Уйти, не оставив следов - Марина Серова

– Хочешь сказать, ничего серьезного ей не светило?

– Гена, ты, как никто другой, знаешь, что неоднозначное дело можно по-разному повернуть. От следака, его предвзятости много чего зависит. От компетентного адвоката опять же.

– Ага.

– Бывает, выполнит человек просьбу друга. Привезет с острова письмо, клочок бумаги. И получит за это пожизненный приговор без права обжалования и разрушенную жизнь.

– Женька, ты о ком говоришь?

– О графе Монте-Кристо. А ты чего так напрягся? – Я внимательно посмотрела на Генку. Даже в свете фонарей было заметно, как смутился, покраснел приятель. – Ну, колись давай!

– Хотел просто предостеречь тебя от опрометчивых шагов.

– Просто предостеречь? – медленно повторила я. – А в связи с чем возникла такая необходимость, можно узнать?

– Я всегда за тебя переживаю. Особенно если учесть твой авантюрный характер и талант ввязываться в неприятности.

– Попытка засчитана! А если честно?

– Женька, твоя недоверчивость просто возмущает!

– Моя недоверчивость мне столько раз спасала жизнь, что и не счесть. Так что теперь мы лучшие подруги, – мрачно проронила я.

– Договорились, – попытался отшутиться Генка, – больше не наезжаю на твоих подруг.

– Так вот оно что! Ты намекаешь, что, помогая Ольге, я пошла на сделку с совестью?! Каким-то образом подтасовала факты, подкупила свидетелей, то есть сделала все, чтобы вытащить ее из тюрьмы?!

– Не кипятись, – успокаивающе похлопал Генка меня по руке, – а что, ты не стала бы делать ничего подобного? Только честно, Жень!

– Я была готова пойти на многое.

– В-о-от, – удовлетворенно протянул приятель.

– Но ты упускаешь один очень важный момент: я уверена, что Оля ни в чем не виновата! И, зная нашу общую подругу, ты должен понимать: она просто не способна на убийство!

– Согласен, это сложно допустить.

Болтая, мы вышли к набережной. Разгоряченная ходьбой, в пылу спора, я совершенно согрелась, даже забыла, что требовала вернуться к машине. Но здесь, на берегу реки, дул сильный пронизывающий ветер, и было на порядок холоднее.

Генка провел рукой по моей дрожащей спине.

– Женя, да ты заледенела вся! Это же не куртка, так – пиджачок для летнего вечера! И климат у нас не английский! Я тоже хорош. – Приятель снова сделал попытку надеть на меня свою куртку.

– Не надо, сам простудишься.

– Тогда иди ко мне и не упирайся. – Генка распахнул кожанку, притянул меня к себе, плотно прижал и свел полы куртки за моей спиной. – Обнимай меня за спину, грей руки!

– О, у тебя тут мех внутри, – мечтательно протянула я. Носом я практически уткнулась в шею приятеля, вдыхая теплые запахи кожи, меха, дорогого одеколона и чего-то еще, едва уловимого.

Генка, согревая, сложил руки на моей спине, прижал плотнее и замер.

– Женя, прости, я не понимал, насколько легко ты одета.

– Угу.

– Не хочешь поднять ко мне лицо? Что ты там делаешь?

– Нос грею, он тоже замерз, оказывается. Ты такой теплый. – Я взглянула приятелю в глаза.

Мы дружно рассмеялись.

– Слушай, Гена, как ты домой ехать собирался? Машину бросил во дворе нашего с тетей дома, водителя я около нее не видела, а сам ты пил. Правда, шампанское и давно, но все же.

Приятель вздохнул, помолчал немного, глядя вдаль, за реку:

– Водитель выходной выпросил. Я думал, мы немного посидим в машине, поболтаем, потом вызову такси, а утром разберемся – или Пашка заберет, или сам заеду.

– Зачем ты тогда гулять согласился?

– Ну, ведь прогулка в вашей компании, мадам, как я надеялся, сулила немного романтических переживаний.

– Да? И как? – Я снова подняла лицо, заглядывая Генке в глаза.

– Твои комментарии, как всегда, способны все испортить. – Мы снова рассмеялись.

Редкие прохожие обращали на нас внимание. Стоит парочка на ветру, обнимается и хихикает. Женщина средних лет, проходя мимо, бросила в нашу сторону быстрый взгляд и пошла дальше, грустно улыбаясь своим мыслям.

– Так стоять, конечно, очень приятно, но может, ты такси вызовешь?

Генка снова вздохнул, достал телефон, сделал звонок.

– Будет через десять минут. Давай мы и тебя подбросим.

– Хорошо, выныривать на холод после таких теплых объятий будет неприятно.

– Женька, ты же знаешь, мои объятия всегда в твоем полном распоряжении.

Легкий, шутливый тон приятеля не обманул меня: его сердце забилось гулко и быстро. Глядя ему в глаза, я молча улыбалась. Пауза затягивалась, я продолжала улыбаться, а приятель стал хмуриться, его сердцебиение постепенно выравнивалось.

