Спящая красавица - Филипп Марголин

Однако Кейси Ван Метер не ударили ножом ни разу. По предположению Берча, Эшли спасла ей жизнь. Кейси получила только удар в челюсть, в результате которого сильно ударилась затылком об опору крыши, и находилась без сознания в тот момент, когда Эшли отвлекла Максфилда и вынудила его бежать с места преступления. Попытки вернуть Кейси в сознание пока не увенчались успехом.

Сопровождающий провел Берча дальше, за лодочный домик. Через минуту они достигли каменного коттеджа. Тропинка проходила почти вплотную к реке, и Берч заметил с задней стороны дома узкую террасу. Местоположение и внешний вид коттеджа были поистине идиллическими. Детектив представил, как на склоне дня он сам умиротворенно посиживает на деревянной терраске со стаканом шотландского виски в руке, любуясь закатом. Но Максфилду больше не придется наслаждаться жизнью, когда его поймают.

Внутри коттедж выглядел вполне обжитым и опрятным. В гостиной не было телевизора, зато повсюду лежали книги. Названия некоторых он помнил по курсу литературы в колледже. Было также несколько специальных книг по теории и практике литературного творчества.

Берч услышал взволнованный голос напарника. Тони Маркс, неряшливого вида афроамериканец, с волосами, подернутыми сединой, был десятью годами старше Берча. Маркс – опытный детектив, всю свою полицейскую карьеру посвятивший расследованию убийств, поэтому Берч удивился его чрезмерному возбуждению.

– Ларри, ты должен это видеть! – воскликнул Маркс, хватая коллегу за руку и таща через узкий коридорчик в другую комнату.

Было очевидно, что она служила Максфилду рабочим кабинетом. В углу, поодаль от стола, расположилось уютное удобное кресло, позади него – торшер. На столе лежали авторучка, желтые самоклеящиеся бумажки для пометок, блокнот для записей и стопка бумаги, по виду – рукопись.

Окно выходило на реку. У окна стоял еще один стол, письменный, большую часть которого занимал монитор компьютера. Рядом высилась еще стопка бумаги, заполненной печатным шрифтом. Маркс усмехнулся, увидев, на что устремлен взгляд Берча. Он вручил ему латексные перчатки, другую пару взял себе. Берч поднял верхнюю страницу и стал читать.

"Марта пронзительно вскрикнула, и я улыбнулся. Ее боль была для меня симфонией, более прекрасной, чем бетховенская. Я схватил край ее уха и начал потихоньку его отрезать – медленно, чтобы продлить агонию..."

Берч поднял голову и пробормотал:

– Что это, Тони?

– Роман, который писал Максфилд. Он был так любезен, что проставил свою фамилию в верхней части каждой страницы, чтобы мы не подумали, будто сочинил какой-нибудь иной убийца-психопат. Здесь всего лишь сто семьдесят страниц, но и их достаточно, чтобы приговорить его к смерти. – Маркс указал на другую рукопись, лежащую на столе рядом с креслом. – Вон там еще любопытнее. Очевидно, первоначальный набросок, поскольку фамилия на страницах не проставлена. Но я нашел похожие сцены.

– Ты, кажется, сказал, что это роман?

– Да.

– Окружной прокурор не сможет использовать его в качестве улики. Защитник Максфилда станет утверждать, что это просто плод писательской фантазии.

– Я еще не показал тебе основное, – усмехнулся Маркс. – Прочти-ка эту сцену.

Берч взял у него другие страницы. Эпизод был, конечно, жуткий и омерзительный, однако всего лишь эпизод... Но когда главный герой, убийца, связал родителей и дочь-подростка изолентой, Берч задумался. Потом он прочитал следующую сцену, где маньяк отправился в кухню утолить голод. Когда же преступник достал из холодильника кусок пирога и пакет молока, Ларри убежденно воскликнул:

– Максфилд у нас в руках!

Он торжествующе улыбнулся, но вспомнил про Эшли Спенсер, и улыбка погасла, а на лице отразилась мрачная решимость.

Глава 9

Эшли еще не совсем пришла в себя после действия успокоительных лекарств, когда дверь в ее комнату открылась. Вошел детектив Берч, а вместе с ним какой-то старик. Он был высокий, более шести футов, с широкими и массивными, но опущенными плечами. Прихрамывая и опираясь на толстую трость, он приблизился к ее кровати. За ним следовал человек, являющий собой как бы мужскую версию Кейси Ван Метер, в помятом костюме и съехавшем на сторону галстуке.

– Эшли, – обратился к девушке детектив, – это Генри Ван Метер, отец декана Кейси Ван Метер.

