Иван Кондарев - Эмилиян Станев

Он надеялся, что Христина отведет гостей в маленькую залу на втором этаже, где старая Влаевица принимала заказчиков, и, поручив их матери, спустится к нему, но, как назло, Райна заметила его. Она поглядела на своего спутника, который уже занес ногу на ступеньку, замедлила шаг, словно опасаясь, что остальные не последуют за ней, но мгновение спустя решительно повернула во двор.

— В такую чудесную погоду грех сидеть в доме. Я предпочитаю побыть на воздухе вместе с господином Кондаревым! — воскликнула она и заспешила по еще влажной дорожке, как будто Кондарев был для нее самым близким человеком.

— Ах, как я рада! — взволнованно заговорила она, размахивая на ходу маленькой сумочкой с блестящей цепочкой и сверкая своими белыми туфлями. — Давно, давно хочу встретиться с вами, господин Кондарев. Хочу выразить свое восхищение вашими вопросами профессору… О, вы так его отчитали, так конкретны были ваши вопросы, что мне даже жалко его стало! — Она энергично пожала широкую руку Кондарева, который холодно ответил на ее рукопожатие.

Он перевел взгляд с ее раскрасневшегося лица на мужчину, шагавшего по тропинке рядом с Христиной, и тотчас же узнал его. Костадин был в темно-синем шевиотовом костюме, остроносых лаковых туфлях. Белый крахмальный воротничок плотно охватывал его длинную шею. В руке он держал черную шляпу с узкими полями. Было видно, что непривычная одежда сковывает его. На свежевыбритом лице остались следы пудры; он, вероятно, только что вышел из парикмахерской.

Костадин прошел мимо Кондарева, даже не взглянув на него, поблагодарил кивком Христину, которая успела сбегать за стулом, и сел вполоборота с другого края стола. Всем своим недовольным видом и движениями он показывал, что последовал за сестрой против желания, но решил молчать.

Увидев смущение Христины, ее застывшую, натянутую улыбку, Кондарев сообразил, что пришел некстати. Ради приличия он решил выждать несколько минут, пока не подойдет мать, и тогда уйти, а с Христиной поговорить, когда та пойдет проводить его до калитки. Он почти не обращал внимания на болтовню Райны, которая продолжала рассказывать о лекциях профессора Рогева.

— Говорят, что его уволили из университета и он поэтому поехал читать лекции. В Тырново приезжал один его коллега. До чего интересную лекцию прочел — о гомункулесе! Представьте себе, в будущем люди будут рождаться совсем другим способом, — горячо говорила она, обращаясь больше к Кондареву и краснея. — Ах, та лекция была просто сенсацией!

— А вы сами верите, что люди могут рождаться таким образом? — Кондарев иронично усмехнулся, поглядывая свысока на ее белую шляпку с синей лентой.

— О, конечно, все это проблематично… Сказать по правде, я ничего не поняла… Мы, женщины, в таком случае станем лишними… Представь себе… нет, это просто смешно, — обернулась она со смехом к Христине. — В каком-то свином пузыре не то в тыкве… Там будет создаваться будущее человечество. Как это унизительно!

— Глупости все, — сказала Христина. — Я потому и не хожу на лекции. Затея ради денег. Остался человек без жалованья, а жить надо.

— О, ты напрасно относишься с пренебрежением к таким вопросам. Человек должен интересоваться всем. Господин Кондарев, а вы что думаете об этом? У вас, конечно, отрицательное мнение, но все-таки скажите, стоит ли слушать такие лекции?

— Стоит, если они вас интересуют… Вы, наверно, пришли заказывать ковер? — спросил Кондарев усвоенным в разговорах с Райной пренебрежительным и насмешливым тоном, которого она, однако, не замечала.

— Да, мы с Костой за этим пришли сюда. — Она поправила плечики своего небесно-синего платья с белым воротничком, придававшим ей вид наивной абитуриентки. — Вы выступили с очень интересным докладом. Жаль, что я слишком поздно узнала, иначе я непременно пришла бы послушать вас.

— А вы уж не венчаться ли собрались?

— Почему вы так думаете… Ничего подобного.

— Если девушка заказывает ковер, значит, собирает приданое. В наших краях ковер стал традицией.

— Я не соблюдаю традиций, господин Кондарев, вы не очень наблюдательны, — сказал она, с грустью глядя на Кондарева. — Вы, умные мужчины, иногда бываете далеки от мира сего. Ковер я заказываю не для приданого, этого у меня и в мыслях нет, а просто потому, что ковер — красивая и практичная вещь… Я не разделяю тривиальных взглядов на семейную жизнь.

