Макамы - Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири

Она отвечала:

— Зря не буду хвалиться, сами увидите — мои стихи из камня слезы заставят литься.

Мы обещали за стихи ее одарить и, как верные равии[91], их в памяти сохранить. Но старуха сказала, тряхнув перед нами разорванным рукавом:

— Сперва на одежду мою взгляните, а стихи вам будут потом.

Затем продекламировала:

Я слезно буду господу молиться,Просить за нас, несчастных, заступиться.Со всех сторон теснят нас беды злые,Нарушив милосердия границы.А прежде тронуть нас они не смели,Шли мимо, отворачивая лица.Текла рекой широкой наша слава,Семьи знатнее не было в столице!Когда поля от засухи скудели,К нам люди шли голодной вереницей —И ни один у нас не знал отказа:Поесть давали вдоволь и налиться.Огни горели для ночного гостя,Не уставала щедрости десница.Казалось, тот поток неиссякаемНо рок велел ему остановиться:Ведь вместо тех, кто нам служил опорой,Нас окружили скорбные гробницы.И мне пришлось покинуть дом высокий,В низине, в жалкой хижине ютиться.Верблюда нет, чтоб погрузить поклажу,Сама должна я с ношею тащиться.Птенцы мои в лишеньях изнывают,Мольбы их день и ночь готовы литься.Аллах, целитель мудрый всех изломов,Хранитель добрый самой малой птицы!Пошли нам в помощь доблестного мужа,В чьем сердце нет порока ни крупицы!Пускай нам жгучий голод он погаситХоть коркой хлеба да глотком водицы!О, кто развеять сможет наше горе —Аллах ему воздаст за то сторицей!Клянусь владыкой праведных и грешных,Пред кем мы в Судный день должны явиться —Лишь ради них, детей, я к вам взываю,Мне было б легче целый век поститься!

Говорит рассказчик:

— Клянусь Аллахом, в наших сердцах от стихов остались жгучие раны, и мы поспешно опустошили карманы. Даже тот ей помог, кто помощи сам постоянно желал, даже тот одарил, кто сам подарков всегда ожидал. Когда она вычерпала всех до дна и от звонкого золота разбухла ее мошна, пошла она прочь, детей за собой увлекая, благодарности изо рта рассыпая.

Мы смотрели ей вслед, не отрывая глаз: всем хотелось увидеть, как их деньгами старуха распорядится сейчас. Я обещал друзьям обо всем разузнать поскорей и тут же отправился вслед за ней. А она побежала на рынок, в самую гущу людей, нырнула в толпу и мигом избавилась от злополучных детей, потом спокойно в пустую мечеть вошла и с лица завесу сняла. Я наблюдал за ней через щель дверную — подозревал, что эта старуха сыграла с нами шутку дурную. Но когда она сдвинула стыдливости покрывало, предо иной неожиданно лицо Абу Зейда предстало. Мне захотелось обманщика врасплох захватить и как следует за плутовство разбранить. А он разлегся в позе самой свободной и стал распевать беззаботно:

Ты постиг ли, мир презренный,Мне действительную цену?Столь искусного в обманеНе найти во всей вселенной!Всех, кто на пути встречался,Я обыгрывал отменно —В ход пускал я, как придется,Зло с добром попеременно!Где читая я поученья,Где стихи слагал мгновенно.Кто вкушал мой кислый уксус,Кто — вино с кипящей пеной.То я был героем — Сахром,То Хансою вдохновенной[92].Если б шел я, как другие,Ровной поступью степенной,Я бы дни влачил в лишеньяхИ в печали неизменной,Били б мимо цели стрелыВсех моих стремлений бренных!Стоит ли корить за это —Вы признайтесь откровенно!

Сказал аль-Харис ибн Хаммам:

— Когда я услышал про все его ловкие похождения и какое цветистое он придумал себе извинение, понял я, что бранить его мало проку: шайтан, сидящий в его душе, не услышит упреков. Тут повернул я обратно к своим друзьям и рассказал им, чему был свидетелем сам. Они опечалились, что даром золото их улетело, и поклялись никогда не иметь со старухами дела!

