У самой границы - Анатолий Чехов

Похожий на грача начальник санпоезда кивнул головой, отдал распоряжение. Через несколько минут показалась раскрасневшаяся, в белом халате Оля. У нее было такое расстроенное лицо, что Моргун втайне порадовался: «Не нашла Казбека…» Климок это, как видно, понял, но ничего не сказал, только усмехнулся.

— Дайте руку, Оля, а то запрячут в вагон, толком и не попрощаемся, — Климок притянул к себе девушку и крепко обнял.

— Как же ты, Оля, Казбека не уберегла, — с улыбкой, непонятной Моргуну, сказал он, высматривая кого-то на пристанционной площадке.

Возле состава произошла какая-то суматоха, раздались женские голоса: «Осторожней, собака! Раненых покусает!»

Вдоль вагонов, не отрывая носа от земли, бежал по следу Оли Казбек. Климок знал, что делал, когда попросил позвать к себе Титаренко: если Казбек за Олей из расположения части Моргуна пришел, он и здесь за ней ходит.

— Казбек!

Остановившись на секунду, собака сорвалась с места и широкими размашистыми скачками бросилась на знакомый голос.

Только раз ткнувшись в руки Моргуну, Казбек, вытягивая морду и принюхиваясь, на пружинистых напряженных лапах подошел к неподвижно лежащему Климку; осторожно положил голову ему на грудь, кося умными карими глазами на погрустневшего Моргуна и обрадованную Олю Титаренко.

Климок опустил похудевшую руку на морду собаки, провел пальцами по свежему шраму — следу от пули — на лобастой голове, заломил назад шелковистые упругие уши.

Снова и снова повторял он это движение, перебирая пальцами густую шерсть на загривке Казбека.

— Ну вот ты и пришел…

Казбек, закрыв глаза, вздохнул и подсунул морду под руку Климка, как бы говоря, наконец-то он нашел своего хозяина и ни за что теперь от него не отстанет.

Но как раз на эту нежную сцену налетел распоряжавшийся погрузкой начальник поезда.

— Титаренко! — окликнул он. — Два наряда вне очереди! По прибытии в часть доложить командиру! Немедленно вымыть раненому лицо и руки, сменить простыни, произвести погрузку! Стыдно, товарищи, антисанитарию разводить!

— Слушаюсь, товарищ военврач! — весело отозвалась Титаренко.

Военврач покосился на нее подозрительно, но ничего не сказал.

Климка положили на боковую полку, так что через окно он был хорошо виден Моргуну, умытый и причесанный, завернутый в свежие простыни.

— Насчет Казбека ты не беспокойся, — сдерживая вертевшуюся у ног собаку, кричал ему Моргун. — Я его для тебя сберегу! Что ж, раз он только тебя хозяином признает, тебе им и распоряжаться…

Казбек скулил и рвался в вагон. Он не понимал, почему каждый раз, как только он отыщет хозяина, тот или уходит от него сам или его увозят неизвестно куда…

Поезд тронулся. Казбек рванулся вслед, завизжал, но на этот раз Моргун крепко держал его за ошейник.

Долго еще стоял высокий солдат с собакой на поводке, глядя вслед уменьшавшемуся с каждой секундой последнему вагону.

— Ну, Казбек, — потрепав собаку по шее, сказал он, — кончай горевать, пошли воевать… — И зашагал к госпиталю, откуда должны были пойти машины в сторону фронта.

БАРС

У гранитной глыбы, скрытой до половины елками и порослью берез, ефрейтор Ключников дернул вожжами, свернул к заставе. Колеса застучали по камням, прошуршали в лишайниках, неслышно покатились по напитанному влагой мху.

Свесив ноги с телеги и сдвинув фуражку на затылок. Ключников провожал взглядом привычные предметы: валуны у дороги, вывороченную с корнями сосну, зеленые кусты вереска.

В лесу было тихо. Только с гудением вились над лошадью оводы, да с дальних озер доносился протяжный крик гагар.

Неожиданно Злодей, на редкость смирный мерин, рванул телегу и, пугливо всхрапывая, пошел размашистой рысью. Ключников ударился боком о ящик с гвоздями, которые вез для заставы.

— Стой! Тпрру! Стой! Чего тебя разобрало! — закричал он.

На перекрестке тропинок, метрах в двадцати от дороги, натягивая поводок, замерла крупная, похожая на волка, собака. Ключникову даже отсюда было видно, как темная шерсть у нее на загривке встала дыбом, а хвост с густой светлой подпушкой вытянулся в одну линию с туловищем.

— Барс куда забежал, — соскакивая на землю и поправляя вожжу, подумал Ключников. — Дурак ты, Злодей, — ругнул он коня, — собаки со своей заставы боишься!

Но у Злодея, как видно, было свое мнение на этот счет. Беспокойно переступая ногами и с недоверием косясь на Барса, он так и норовил шарахнуться в сторону.