— Ну, не говори так! Неужто можно без приданого?.. До чего назойливы, никак не отстанут! — Христина отогнала пчелу, которая норовила сесть ей на голову.

— Какая ты чудачка! Разве вещи укрепляют брак? Что хорошего, если мой будущий избранник возьмет меня лишь за то, что у меня кружева и платья?.. Принесут ли они счастье?..

— Но ваш избранник, очевидно, будет из того круга, где любят и ценят вещи, — заметил Кондарев, пытаясь поддерживать разговор в прежнем шутливом тоне.

Христина беспокойно вертела в смуглых руках стеклянную вазочку, поглядывая время от времени на лежащую на столе шляпу Костадина.

— Ах, господин Кондарев, я всегда считала вас проницательным человеком, хотя вы меня очень часто разочаровывали. Но я не потеряла надежды, что когда-нибудь вы согласитесь со мной, — сказала Райна, бросив взгляд на Христину. — Вы можете быть абсолютно уверены, что если мне понравится мужчина, то он будет только из вашего круга.

Кондарев откинулся на спинку стула. Христина опустила глаза; на ее высоком лбу пролегла складка.

— Никто не знает, с кем сведет его слепой случай.

— Тогда нам остается лишь одно: верить в предопределение судьбы и вытягивать билетики у попугая. Воля богов или воля отцов — все равно.

— Одна моя двоюродная сестра стала попадьей, хотя никогда не думала выходить замуж за попа. За два месяца собрала приданое и вышла замуж по любви. До сих пор жалуется, что никак не может привыкнуть к его бороде. — Христина расхохоталась: смех ее прозвучал вызывающе и вульгарно. — А вы почему молчите, господин Джупунов? Почему не берете слова, чтобы высказать нам свое мнение? Ну-ка, расскажите, что вы думаете по этому поводу! — сказала она с внезапной горячностью.

Костадин вздрогнул как ужаленный.

— Кто, я? Что я понимаю в таких делах? — Он повернулся на стуле и недоверчиво поглядел на нее, словно колеблясь с ответом, явно застигнутый врасплох. — Сестра говорит невесть что. Есть такая поговорка: кто летом в тени лежит, зимой из снега хлеб месит. Так и она.

— Это вы о приданом говорите? И я того же мнения. А вы верите в судьбу и в то, что ее можно заранее узнать? — Христина смотрела на Костадина с торжественным блеском в глазах, словно ожидая услышать нечто весьма важное.

— Можно узнать, отчего же нет, — неуверенно сказал он. — Что на роду написано, то и сбудется.

— Ах уж эта судьба — людское суеверие! Хочется не верить, а должна признаться — не могу, — сказала со смехом Райна.

— И вы тоже будете заказывать ковер? — спросил Кондарев.

Костадин чуть повернул голову, искоса глянул на него.

— Да, я пришел за этим, а вы зачем?

— Ну, а я по другому делу, — миролюбиво ответил Кондарев, скорее удивленный, нежели задетый резким тоном Костадина.

— Господин Кондарев — наш коллега, вы ведь знакомы? — сказала Христина, испуганно взглянув на Костадина.

Наступило молчание. Казалось, жужжание пчел стало громче. В свисавших над столом белых цветах акации шла неугомонная возня насекомых, занятых своим делом. Прозрачная тень листвы падала на сидящих за столом, словно паутина, изорванная солнечными лучами, которые скользили по лицам и одежде. Райна беспокойно теребила цепочку сумочки, лицо ее помрачнело, губы надулись, как у ребенка. Христина с нетерпением поглядывала на пристройку, из которой должна была появиться мать.

«Пора уходить, — подумал Кондарев. Он понимал, что Христину тяготит его присутствие, но что-то удерживало его. Этот торгаш вырядился как на сватовство. Возможно, Христина нравится ему. Неужели ей приятно такое внимание с его стороны? Нет, просто ее раздражает пустая болтовня его сестры. Христина знает, что Райна без ума от него, и нервничает, считая, что он засиделся, забыв о приличии. Кроме того, ей, как хозяйке, положено быть любезной с гостями, и ему, заметив неприязнь Костадина, следовало тотчас же уйти, чтобы не ставить ее в неудобное положение. Но уходить сейчас, как побитому, нельзя. Удобный момент упущен, надо ждать прихода матери.

Костадин взял со стола шляпу, словно собираясь идти.

Христина вздрогнула и повернулась к нему.

— Мама где-то замешкалась, господин Джупунов, и вы теряете терпение, — сказала она с подкупающей улыбкой. — Райна пошутила, и не надо сердиться на нее. У вас могут быть совсем другие взгляды, — добавила она и с недовольством взглянула на Кондарева, который постукивал очередной сигаретой о крышку коробки.