Генри Ван Метер теперь редко появлялся на людях, за исключением официальных мероприятий, требующих его присутствия. Иногда его можно было встретить в окрестностях академии, где он прогуливался в хорошую погоду. Прежде он был энергичным, решительным, с крутым нравом, пока с ним не случился удар. Эшли издали наблюдала, как он медленно движется через студенческий городок, тяжело опираясь на палку.

Тусклые голубые глаза Ван Метера глядели на нее через стекла очков в старомодной металлической оправе. Волосы седые, кожа на обвислых щеках – нездорового, землистого цвета. Несмотря на жаркую, градусов в восемьдесят пять[6], погоду, он был в коричневых вельветовых брюках и шерстяном свитере.

– А это, – продолжил детектив, указывая на его более молодого спутника, – Майлз Ван Метер, брат декана. Он только что прилетел из Нью-Йорка.

Майлз кивнул. Выглядел он ужасно.

– Они прибыли сюда прямо из больницы, куда поместили Кейси Ван Метер, – пояснил Берч, – и настаивали на том, чтобы вас увидеть.

От Эшли не последовало никакой реакции. Берч чувствовал себя прескверно. Доктор сообщил, что девушка говорила, будто хочет умереть. Берч молил Бога, чтобы она отбросила эти мысли, и испытывал бессильную ярость оттого, что не может пока ничем ей помочь.

– Мы хотим, чтобы вы знали, как мы сожалеем о постигшей вас утрате, – произнес Генри Ван Метер. Его речь была немного невнятной из-за перенесенного инсульта.

Эшли отвернула голову, чтобы они не увидели ее слез.

– Я очень люблю свою сестру, – раздался хриплый от волнения голос Майлза Ван Метера. – Она чрезвычайно много для меня значит. Так же, как для вас чрезвычайно много значили ваши родители. – Он был на грани истерики. – Врачи опасаются, что ей, возможно, никогда не выбраться из комы. Получается, что мы оба потеряли дорогих нам людей в результате преступных действий одного и того же безумца.

– Мы сделаем для вас все, что сможем, – промолвил Генри. – Непременно скажите нам, в чем вы нуждаетесь, что поможет вам пережить это страшное горе.

– Спасибо, – выдавила Эшли. Она понимала, что у этих людей самые лучшие побуждения, но хотела, чтобы они поскорее исчезли.

Берч заметил ее душевные страдания и тронул Генри Ван Метера за руку:

– Доктор просил не утомлять Эшли.

– Да, – согласился Генри. – Мы уходим. Но пожалуйста, поверьте в нашу искренность. Мы хотим вам помочь.

– Храни вас Бог, – произнес Майлз, выходя вслед за отцом в коридор.

Берч подождал, пока за ними закрылась дверь, и пододвинул стул к кровати Эшли.

– Доктор Бостон сказал мне: вы говорили о том, чтобы свести счеты с жизнью.

Эшли молча отвернулась.

– Я детектив отдела убийств, Эшли. Знаете, что самое сложное в моей работе? – Берч подождал пару секунд, но, не дождавшись реакции, признался: – Общение с людьми, которые остались в живых. Сколь многие из них чувствуют себя точно так же, как вы! Им кажется, что нет смысла дальше жить. Сам я никогда не испытывал подобных чувств, но беседовал с очень многими людьми, которые их испытывали, и потому уверен, что понимаю вас. Они рассказывали, что это все равно как ощущать себя живым трупом: ты ходишь, дышишь, но внутри будто все умерло. Они ощущают себя пустыми изнутри, и им кажется, что они никогда уже не смогут наполниться. – Эшли повернула к нему голову. – До трагедии их души были полны разных прекрасных чувств. Они любили и были любимы. А потом того, кого они любили, не стало, и словно все эти эмоции ушли, вытекли, и они не могут вернуть ни их, ни этого человека. Если вы поддадитесь такого рода отчаянию, то тем самым вознаградите Максфилда. Он живет ради того, чтобы заставлять людей страдать, он питается их страданиями.

– Мне дела нет до Джошуа Максфилда, – прошептала Эшли.

– А должно быть, Эшли. Вы должны ненавидеть его за то, что он совершил, заставить себя чувствовать хоть что-нибудь. Не поддавайтесь скорби. Вы очень хороший человек. Человек, который не должен пропасть вот так, ни за что. Не так уж много на свете хороших людей. Смотрите, сколько всего вы уже успели в жизни. Спортивные достижения, успехи в школе.

– Теперь все это не имеет никакого значения.

Эшли заплакала, ее тело сотрясалось в рыданиях. Берч тронул девушку за плечо:

– Вы неординарный человек, Эшли. Вы значительны, уникальны. Ваши родители так вами гордились.

Берч смотрел, как она плачет, не зная, что еще сказать. Наконец он поднялся со стула, чувствуя свое полное поражение.