Из-за кустов вышел высокий и нескладный пограничник Селянкин. Карабин у него был за спиной, воротник гимнастерки расстегнут, в руках пилотка, полная земляники. Ключников решил, что Селянкин возвращался из наряда и отстал с Барсом от своего старшого, чтобы набрать ягод.

— Здравствуй, Селянкин! — отвечая на приветствие, сказал Ключников. — Собаку придержи, еще бросится.

— Фу! Сидеть! — крикнул Селянкин.

Барс, не оглядываясь, зарычал, все так же натягивая поводок.

— Фу! — еще громче повторил Селянкин. — Сидеть, говорю!

Злобно прижав уши и продолжая рычать, Барс все-таки сел возле тропинки.

— Ну и зверюга твой Барс! — сказал Ключников.

— А ништо. Собака, она и есть собака: палку покажи, будет бояться, — садясь рядом с Барсом и отправляя в рот целую пригоршню ягод, сказал Селянкин. — А ты все извозчиком?

Ключников не ответил. Лошадей он любил, нравилась ему и служба повозочным: едешь лесом — тишина, листья шелестят, шумят сосны, теплый ветер доносит запах цветов, ягод. В низинах, на сырых местах, следов полно, только успевай читать, какое тут было зверье. Нравилось ему и то, что привозил он все необходимое для заставы: продукты, или там овес лошадям, или, как сейчас, гвозди для ремонта. И все-таки в глубине души он завидовал Селянкину, хотя знал, что Селянкин не любит работу следопыта, а Барс, с тех пор как его прежний вожатый сержант Крылов по семейным обстоятельствам срочно демобилизовался, никого, в том числе и Селянкина, хозяином не признает.

— А мы с Барсом сегодня по учебному следу ходили! — похвастался Селянкин. — Барс у меня молодец! Верно, Барс?

Селянкин, чтобы показать Ключникову, какие они с Барсом друзья, обхватил шею собаки.

В ту же секунду, злобно рявкнув, Барс молниеносным движением опрокинул Селянкина и, лязгая клыками, до самого плеча перехватами располосовал ему руку. Гимнастерка Селянкина окрасилась кровью.

— Фу, Барс, фу!..

Крик Селянкина, рука его, удерживающая за горло собаку, рассыпавшиеся на тропке ягоды — все это в один миг мелькнуло перед Ключниковым. Схватив поводок, он с трудом оттащил рвущуюся к Селянкину собаку, быстрым движением обмотал и захлестнул ремень вокруг елки, и вовремя: в следующее мгновение Барс с коротким рычанием бросился на него.

Не чувствуя еще боли, Селянкин вскочил на ноги и схватив палку, здоровой рукой принялся колотить привязанного к дереву Барса.

— Давай на заставу, скорей! — крикнул Ключников. — Эй, стой! Тпрру! Стой! — закричал он Злодею, бросившись к дороге.

Пока Ключников спасал Селянкина, Злодей, прядая ушами и громыхая телегой на камнях, вскачь уносил свои старые кости от места сражения. Ключников догнал его, вернул к перекрестку и помог сесть в телегу окровавленному Селянкину, оставив у елки вконец рассвирепевшего Барса.

Через пятнадцать минут Селянкин был на заставе.

— Что вы, товарищ старшина, да таких собак стрелять надо! Он на кого хочешь бросится! Да теперь, товарищ старшина, ни один солдат его не возьмет! — возбужденно повторял побледневший Селянкин, наблюдая, как старшина заставы Малышев смазывал йодом его руку.

Старшина хотел было сказать, что и спичка, которой разжигают костер, дающий человеку тепло, от неумелого обращения может стать причиной лесного пожара. Старшина любил выражаться замысловато. Но на этот раз он промолчал — Селянкина лихорадило, с минуты на минуту ждали машину, чтобы везти его к хирургу. Во двор въехала телега Ключникова, которого начальник заставы посылал с несколькими солдатами к месту происшествия. На телеге, закутанный в брезент и увязанный веревками, лежал Барс.

Ключников направил Злодея к собачьим будкам, помог сгрузить пленника на землю. Только пристегнув цепь к ошейнику Барса, солдаты развязали веревки и раскатали брезент. Рыкнув, Барс, как развернувшаяся пружина, взвился в воздух и тяжело грохнулся на землю, отброшенный цепью.

— Всем отойти от собаки! — раздался голос начальника заставы и вслед за ним — возбужденный, срывающийся крик Селянкина:

— Товарищ капитан, зря его на заставу, вот увидите, всех покусает!

— Отправляйтесь в госпиталь, Селянкин, о собаке не беспокойтесь, — сухо прервал его капитан.

Сняв фуражку, он неторопливо вытер платком загорелое, слегка помеченное оспинами лицо. Видно было, насколько неприятна ему эта история.