Собаки из дикого камня - Николай Басов

Лотар вздохнул и провёл рукой по лбу. Да, определённо он был в плохой форме.

— Что ты хочешь показать мне? Он снова огляделся. Помимо колб и шаров с разным мелким зверьём в комнате было с полсотни книг. Самые обычные книги с описаниями странных мест, сделанными путешественниками, лоции дальних морей, туманные и печальные трактаты, оставшиеся от народов, давно ушедших в небытие. Всё здесь сработано руками самых обычных людей, для самых простых нужд.

Как Лотар ни оглядывал углы, в этой комнате не оказалось даже шаманских амулетов. И хотя он заметил в дальнем углу несколько северных намоленных иконок, напомнивших родные края, складывалось впечатление, что за долгие годы путешествий по разным городам и странам Курбан научился не вспоминать своих прежних богов и уж тем более не привык к новым. Одним словом, в комнате Курбана было чисто, абсолютно чисто. Магией здесь и не пахло.

Курбан посмотрел на Лотара чёрными как смоль глазами и нахмурился.

— В Мирам меня привёл случай, как, должно быть, и тебя. Я, конечно, обошёл весь город, чтобы узнать, нельзя ли тут что-либо купить для моих заказчиков, и с огорчением вынужден был признать, что тут никаких редкостей нет. В Мираме торгуют чем угодно, но только не редкостями. — Восточник ещё раз посмотрел Лотару в глаза, взгляд его не таил никакого напряжения. Это был взгляд слегка утомлённого жизнью человека, который предпочитает ни с кем не ссориться.

На мгновение Лотар вспомнил, что на тренировках, которые он себе устраивал, Сухмет больше всего ругал его за то, что у Лотара слишком сильный, давящий, слишком выразительный взгляд. Это был знак воина, который не только не боится вызова, но и не остановится ни перед какой чужой силой. Сухмет очень хотел научить Лотара “мягким глазам” — спокойному, уклончивому выражению глаз, которое помогло бы маскироваться.

Что, если этот восточник знает, как маскироваться, спросил себя Лотар? Ведь может быть, что он никакой не торговец, а ловкий шпион, проникший дальше других на запад с неизвестной целью? Нет, сейчас главным были собаки, нужно сосредоточиться только на этом деле.

— Дожидаясь попутного корабля, я принялся бродить по местным книжным лавкам, но и они оказались скудными. И лишь несколько недель спустя кто-то посоветовал мне обратиться к господину Кнебергишу. Я встретился с ним, рассказал о своей профессии, а потом он продал мне вот это.

Курбан достал небольшую, видимо, заранее приготовленную гравюрку на пергаменте. Она изображала трёх огромных собак, которые пожирали замок, казавшийся рядом с чудовищами всего лишь праздничным пирогом.

— Господин Кнебергиш сказал, что у него есть основания считать: это изображение — не выдумка. — Курбан вздохнул. — Так как я собираю не только самих странных зверей, но и книги о них, я купил эту гравюру, но вот… Когда корабль, на котором я должен был отплыть, прибыл в Мирам, неожиданно возникла эта преграда, а через неделю появились и собаки.

— Он не сказал, откуда у него это изображение? — поинтересовался Сухмет.

— Он только утверждал, что это подлинный рисунок из рукописи, написанной очевидцем.

Лотар осмотрел гравюру. Не похоже, что это страница какой-то книги, вырванная из середины. Да и велика она слишком для пергаментной книги.

— Он не говорил, что скоро ты убедишься в подлинности изображения? — снова спросил Сухмет.

— Он вёл себя странно, похихикивал, потирал руки этим отвратительным западным жестом…

Курбан вдруг смутился, вспомнив, что Лотар не так жёлт, как он или Сухмет. Но Лотар, глядя на сдержанные жесты Курбана, понял, что тот имел в виду, и полностью с ним согласился, хотя и не произнёс ни слова.

— В остальном он был обычный, любящий деньги человек, — торопливо закончил Курбан. Лотар поднял голову:

— Откуда ты знаешь, что меня теперь могут заинтересовать такие вещи?

Курбан улыбнулся, обнажив ровные, некрупные, блестящие, как речной жемчуг, зубы.

— Я подслушал ваш разговор с капитаном городской стражи. Это было несложно, господин. Вы так громко говорили, что мне не нужно было даже подходить к вам близко.

— И никто из нас тебя не заметил? — Лотар с тревогой посмотрел на Сухмета. Тот пожал плечами.

— О, я умею ходить очень тихо, я вообще очень тихий человек, господин. Не только ты и твой восточный друг не замечают меня. Это хорошо, это помогает делам.

Он покивал головой. С каждой минутой он всё больше становился похожим на простого купца, который так боится раздразнить местные власти, что даже своих божков не оставляет на виду. Может, конечно, он предусмотрительно отнёс их в какой-нибудь другой трактир, когда надумал пригласить к себе Лотара, но это лишь восточная предусмотрительность, а магии здесь не было.

— Вот тогда я и решил, что обязательно покажу тебе эту гравюру. Если тебе удастся спасти людей и город, это будет хорошо.

Акцент восточника становился всё заметнее. Наверное, он устал. Ну что же, это естественно.

— Хорошо, Курбан. Я понял, я подумаю об этом. Что ты скажешь, если я куплю у тебя эту гравюру?

— Сделай милость, господин Лотар, прими её от меня в подарок. Это будет… как это называется, да… заклад в спасение города.

— Ты имел в виду вклад, наверное. — На всякий случай Сухмет произнёс очень энергично ещё несколько слов. Лотару показалось, что Сухмет назвал одно и то же понятие на нескольких языках.

Восточник закивал:

— Да, вклад.

И он произнёс очень длинную фразу на одном из языков, который помянул, должно быть, Сухмет. Тот кивнул:

— Ну что же, если ты меня благодаришь, я тоже благодарю тебя.

Желтоголовый усмехнулся и скатал гравюру трубочкой. Попутно он пытался определить остатки прикосновений того человека, который владел ею до Курбана. Но их не было.

Когда дверь за ними закрылась и тихо стали защёлкиваться задвижки с секретом, Сухмет произнёс:

— Значит, это — след? Лотар вздохнул:

— Только очень уж вовремя он появился, тебе не кажется?

Глава 7

Ночью Лотар спал плохо, ему снилась горячая завеса, колоколом накрывшая Мирам, пустота перехода в оазисе Беклем и отливающие красным светом безумные глаза принцессы Мицар, когда они дрались в пещере сверкающих кристаллов. Проснулся он незадолго до рассвета. Ему казалось, что в воздухе разлита тонкая, горчащая дымка смерти.

Он вышел на задний двор и резко, в темпе бегущего оленя, сделал небольшую разминку, но и после этого его настроение не улучшилось.

Через полчаса к нему вышел Рубос, который спал этой ночью, как и было приказано, превосходно. Сухмет вышел следом за Рубосом и принялся весело плескаться в лохани с водой, бурча, что драка, наверное, готовится жестокая, потому что Рубос обычно так спит только перед боем.