Принцип суперпозиции - Евгений Белоглазов

После коктейля Дорис вдруг захотелось потанцевать. Она просительно посмотрела на Стефана.

На пятачке посреди зала под звуки блюза двигались несколько пар. Неподалеку о чем-то громко спорили подгулявшие парни. Стефан плавно повел в танце и, неожиданно коснувшись лицом ее волос, ощутил в ответ на груди тихое ровное дыхание. Поддавшись минутному очарованию возникшей близости, оба молчали, не решаясь лишним словом нарушить установившееся единство и слияние душ.

Когда музыка стихла, Стефан заказал еще один крепкий коктейль и бутылку охлажденного нектара для Дорис. В это время к ним подошел долговязый блондин в клетчатом пиджаке и бежевых, мешковато сидевших на нем брюках.

— Привет! — Он пожал Стефану руку и церемонно поклонился Дорис. Это был Джо Хагер, репортер отдела полицейской хроники «Нового Глобуса». Он был изрядно на взводе.

— До меня дошли слухи, что у тебя неприятности! — Джо отыскал глазами свободный стул, придвинул его к столику и плюхнулся на сиденье. — Скажу так: весть о твоем возмутительном увольнении сразу же облетела редакцию. Проклятые толстосумы!.. — Он громко выругался и потряс над головой свернутой газетой, которую перед этим вытащил из кармана пиджака. — Нельзя прощать такого свинства. Вскоре после всего этого звонили из профсоюза. Искали тебя. Просили передать, чтобы ты не падал духом и не исчезал. Как-никак, а у них тоже есть связи.

— Спасибо, Джо! Я обязательно свяжусь с ними. Только не сейчас, а позже, когда опять начну заниматься делами.

— Что-то я не совсем понимаю…

— Видишь ли, я решил устроить себе отпуск.

— Ты в отпуске? Ха-ха! — Джо дернул продолговатой, похожей на дыню головой и чуть не свалился со стула. — Не говори так, ради всего святого! Скорей у меня язык отсохнет, чем я смогу представить Стефана Циммера, отдыхающего ничтоже сумняшеся в уединении!.. Не валяй дурака! Ты взвоешь от тоски и на следующий же день примчишься к нам в поисках какой-нибудь умопомрачительной истории.

— Перестань, Джо! На этот раз твоим предсказаниям не суждено сбыться. Я вовсе не собираюсь бездельничать. В моей поездке всё продумано до мелочей.

— Постой! Так ты еще и уезжаешь? А как же Дорис?

— Тише, Джо! — Стефан поморщился. — Дорис отпускает меня и не делает из этого трагедии. Конечно, вдвоем нам было бы веселей, но у нее тоже есть дела.

— Смотри, Стефан! Как бы тебе не потерять свое сокровище. Сердце красавиц… Сам знаешь! Не так ли, дитя мое? — И он повернулся к Дорис, которая, с улыбкой вслушиваясь в разговор, помешивала соломинкой кусочки льда в бокале.

— Прошу тебя, Джо, будь благоразумен! Не отговаривай Стефана, а то он и впрямь подумает что-нибудь такое. Ему действительно лучше на время уехать. Потому мы и решили устроить маленькие проводы.

— Ну, если так, друзья мои, то я хочу выпить с вами! — голосом, ничуть не уступающим по силе грохоту разорвавшейся петарды, объявил Джо. — Официант! — и он щелкнул пальцами. — Принеси-ка что-нибудь покрепче!..

Вечер был в разгаре. Каждый веселился в своей компании и мало обращал внимания на остальных. В клубах табачного дыма попеременно вспыхивали и гасли огни колор-миксеров. Сквозь приглушенный шум голосов прорывались обрывки застольных речей, смех и отдельные бессвязные возгласы.

Дорис достала из сумочки зеркальце и косметический набор, чуть подправила линии и без того безукоризненных бровей, после чего попросила Джо поделиться свежими сплетнями.

— Фи-и! Какие могут быть вести у бедного, загнанного как пес репортера, — хитро прищурился тот, показывая в улыбке редкие зубы. — Впрочем, кое-что есть. Ты помнишь дело Астьендо Фарейра Гарсии, о котором так много говорили в начале лета?

