Манифест героя нашего времени - Робин С. Шарма

которые вы произносите, – это веские послания вашему подсознанию о том, кто вы такой, к чему стремитесь, чего можете добиться и какого качества будет то, что вы создадите.

Некоторое время назад я выступил с лекцией о лидерстве на вечере, устроенном для младшего управленческого состава одной корпорации, работающей в сфере средств массовой информации.

После лекции два молодых человека (очень благородной наружности) вызвались подвезти меня и членов моей команды в аэропорт.

По дороге мы болтали об экзотических блюдах, новой интересной музыке и о том, как важно следовать своему призванию.

Затем я спросил парня, что вел машину, о его стремлениях.

Он сказал, что мечтает переехать в Канаду.

Сказал, что любит природу этой страны, ее красоту; вежливость и доброту народа; ему нравится, как там все устроено, и так далее.

– Но я знаю, что это невозможно, – повторял он снова и снова. И этим укреплял соответствующую нейронную связь, усиливал свою веру в невозможность, так как – и это скажет вам любой хороший нейрофизиолог – клетки мозга, активированные вместе, и формируют связи.

Воистину, повседневными поступками люди обнажают свои самые сокровенные убеждения. А словами – свои самые больные раны.

Страхи молодого человека сыграли злую шутку с его желаниями. А предательские сомнения похитили у него заслуживающие всяческого доверия мечты.

Ложные критерии, вымышленные барьеры и недостоверное видение мира, воспринятое им от окружающих, научили его говорить с позиции бессильной жертвы. Научили видеть тюремную решетку там, где ее нет. Так дворовая собака помнит забор, которым когда-то был обнесен двор, но который уже убрали, и потому все еще не может пересечь границу.

Вот и молодой человек видит преграду там, где на самом деле находится дверь. «Трудности нам доставляет не то, чего мы не знаем, а то, что знаем, что это не так», – сказал однажды юморист и артист разговорного жанра Уилл Роджерс, и ему не откажешь в проницательности.

Я всегда обращаю внимание на слова, которые произношу. И никогда, например, не называю осень «унылой порой», потому что это словосочетание имеет негативный смысл. Я люблю осень. Но мне нет дела до уныния. Такие вещи наводят грусть и печаль. Иногда безмерную.

Мне вспоминается письмо от одного из читателей, который написал, что он очень хотел участвовать в мероприятии, которое я проводил, но не смог, «потому что мне пришлось бы пересечь океан».

…Неужели он думает, что путь на мероприятие требует месячного плавания через море?

…Неужели он считает, что пересечь океан в наши дни можно только на шлюпке?

…Неужели он переоценил степень подготовки к мероприятию, посчитав, что от него требуется смелость сэра Эдмунда Хиллари и отвага Жанны д’Арк?

Одержимость молодого человека словом «невозможно» (а он и в самом деле повторял его как клятву) показала его косный, негибкий склад ума. А затем, к сожалению, эта ограниченность психики стала самоисполняющимся пророчеством[11]. Если мы считаем что-то невозможным, тогда не работаем, не действуем и не проявляем терпение и настойчивость на пути к цели. Мы не делаем того, что должны, для воплощения в жизнь наших фантазий. Поэтому они и не реализуются. И этим только подтверждают истинность наших убеждений – того, что это невозможно.

И пока я не исчерпал эту тему, тему максимально осторожного и тщательного выбора слов как средства повышения творческого потенциала, продуктивности и процветания, я и за миллиард лет ни разу не назову работу, питающую мой дух, окрыляющую мой талант, доставляющую кислород в легкие моего бытия и дающую мне возможность служить людям, «дерьмом».

…И никогда не сделаю человеку комплимент, сказав: «Ни хрена себе ты выглядишь!»

…И никогда не принижу с трудом добытый успех другого человека, сказав, что у него «безумные достижения».

…И когда кто-то очень хорошо сделает свою работу, я никогда не скажу ему, что он меня «убил наповал».

Потому что «дерьмовый», «чертовски», «безумный» и другие, похожие на них слова – плохие. Нехорошие. Так я их воспринимаю.

Отменный, красивый язык привлекает людей. Так что внимательно отнеситесь к выбору слов.

15. Непреклонность, или Чему я научился у Джоан Роулинг

Приведу только факты.

Автор серии книг о «Гарри Поттере» продала свыше пятисот миллионов экземпляров.

Это первая женщина-романист, ставшая мультимиллионером.

Писательница, некогда прозябавшая в бедности и неизвестности и вдруг ставшая богатой и знаменитой, сейчас одна из самых известных филантропов.

Ее отец, авиационный инженер, работал на заводе компании «Роллс-Ройс», а мать работала в химической лаборатории в той же школе, где училась Роулинг.

В детстве она жила «только ради книг», иронично описывая себя как «обычную заурядность, книжного червя, чье лицо было украшено веснушками и дешевыми очками, выданными системой национального здравоохранения».

Это литературное светило написало свою первую книжку в шесть лет, а свой первый роман (в нем рассказывалось о семи проклятых алмазах) – в одиннадцать. (Я могу только мечтать о таком воображении и изобретательности.)

Идея написать книгу о мальчике-маге пришла к писательнице в поезде по пути из Манчестера в Лондон (поезд прибывал на вокзал Кингс Кросс и сильно опаздывал). Именно там она в общих чертах набросала темы и сюжеты всех семи книг, включая самую первую – «Гарри Поттер и философский камень». Это было как озарение, в ослепительном свете которого вся идея серии предстала перед ней в виде одного предложения: «Мальчик, который не знает, что он волшебник, попадает в школу волшебства».

Сначала она писала от руки на разрозненных, случайно оказавшихся в ее чемодане листках бумаги (представляете – на листках из чемодана!), а потом на бумажных салфетках, которые она брала в кафе, причем бо́льшая часть первой книги была написана в двух кафе Эдинбурга («Николсон» и «Дом слона»), где она на последние деньги покупала себе кофе, поскольку, как мать-одиночка, жила на скромное пособие.

Когда писалась первая книга, неожиданно умерла мать Роулинг, которую она сильно любила. Эта смерть повергла ее в долгую депрессию. Но Джоан Роулинг продолжала творить, и эмоциональная тьма, в которой она пребывала, служила ей питательной почвой, помогая лепить характеры персонажей, делать их более яркими и запоминающимися. (Трудности подчас гораздо лучше, чем что-либо другое, питают творческий запал.)

Закончив книгу, она послала три главы нескольким известным литературным агентам. Из них ответил только один. По словам Роулинг, «это было лучшее письмо из тех, что она получала».

От издателей приходил один отказ за другим; одни говорили, что книга не будет иметь коммерческого успеха, а другие – что она не представляет интереса для молодежной аудитории. Наконец издательство «Блумберг» согласилось опубликовать роман «Гарри Поттер и философский камень», но попросило писательницу указывать