого человека лет двадцати пяти и маленького чернявого мальчика с восковым личиком.

– Вы еще не знакомы? Клемент Морисович, здешний учитель. А это мой отпрыск и наследник – Максим.

– Очень приятно, – вяло произнес репетитор. Его голубые глаза смотрели как-то тоскливо, словно он испытывал сильное неудобство от своего присутствия здесь. А мальчик вообще напоминал безжизненную куклу, которая двигалась лишь по желанию других.

– Александр Генрихович, занятия мы закончили, а теперь, с вашего позволения, пройдемся по полю, я хочу объяснить Максиму названия некоторых трав и растений, – произнес учитель.

– Конечно, – согласился Намцевич. – Я дам вам кого-нибудь в сопровождение.

– Пора и мне, – сказал я. – Не буду больше занимать ваше драгоценное время.

– Значит, мы договорились? – пытливо заглянул мне в глаза Намцевич, так и не пояснив, что именно он имеет в виду. Я уклончиво кивнул головой, также не вдаваясь в подробности.

– Мой шофер отвезет вас к вашему дому.

– Нет, пусть лучше вернет на то же место, где взял.

– Как вам будет угодно. Загляните ко мне перед отъездом.

– Боюсь, что это будет не скоро, – упрямо возразил я, чем вызвал его досадливую усмешку. Он хотел еще что-то сказать, но передумал. Мы попрощались.

Уже спускаясь по лестнице в сопровождении бритоголового, я мельком увидел быстро прошедшего по коридору человека, который скрылся за дверью. И хотя он был в поле моего зрения лишь пару секунд и я не смог четко разглядеть лица, но мне показалось, что я его знаю. И только потом, в джипе, я вспомнил и, пораженный, откинулся на спинку.

Нет… слишком невероятно. Этот человек… напоминал мне – меня. Словно я посмотрел в зеркало и увидел за своей спиной неясное отражение своего двойника… Какой-то странный оптический обман рождался в этом поселке. Еще одна загадка Полыньи.

Глава 10. Вид сверху, сбоку, снизу и новые детали

Я завершил свой рейд в магазин, а затем сложил консервы на кухне, отнес бутылки в подвал, а сам пошел бродить по поселку. Угрозы Намцевича (если это были действительно угрозы, а не игра моего больного воображения) на меня мало подействовали. В гораздо большей степени меня озадачило странное видение двойника. Но, может быть, этот человек, которого я видел со спины и чуть-чуть в профиль, – лишь плод моей разыгравшейся фантазии? Ну, есть в его охране человек, чем-то похожий на меня, так что из того? Разве это повод для беспокойства? Да и мог ли я за пару секунд идентифицировать его с собой? Конечно же, нет. Понемногу я стал забывать об этом происшествии. Теперь меня заботило другое. Слишком много людей, по моим подсчетам, оказывалось причастными в той или иной степени к загадочной смерти деда.

Я шел по поселку и подозревал каждого встретившегося мне человека, будь то ковыляющая бабулька с корзиной или нагловатый подросток с сигаретой в зубах. Все они казались мне какими-то выползшими из-под земли уродцами, гоблинами, фантомами, выбравшими для своего пребывания поселок Полынью, а я – приезжий чудак – был единственным живым человеком среди них. Наступит час, и все они набросятся на меня, будут терзать, рвать на части, вернувшись в свое настоящее обличье нелюдей. Возможно, так же они поступили и с дедом.

Солнце припекало мне голову, а воображение все больше распалялось. Мне уже чудилось, что за мной неотрывно следят, наблюдают за каждым моим шагом. Вон тот старик, сидящий на бревнышке и притворяющийся спящим. Почему он вдруг открыл желтый слезящийся глаз и посмотрел в мою сторону? Почему следом за мной идет конопатый мальчишка в драной рубашке, чего ему надо? Зачем высунулась из открытого окна какая-то харя и уставилась на мою персону?

Все, все здесь связаны какой-то тайной, состоят в одном заговоре. Все они – отрубленные головы Лернейской гидры, а самая главная голова – бессмертная – спрятана под Волшебным камнем. И их бесполезно рубить – они вырастут снова. Непроизвольно я ускорил шаг, а потом почти побежал, испытывая непонятный страх, словно в этот солнечный, жаркий день ледяные пальцы стали сжимать мое горло. Я чувствовал, что веду себя глупо, нелепо, но не мог остановиться.

