Чаплыгин - Лев Гумилевский

— Руководящую идею вашей магистерской диссертации я вижу в том, чтобы представить с возможно большей ясностью кинематическую и геометрическую картину возможных движений твердого тела, перемещающегося по инерции в безграничной массе жидкости, — сказал в заключение долгой беседы Николай Егорович. — Я не сомневаюсь, что вы справитесь с этой задачей.

Магистрант не сомневался в этом так же, как и его руководитель. Но, взявшись за дело с полной отдачей всех сил своих и способностей, Чаплыгин не справился с двухлетним сроком, положенным для подготовки к профессорскому званию.

В декабре 1892 года Жуковский направил в физико-математический факультет новое ходатайство:

«Покорно прошу исходатайствовать продление срока оставления при университете с сохранением содержания на один год Чаплыгина.

Мне известно, что приготовление к магистерскому экзамену и ученые занятия Чаплыгина идут весьма успешно. Он работает над сочинением „О движении твердого тела в жидкости“ и получил в этой трудной задаче несколько важных результатов.

Магистерские экзамены Чаплыгин начнет в начале наступающего года».

Ходатайство было удовлетворено, экзамены сданы, а сочинение Чаплыгина, как мы видели, было удостоено премии имени Н. Д. Брашмана.

Дополнительный срок для оставленного при университете Чаплыгина истекал 31 декабря 1893 года. Предусмотрительному магистранту пришлось взять безрадостное место преподавателя физики в Екатерининском институте. Премия имени Н. Д. Брашмана явилась весьма кстати, но заботы об улучшении материального положения не оставляли Сергея Алексеевича, особенно после того, как осенью 1894 года он женился, а 3 августа 1895 года у молодых супругов родилась дочь, названная Ольгой.

6

ДВА ОТЦА И ДВЕ ДОЧЕРИ

Пока не требует поэтаК священной жертве Аполлон,В заботах суетного светаОн малодушно погружен;Молчит его святая лира;Душа вкушает хладный сон,И меж детей ничтожных мира,Быть может, всех ничтожней он.

Внешне жизнь молодых супругов не изменилась, только брат Михаил, живший с Сергеем, стал жить отдельно. Зато созданная усилиями обоих постоянная приветливость, доброта, открытость, наполнившие дом, привлекли к Чаплыгиным много новых друзей, чувствовавших себя здесь непринужденно и легко.

Частым гостем стал бывать тут и Николай Егорович Жуковский.

В один из вечеров, растроганный вниманием Екатерины Владимировны и общей атмосферой доброжелательности вокруг, Николай Егорович вдруг раскрыл перед молодыми хозяевами странно трагическую сторону своей жизни.

— Моя мать, Анна Николаевна, — сказал он, — женщина властного характера, с ясным умом и жизненной практичностью, полна до краев предрассудками среды, в которой выросла… С первых дней жизни и до сих пор мы все находимся под ее опекой, и дома, в быту, я никогда не действую самостоятельно. В этом моя драма…

Он покорно вздохнул и продолжал тихо:

— В юности, например, я был влюблен в свою двоюродную сестру, только что кончившую гимназию. Мы ходили с нею часто в театр и уже решили пожениться, но мамаша объявила, что не допустит кровосмесительного брака, противного религии… И мы перестали встречаться, она поселилась у Гликерии Николаевны Федотовой и живет с нею, так и не выйдя ни за кого замуж!

Но только после смерти Николая Егоровича Сергей Алексеевич узнал о другой жестокой трагедии Жуковского.

— Мог ли я подумать, что женщина, подававшая нам пальто, была женой Николая Егоровича! — горько говорил он.

Старший в семье, Иван Егорович, сумел вырваться из-под опеки матери; став прокурором, жил привольно, иногда наезжая в Москву. Весною 1890 года он приехал навестить смертельно больную старшую сестру Марию Егоровну. Один раз, возвращаясь поздно вечером из гостей, на Каменном мосту увидел он у перил женщину, подозрительно склонившуюся над рекой. Иван Егорович по прокурорской заботливости немедленно подошел и окликнул ее:

— Не топиться ли задумали, сударыня?

Женщина с закинутой на грудь белокурой косою подняла на Ивана Егоровича большие заплаканные глаза.

— Оставьте меня, сударь, — у меня другой дороги нет!

Иван Егорович, разумеется, не оставил ее, наоборот, стал расспрашивать, потихоньку отводя ее от перил.

История девушки оказалась обыкновенной. Из деревни Важной Шацкого уезда Тамбовской губерии, где она росла и жила поденной работой в соседнем монастыре, ее увез в Москву молодой купчик; он клялся в любви до гроба, обещал жениться, но женился на другой, и девушка ушла от него, ожидая ребенка и не видя другого выхода, кроме самоубийства.

Иван Егорович крикнул извозчика, усадил Надю в пролетку и привез к матери.

— Мамаша, девушка у вас переночует, а завтра обсудим. Иначе на вашей совести будет ее самоубийство!

Анна Николаевна поворчала, но согласилась. Дом всполошился. История девушки взволновала всех и больше всего Николая Егоровича, не выносившего женских слез. Он ходил из комнаты в комнату, спрашивая то одного, то другого, как ей помочь.

Утром Надю увидела больная Мария Егоровна, выслушала ее рассказ и потребовала, чтобы Надю оставили в доме сиделкой при ней. Отказать больной никто не решился, и Надя осталась. Это была кроткая, терпеливая, вежливая, услужливая девушка. Ее полюбили все, даже Анна Николаевна, и, когда у Нади родилась девочка, новорожденную назвали в честь больной Машенькой.

Мария Егоровна умерла. Надя осталась у Жуковских, потом вскоре вышла замуж за первого сделавшего ей предложение, только что отслужившего солдата. Он работал кондуктором на конке. Алексей Гаврилович Антипов был знакомым Жуковских по Орехову.

Надя взяла свою Машеньку из воспитательного дома и отвезла к родным в деревню как законную свою дочь на воспитание, а сама вернулась в Москву: у Жуковских болела мать, тяжело переносил грипп Николай Егорович.

Муж Надежды Сергеевны оказался пьяницей, драчуном. Надя уговорила его дать ей отдельный вид на жительство, чтобы жить у своих спасителей, ухаживать за больными.

Так начался скрываемый широкой спиной Анны Николаевны ото всех глаз роман Николая Егоровича, угнетавший его всю жизнь.

В воспоминаниях Е. А. Домбровской, племянницы Жуковского, об этой трагической стороне жизни ученого повествуется с каменным спокойствием:

«В 1894 г. в личной жизни Николая Егоровича произошло крупное событие: у Надежды Сергеевны родилась от него дочь Леночка.

Омрачалась эта радость невозможностью, по условиям того времени, считать в обществе Лену его дочерью. Она юридически была дочерью Алексея Гавриловича Антипова, официального мужа Надежды Сергеевны. Этот факт всегда мучил Николая Егоровича, но он мирился с ним, так как иначе это убило бы престарелую, все еще жившую старыми традициями матушку Анну Николаевну.