Кадеты Точка Ру - Никос Зервас

Досадно, что Савенков узнал об отставке Виктора Петровича слишком поздно, когда поправить дело было нелегко. И всё же Севастьян Куприянович без промедления начал дозваниваться своим друзьям в Кремле и на Старой площади и, безусловно, добился бы справедливости, если бы сам уволенный Телегин, зашедший поздно вечером на рюмочку коньячку, не попросил генерала оставить это дело.

– Не надо, товарищ генерал, – сказал Виктор Петрович, наливая по второй. – Честно сказать, я рад, что так получилось. И сам хотел уходить, да контракт не пускал. А теперь уж точно назад не вернусь.

– С ума сошёл, родной! – Савенков дружески похлопал Телегина по твёрдому плечу. – Ведь ты специалист экстракласса. Такие, как ты, на диком Западе оцениваются в десятки, а то и сотни миллионов! Твоя башка стоит дороже, чем бомбардировщик «Стеллс»! Нельзя тебе, Виктор, службу бросать. У тебя же боевой талант!

Телегин вяло махнул рукой, уныло прикусил лимонную дольку.

– Наша страна не может разбрасываться профессионалами, – морщился Савенков, расхаживая по роскошному ковру вокруг письменного стола. – Таких профессионалов у нас человек десять на всю Москву осталось. А ты не просто профи. Ты к тому же честный человек. Это вообще раритет в наше время. Чего сидишь такой хмурый? Курить хочется?

– Я больше не курю, – усмехнулся Телегин.

– Да ну! – поразился Савенков. – Тебя, стало быть, тоже отвернуло? Это серьёзный шаг, брат Виктор Петрович. Вот видишь: честный профессионал, да ещё некурящий, – это просто сокровище. Если ты уходишь, я тоже – в отставку. И по возрасту давно пора…

– Нет, товарищ генерал, нечестно! – устало улыбнулся Телегин. – Если Вы уйдёте, то на всём этаже ни одного нормального не останется. Не давите на психику. Мне нужно уходить, правда. Дело одно есть.

– Куда денешься? – Савенков в изнеможении повалился на стул. – Ты же ничего не умеешь делать! Только стрелять да кинжалом жонглировать…

– В деревню подамся, – вдруг сказал Телегин, пряча глаза. – Фермером хочу стать.

Севастьян Куприянович от неожиданности едва не икнул. Потом подпер кулаком наморщенную щёку и молча посмотрел на Телегина – да так красноречиво и напористо, что от этого молчания подполковник Телегин даже немного покраснел.

– Э, Виктор Петрович, шалишь… – протянул наконец генерал. – Врёшь про фермера, так? Вижу, что врёшь!

– Вру, – признался Телегин. – А про деревню не вру. Женщине одной помочь надо. Долг за мной числится. Отдавать пора.

– Правда, что ли? – почти испугался Савенков. – Впрочем, вижу, что правда.

Он грустно посмотрел в серьёзные глаза Телегина. Вздохнул. Понял: Телегин решение менять не будет. Не тот человек. А потому надо смириться, надо!

– Пообещай, Виктор, – попросил генерал, – если что-то экстремальное случится, можно будет тебя на палубу свистнуть? Приедешь?

– Постараюсь приехать, Севастьян Куприяныч. Но обещать не буду.

– Ну ладно. Тогда Ангела-хранителя тебе в дорогу. С Богом.

– По последней? – Телегин поднял глаза. – Вроде на посошок.

– Угу, – кивнул генерал. – Смотри, не спился бы ты. В деревне это запросто.

* * *

Ранним утром, хрустя подошвами по хрупкому первому ледочку, кадеты Царицын и Тихогромов провожали отставного подполковника Телегина на вокзал. Пыхтя, волокли здоровенные рюкзаки, в которых что-то глухо перекатывалось и гремело.

– Пулемётные диски! – пошутил Виктор Петрович.

– Разрешите предположить, товарищ подполковник, что это сгущёнка! – улыбнулся Тихогромыч. – У меня на сгущёнку чутьё. И на тушёнку тоже…

– Угадал, кадет Тихогромов, – буркнул Телегин. – Это сухпайки, на базе купил. Подарки везу в деревню.

Мальчишки постеснялись расспрашивать, кому предназначались подарки: если подполковник не рассказывает, значит, кадетам такая информация не полезна. Но их просто распирало от любопытства: ни с того ни с сего Телегин уволился со службы и решил перебраться за двести верст от Москвы, в Калужскую область… И погостить не приглашает, даже адреса не сказал!

– Сдаётся мне, Громыч, у него в Калужской области задание очередное, – шепнул Иван в дружеское разверстое ухо. – Он просто не может нам рассказать, потому что операция засекречена. Может быть, нужно внедриться в какое-нибудь сообщество сатанистов, или что-то в этом роде. А иначе как объяснить?

Петруша уважительно поглядел на Царицына: вот ведь какой Иванушка умный! А он, тупица, никогда бы не дотумкал!

Затащив рюкзаки, кадеты пожали твёрдую подполковничью длань. Телегин недолго постоял у окна: два раза махнул ладонью, закусил конец уса и вдруг, опустив окно, высунулся наружу:

– Слышь, Петь! Ты говорил, у тебя священник знакомый есть. Попроси его, пусть помолится об одном человеке… об инвалиде. Человека зовут Василий. Запомнил?

Сказал – и скрылся за пёстрой занавесочкой. Глядя на уходящий поезд, Петруша вдруг сказал:

– Странное у меня чувство, Ванюш, будто Виктор Петрович насовсем уехал.

– Вы больше водочки не будете? – осведомился интеллигентный попутчик, разглаживая бородку. Судя по румяным щёчкам и голубеньким глазам, попутчик был ещё так молод, что бородку отпустил сугубо для солидности. Поначалу попутчик представился Георгием Изяславовичем, но затем милостиво разрешил именовать себя Жорой.

– Не будете? Жаль… Тогда я, так сказать, в одиночном режиме, гм. – Закинув бородку к потолку, опрокинул в себя рюмочку. Телегин дружелюбно разглядывал попутчика, забавный и добрый, только пьёт многовато.

– Знаете ли, изучаю загородные усадьбы, – продолжал Жора, разминая в устах селёдочку. – По образованию историк, кандидат наук. Специалист по дворянским гнёздам, так сказать. Кстати, сам из дворян, м-да! И замечу со всей ответственностью, что мы, Манильчиковы, владели прелестною усадьбой в Калужской области, близ славного города Козельска. Да-да, представьте! Перед Вами единственный законнейший наследник знаменитой усадьбы Манильчиково, сохранившейся почти полностью до наших дней! Близ, так сказать, славного города… Вы ещё будете участвовать? Нет? Ну тогда я продолжаю… Да! Имею, между прочим говоря, наиполнейшее законное право владеть моим родовым гнездом. И уже подал заявление в областную думу. Придёт час, и я перееду жить в нашу усадьбу. А пока временно вынужден скитаться. Ваше здоровье! Ух.

Телегин с улыбкой пододвинул Георгию Изяславовичу селёдку.

– Вы закусывайте и хлеб тоже берите. Значит, направляетесь в Манильчиково?

– Увы, увы. Как замечено, вынужден скитаться. Знаете ли, наш закон о реституции так несовершенен! Временно приходится работать по найму, и непрерывно в разъездах. Спешу в Калугу, к тамошним патриотам. Буду консультировать по сложнейшим и запутанным вопросам исторического наследия, так сказать. Гм. Здесь заканчивается. Вы разрешите, я опустошу?