– Гена, скажи, пожалуйста, затевая этот разговор, ты от чего хотел предостеречь? – Его сердце гулко ухнуло, пропустило удар и забилось быстро-быстро, как пойманная птица. – Не можешь же ты всерьез переживать за мою профессиональную репутацию.

– Почему же? Очень даже могу…

– Гена! Ты никогда не умел мне врать, теперь уже и не научишься! Ведешь себя странно! Недавно выдал это предложение – сменить вид деятельности! И моему отъезду в Англию ты как-то странно обрадовался! Еще в отпуск отправиться порекомендуй!

– А что, здравая мысль! К тебе подруга приехала погостить, вот и махните на курорт!

– Знаешь, в чем коварство тесных объятий? Я могу чувствовать движение каждой твоей мышцы. И сердце…

– Что сердце?

– Трепещет, колотится так бешено, именно после того, как прозвучал вопрос, на который ты не хочешь отвечать.

– Как у загнанного зверя? – нежным шепотом выдохнул мне прямо в ухо Генка. Вопреки ожиданиям, вместо того чтобы отстраниться, он еще теснее прижал меня к себе. Склонил голову, зарылся лицом в волосы. – Не забывай, дорогая, объятия – вещь обоюдная: биение твоего сердца я тоже слышу.

Только я собралась возмутиться, за спиной раздался звук клаксона и голос таксиста:

– Молодые люди, это не вы такси вызывали?

– Мы, – обронил Генка.

– А чего ж молчите? Я уже пять минут рядом стою!

Я насмешливо хмыкнула, высвобождаясь из объятий приятеля, и направилась к машине.

Уже сидя в салоне такси, Генка сграбастал мою руку в свою, склонился и прошептал на ухо:

– Женька, я не переживу, если с тобой что-то случится. Поэтому предлагал должность в управлении. Если ты будешь в системе, я смогу тебя защитить.

– Если угроза серьезная, человека не спасет пребывание в системе, и ты это прекрасно знаешь.

– Можешь просто отдохнуть, хотя бы временно не ввязываться ни в одно расследование?!

Генка что-то знает. Эта информация касается меня, и он испуган не на шутку, но предпочитает секретничать. Пока я размышляла, таксист заехал во двор нашего дома, приятель указал водителю нужный подъезд. Машина остановилась. Я собралась покинуть салон.

– Женя, пообещай мне, пожалуйста! Просто держись в стороне, – притормозил мой порыв Генка. Он продолжал сжимать в своей руке мою руку.

– Нет. – Я высвободила свою конечность.

– Но почему?

– Я никогда ничего не боялась! Не стану и сейчас! Спокойной ночи, пока, – кивнула на прощание и заскочила в подъезд.

Игнорируя лифт, я поднялась на свой этаж по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. От злости хотелось двигаться быстро и резко. Терпеть не могу недомолвки. Если есть что сказать, говори, нет – молчи. Напустил туману, ходит вокруг да около, гадай теперь, Женя, кому умудрилась дорогу перейти. Ладно, разберемся, Генка никогда не умел долго тайны хранить.

Дома меня ожидал сюрприз. Оля, разумеется, поселилась в моей комнате. Она, одетая в домашний пеньюар, приготовилась ко сну и, сидя в кресле, листала томик французской поэзии. А рядом, на журнальном столике, на любимой льняной салфетке тети Милы красовалась массивная серебряная брошь.

– Это она? Та самая вещица? – уточнила я.

– Да.

– Оля, я, конечно, долго отсутствовала, но ты могла и подождать, не выходить одна.

– После того как вы с Генкой ушли, мы с тетей Милой домыли посуду, потом выпили чайку. Затем тетя Мила отправилась отдыхать, а я приняла душ и жду твоего возвращения с прогулки.

– А когда ты успела посетить тайник?

– Женя, должна тебе сообщить одну вещь, только, пожалуйста, не сердись.

– Вся внимание.

– Тайник был здесь.

– Не поняла. Где?

– Здесь, в Тарасове, в твоей комнате тети-Милиной квартиры, – виновато потупившись, пробормотала Оля.

– Ну ты даешь! Промолчать о семейной тайне – это я еще могу понять. Хранить ее требовала бабушка, любя тебя и желая уберечь от беды.

– Она действительно настаивала и перед смертью взяла с меня обещание, прости.

– Но оборудовать тайник в квартире тети Милы! Как ты додумалась до этого?! Когда успела?!

– Если ты немного успокоишься и подумаешь, то поймешь – надежней места мне было не найти. Никто и никогда не смог бы догадаться здесь искать. А значит, вам ничего не угрожало.

– Согласна, пожалуй, ты права. – Я присела на соседнее кресло, взяла брошь в руки, повертела. – Но ты очень рисковала, хозяева квартиры могут обнаружить тайник, когда задумают капитальный ремонт, – я сама себя оборвала и задумалась. – Погоди, тетя Маша умерла за полгода до выпуска. Значит, ты могла спрятать брошь на весенних каникулах или после окончания Ворошиловки, перед твоим отъездом в Москву. Но мы с тетей Милой действительно делали ремонт и мебель меняли, где же была все эти годы брошь?