Перевод А. Долининой

Мекканская[93] макама

(четырнадцатая)

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:

— Я покинул славный Дар ас-Салам[94] и отправился в хаджж[95], как велит ислам. По воле Аллаха завершили мы все обряды и телесную сладость снова вкусить были рады[96]. А когда возвращаться наступила пора, настигла нас летняя, жара, и заставил меня беспощадный зной искать защиты над головой. Я сидел с друзьями под покровом палатки, и наша беседа текла остроумно и сладко. А жара между тем разгоралась, и в камнях раскаленных слепли от солнца хамелеоны. Вдруг перед нами оказался старик — дряхлый, еле бредущий, а рядом с ним — юноша цветущий. С тонким приветствием старик обратился к нам, словно к старым друзьям. А мы внимали и восхищались, как с ожерелья его речей жемчужины рассыпались. Но удивлялись, что он посмел свой обильный поток пролить — ведь дорогу его потоку мы еще не успели открыть. Наконец мы спросили:

— Кто ты, старик? И как ты сюда без разрешенья проник?

И ответил он:

— Я — проситель, нужда — мой гонитель, мой жалкий вид — за меня поручитель, ваша помощь — мой избавитель! А что же до моего вторжения, которое вызвало ваши сомнения, то оно не заслуживает удивления, ибо щедрость таит в себе притяжение!

Мы спросили его:

— Как сюда отыскал ты путь? Тебе указал его кто-нибудь?

Он ответил:

— У щедрости есть аромат, влекущий людей в ее благовонный сад. Указало дорогу мне ваше благоухание к сиянию вашего благодеяния, и направил стопы мои к вам добродетели вашей струящийся фимиам!

Тут мы захотели узнать, какую помощь можем ему оказать. Он сказал:

— Желанье мое сейчас вам открою, а вот у сына есть желанье другое.

Оба желания исполнить мы были готовы и к старику обратились снова:

— Ты старший — тебе и первое слово!

Он сказал:

— Это верно, клянусь Аллахом, земли и неба творцом! — Встрепенулся и стал говорить стихи, повернувшись к нам вдохновенным лицом:

Скакал мой конь во весь опор,Но пал в пути, копыта стер.Домой добраться — нету силПреодолеть пустынь простор.Ни даника[97] в кармане нет,Как нищете я дам отпор?!Смятение играет мной,И хитростей померк узор.Пройти пешком столь долгий путь —Вести с судьбой неравный спор.Отстать от спутников в пути —Принять свой смертный приговор.Моей печали нет конца,И слезы застилают взор.О вы, прибежище надежд,Несчастный длани к вам простер!Дары текут из ваших рукЩедрее, чем потоки с гор.Всегда спокоен ваш сосед —Его не ждет нужды измор.А кто нашел у вас приют —Не ищет уж других опор.Кто вашей милости просил —Не ошибался до сих пор!О, сжальтесь, помогите мнеВернуться вновь в родной шатер!Изведавши мое житье —Мой голод, жажду, мой разор,Роптать вы стали б на судьбу,Ей за укором слать укор.А знали б вы мой знатный род,И добродетели убор,И сколько я наук постиг,И как умом я смел и скор —Тогда б узрели мой талантНесчастьям всем наперекор!О, если б был я неученИ ум мой не был так остер!Безжалостен мой злобный рок,Меня обрекший на позор!

Сказали мы:

— Эти стихи нам открыли твои страданья и разъяснили твое желанье. Мы достанем тебе верблюдицу и доставим тебя домой. А что у нас сын попросит твой?

Старик приказал:

— Говори, сынок, нам не к лицу немота. Пусть Аллах не наложит печать на твои уста!

Юноша вышел вперед — будто воин ринулся в бой — и в ход пустил, словно меч, язык отточенный свой. И прочел стихи:

О вы, владетели сана,Могучей силы султаны!Встающие на защитуОт злобных козней шайтана!О реки благодеянийИ милостей океаны!Прошу я только кусочекОт жареного баранаИли похлебку с лепешкой,Хвалить за то не устану.А если и это много —То лубьи[98] и баклажана.А нет — хоть фиников горстку,Отказываться не стану.Чем можете — поделитесь,Все благо, клянусь Кораном!Нужны мне в пути припасы,Стремлюсь я к родному клану.Я верю, что ваша помощьНадежнее талисмана:Я знаю, ваши ладониВ благих дарах неустанны.А ваши уста АллахуХвалу твердят постоянно.Желанье мое ничтожноДля тех, кто в щедрости рьяны.Награду за милость вашуПолучите без обмана:Стихи, звучащие звончеКасыд[99] любого дивана[100]!

Сказал аль-Харис ибн Хаммам: