Принцип суперпозиции - Евгений Белоглазов

— Радиация сто микрорентген — предел нормы! — неожиданно, а потому резко прозвучал голос Эдвина.

В тот же миг на приборном щитке загорелась тусклым дрожащим светом красная лампочка и ударил по ушам зуммер.

— Внимание! Приближаемся к зоне заражения. Всем проверить герметичность костюмов и готовность кислородных аппаратов! — подал команду Асарес, после чего задраил оба верхних люка и проверил надежность запоров на дверях.

Радиация продолжала расти. Ярко, в полный накал, засветился рубиновый глазок индикатора. Свинцовый экран пока предохранял экипаж от излучения и давал возможность работать без индивидуальных средств защиты.

— Наружная радиация достигла ста пятидесяти микрорентген и соответствует аномалии первого порядка, — передал Эдвин.

— Включаю компьютер на вычисление «матриц Брауна», — сообщил Барки.

На экране зажглась световая полоса, сигнализируя о подключении к измерительной системе программного устройства.

Приближался край леса. Рой снова изменил курс. Теперь они взбирались по ступенчатому серпантину, старательно огибая опасные выступы и западины.

От былой расслабленности не осталось и следа. Асарес переключил внимание на дорогу. Контроль за работой аппаратуры перешел к Эдвину и Джиму.

На экране обозначился и застыл столбец буквенных индексов и цифр.

— Послушай, командир!.. — раздался голос Эдвина. — Закончен расчет «матриц Брауна». Результаты более чем странные. Взрывы с такими характеристиками ранее не отмечались. Более того, если верить вычислениям, то устойчивое существование изотопов в таких соотношениях вообще невозможно!..

Асарес, не отрывая глаз от окна, неопределенно хмыкнул и крепче ухватился за страховочный поручень.

Заинтересовавшийся сообщением Блэкфорд достал блокнот и перенес в него данные с экрана.

— Повторите расчет через десять минут, — последовал приказ с базы.

Лейтенант дал Рою знак остановиться и обратился к Барки со словами:

— Джим, самое время отобрать первую партию проб. Ты готов?

— Да. У нас с доктором всё оговорено.

— Объясните еще раз, какой материал вас интересует и с какой частотой следует проводить замеры?

— Меня устроят три-четыре пробы на километр, — чуть подумав, ответил Ланке. — Отбор обычный: поверхность грунта, растительность, испарения, атмосферные взвеси.

Барки освободил зажимы манипуляторов и с их помощью стал складывать указанные Ланке образцы в самозакрывающиеся ячейки, закрепленные с внешней стороны кузова.

— Радиация двадцать рентген! — передал Эдвин. — Если и дальше так пойдет, не видать нам перевала.

На щите налился пурпуром второй индикатор, и опять остервенело зазвенел звонок. Сигнализация предупреждала о повышении фона внутри кабины.

— Включить кислородные аппараты, надеть перчатки и перейти в режим герметизации! — скомандовал Асарес.

Заморосил дождь. Умытая влагой трава глянцево заблестела, заиграла сочными изумрудными переливами. Трудно было поверить, что совсем рядом, не далее как на расстоянии вытянутой руки, и земля, и воздух, и эта мирная, ничем не примечательная зелень насыщены продуктами неизвестно чем вызванного распада, а за любым деревом, возможно, таилась замаскированная под неприметную обыденность погибель.

Отбор проб не отнимал много времени. Рой останавливался по сигналу Ланке, который одновременно руководил действиями Барки.

Наконец выбрались из леса. Наверху, почти на уровне облаков, отчетливо вырисовывалась волнистая линия водораздела. Половина подъема осталась позади.

— Уровень радиации превысил пятьдесят единиц! — вновь раздался голос Эдвина. — Повторный расчет матриц подтверждает достоверность предыдущих вычислений. Ошибка исключена!.. Но, господин майор!.. — Он обратился прямо в эфир. — Эти результаты противоречат здравому смыслу!

Тэйлор долго не отвечал — видимо, консультировался с Центром. Потом его приглушенный расстоянием голос зазвучал снова:

— Пока никто ничего не берется объяснять. Может, в дальнейшем что-то прояснится. Смотрите в оба. Как там?..

— Черт знает что, господин майор! — ответил дозиметрист. — Уровень наведенной радиации сумасшедший. «Объект» где-то рядом. А вокруг, как по заказу, всё продолжает оставаться в первозданном виде. Такое впечатление, что здесь со вчерашнего дня ветка не шелохнулась, лист с дерева не упал.

— Спокойно, Эдвин, — сказал Асарес. — Ты, видно, забыл, как изрядно помяло Гартнера. Значит, ударная волна была. Скорей всего, перевал сыграл роль барьера и ослабил силу взрыва в этом направлении.

Под набиравшим силу дождем вездеход стал скользить, сползать в ямы и временами становился неуправляемым.

Впереди их ждало еще одно испытание. За лесом вставали сплошные заросли стланика. При попытке пробраться сквозь них узловатые корни, переплетенные самым немыслимым образом, сбивались в непреодолимые заломы. Снова пришлось искать обход. Продвигались, как в тоннеле, полагаясь на интуицию да везение.

— А вы заметили, профессор, что на листьях появились какие-то отверстия? — спросила Джесси у Блэкфорда.

— Да. Я обратил на них внимание еще в лесу, но поначалу не придал значения. Теперь вижу — их стало больше. Интересно, что бы это значило?..

— Похоже на результат воздействия радиации, — ответил Асарес. — Не может быть, чтобы излучение не оказало влияния на флору. При такой мощности неизбежно возникают изменения… хотя вовсе не обязательно, чтобы они проявлялись сразу.

— А что думает по этому поводу доктор? — спросил Мелвин, верный правилу уточнять детали сразу.

— Мы опробуем всё подряд и будем продолжать, пока хватит времени, — уклонился от ответа Ланке. — Остальное покажут анализы.

Шли уже около двух часов. Все порядком утомились. Особенно трудно приходилось экспертам. У Мелвина от долгого сидения в комбинезоне заныли спина и плечи.

Закрытый гермошлем изолировал от внешних звуков. О работе двигателя можно было судить только по вздрагивающим стрелкам приборов и вибрации корпуса. В переговорных устройствах непрерывно потрескивало. От этого в ушах стоял неприятный шум.

Всё чаще нарушалась связь с базой. Голос Тэйлора едва пробивался в эфире.

Снова стали встречаться каменные торосы, которые надо было обходить, ежесекундно рискуя опрокинуться.

Наконец выбрались на открытую часть подъема, быстро преодолели участок горной тундры, а затем тяжело, с остановками, стали взбираться по делювиальной поверхности.

Несколько попыток достичь гребня закончились неудачей. Рыхлый щебень полз под гусеницами, как густой кисель. Рой, чудом сохраняя равновесие, непрерывно маневрировал, и только благодаря этому их не втянуло в зыбкую сыпучую массу и не завалило обломками.