Ноги сами собой вынесли меня за околицу, к водонапорной башне, и только тут, споткнувшись о какую-то корягу и упав, я замер, тяжело дыша, будто загнанный конь. Ко мне подошел невысокий человечек средних лет, с залысинами, оттопыренными ушами и разноцветными глазами: один серый, а другой – голубоватый, причем смотрели они в разные стороны. Я перевернулся на спину, с любопытством наблюдая за этим странным явлением природы.

– От кого это ты утекал? – спросил он, протягивая мне руку и помогая подняться на ноги. – Стырил что?

– А ты, наверное, Мишка-Стрелец, – догадался я. – Смотритель этой башни?

– Он самый. Давно тебя тут поджидаю.

– Зачем?

– Ну как же! Все, кто приезжает в Полынью, лезут на верхотуру и обозревают окрестности. С тебя два доллара. За бинокль отдельно – еще доллар.

– А если мне это не интересно?

– Брось, не гнушайся. Залезешь – не оторвешься. Тебя еще придется оттуда метлой гнать.

– А почему тебя Стрельцом зовут?

– Я с детства сигареты стреляю. Угостишь папироской, гражданин хороший?

– Бери. Ладно, давай сюда бинокль. Погляжу, что за панорама такая.

Я нацепил на шею оптический прибор, отсчитал Мишке-Стрельцу рубли по курсу и полез по железной лестнице наверх. Там, на высоте примерно тридцати метров, находилась небольшая площадка, огороженная перильцами. Смотритель поднялся вместе со мной и встал рядом.

– Ну как? – выжидающе спросил он. – Здорово?

– Погоди ты! Я еще бинокль не отрегулировал.

Здесь было и в самом деле довольно интересно: весь поселок лежал передо мной как на ладони. Маленькие домики, словно игрушечные кубики, вросли в землю, а возле них суетились люди-муравьи. Слева расстилалось зеленоватое озеро, по которому пробегали мелкие барашки волн, где-то в самом его центре покачивались три лодки, а к другому берегу подступала мохнатая и суровая рать елей и сосен. Прямо – там, где кончались дома, начиналось болото. Справа вилась узкая лента дороги, по которой я и пришел в Полынью из уездного городка N. Сейчас дорога была совершенно пустынна. Я вновь перевел бинокль на поселок и отыскал свой дом, подступавший к самому болоту. Затем посмотрел на соседний огород, где копошилась тетушка Краб. Словно почувствовав мой взгляд, она распрямилась, подняла голову и поглядела в сторону башни, приложив ладонь к бровям.

Я стал наводить бинокль на другие объекты. Вон вышел из магазина милиционер Громыхайлов, нетвердо стоящий на копытах… Староста Горемыжный сидел в своей беседке, из которой торчали его длинные ноги… По улице торопливо шел доктор Мендлев, и стекла его очков блестели на солнце… Около кладбища застыли в соперничестве два храма – православный и тот, где читал свои проповеди Монк… Я поглядел на особняк Намцевича. Хозяин-барин сидел на балконе и смотрел на меня сквозь полевой бинокль. Я помахал ему, и он точно так же ответил мне. Обмен любезностями состоялся.

Рядом с Намцевичем, в кресле, застыло скульптурное изваяние – черноволосая красавица Валерия. Кто она? Кем ему приходится?.. Потом я отвернулся и вновь отыскал свой дом. Мне показалось что-то странное в его положении, что-то изменилось. Ну конечно! Минуту назад окно в мою комнату было закрыто, а сейчас оно распахнуто настежь. И там, в глубине, мелькнула тень. Какой-то человек находился в моей комнате…

«Ну, все! – подумал я. – Мне это надоело. Пора принимать самые решительные меры и делать облаву на незваных гостей. Какие силы им ни покровительствовали бы…» Способ выследить незнакомца я придумал давно и решил им воспользоваться в ближайшее время. Хотя, если разобраться, этот человек (или существо?) не причинял мне никаких неудобств, просто незримо присутствовал где-то рядом. Закончив обзор, я вернул бинокль Мишке-Стрельцу, и мы спустились вниз.

– Понравилось? – спросил он.

– Ничего кино, – сознался я. – Только звука нет.

– Ты, это, я знаю, про деда своего все копаешь…

– Ну?

– Баранки гну… Есть у меня для тебя кое-что. За отдельную плату.

Мишка оглянулся, теребя в руках свою кепку. Он как-то мялся, не решаясь сказать. Словно боялся чего-то.

– Ну, говори, раз начал.

– Гони пять баксов. Я… эта… слышь, знаю, кто замочил старика.