— Еще бы! С ним не смогли справиться даже асы УОБК! Поговаривают, будто ему удалось скрыться, прихватив сундук с драгоценностями, стоимость которых исчисляется астрономической суммой.

— Всё это ерунда! Бред собачий!.. Хотите, я расскажу, как всё было?.. — Джо наклонился над столиком и знаком пригласил их сделать то же самое. Он был сильно пьян и говорил заплетающимся языком. Тем не менее он заказал еще порцию пойла, подозрительно посмотрел вокруг — не подслушивает ли кто — и только тогда, уже вполголоса, приступил к повествованию…

— Хорошенькое дельце! — после некоторой заминки сказал Мелвин.

— Фиаско у финишной черты — что может быть глупее?! — добавил Блэкфорд.

— Что будем делать, лейтенант?

— Уровень наружной радиации сто двадцать рентген, — ответил Асарес. — В костюмах в таких условиях можно работать минут сорок. Времени, как видите, в обрез… Но прежде чем принять решение, я хотел бы выслушать мнение каждого. Давайте, как есть, по порядку…

После недолгих переговоров экипаж пришел к выводу — продолжить маршрут пешком.

В конце Асарес сформулировал задачу:

— За полчаса мы должны уложиться, даже если ничего не удастся выяснить. Эдвин и Барки — вы с приборами контролируете обстановку. Рой — ты остаешься в машине. Двигатель не глушить. При необходимости будешь перемещаться вдоль уступа. Помни, что бы ни случилось — ты должен оставаться здесь!.. Остальным — выходить быстро и по одному.

Он еще раз проверил надежность крепления элементов снаряжения, повернул рычаг блокировки верхнего люка и напоследок сказал:

— Инспектор, внимательно следите за моими действиями. Я выхожу первым. Вы — следующий!..

Семь угловатых, похожих на космонавтов фигур выстроились подле уступа, который, как выяснилось, был сложен базальтом, когда-то внедрившимся в протяженную трещину.

Цепляясь за шероховатую поверхность камня, Мелвин не без труда вскарабкался наверх и помог подняться Джесси. С обратной стороны ступенчатый монолит переходил в неглубокую лощину, а та в свою очередь завершалась округло-выпуклым горбом, который венчал собой высшую точку подъема. Не останавливаясь, они устремились дальше и в несколько прыжков преодолели оставшееся расстояние.

Никакие слова и краски не могли бы описать картину, которая открылась в следующее мгновенье. Меж раздавшихся вершин раскинулась обширная впадина, склоны которой, как шрамами, были испещрены следами многочисленных оползней и обвалов. В дальнем ее конце, у подошвы, зияла огромная воронка диаметром не менее трех километров, которую обрамлял широкий кольцевой вал из хаотично нагроможденных глыб и поваленных деревьев. Как с внешней, так и с внутренней стороны вал завершался пологими симметричными откосами. Там, где кратер подрезал гору, образовался крутой обрыв, а в нем обнажались массивные кристаллические породы, еще хранившие первозданную структуру недр. До загадочного новообразования примерно километров шесть. Склоны котловины покрывал серебристый налет, издали похожий на иней. Вблизи кратера он сплошным слоем выстилал подножье, включая и скальные останцы. Дальше плотность непонятного ореола уменьшалась, и в районе перевала он полностью исчезал. Над лесом, что рос по бортам впадины, казалось, пронесся ураган невиданной силы. Вывороченные с корнем кедры и сосны лежали вперемешку с валунами. Отдельные стволы, переломленные надвое, смутно белели расщепленными краями и, будто раздробленные кости, торчали из-под лохмотьев влажно блестевшей коры. Зона полного разрушения примерно совпадала с площадью распространения ореола и затем резко обрывалась. За ней стоял целый, совершенно нетронутый лес. Там, где не было растительности, линия раздела терялась в осыпях. Ее продолжение угадывалось и здесь, на перевале — чуть сзади, за базальтовой стенкой. А это означало, что вездеход и отделившаяся от него группа тоже находились в зоне действия удара.