Эпидемия IDIC - Джин Лоррен

Корсал поставил цикл и вошел в дом. Его ботинки хлюпали, и с него капала вода. Он направился в душевую, стянул ботинки, и начал нетерпеливо искать полотенца, чтобы побыстрее добраться до компьютера, внезапно уверенный в том, что ответ был там. Причина? Образец распространения? Каждая крупица информации была шагом к обнаружению лекарства или к способу остановки распространения этой проклятой чумы.

Но пока он сушился, кухонная дверь открылась, и его сердце замерло. Ему не нужно было смотреть на нее. Ее аромат, тонкий, почти неосязаемый, охватил его прежде, чем она подошла прямо к нему, забрала полотенце из его внезапно ослабших рук и вытерла его лицо, шепча при этом:

– Корсал. О, муж мой, наконец то ты дома.

Сеела. Орионка была настолько хороша собой, что могла остановить мысли любого мужчины, и когда она сосредотачивала свое внимание на нем, иногда ему казалось, что он забывал, как надо дышать. Его печень переворачивалась.

Подобно всем женщинам своей расы, Сеела имела изумрудную кожу, черные волосы, и яркие синие глаза. Ее тело было гибким и чувственным, пальцы нежными но сильными, и ими она расстегнула его комбинезон и стянула с его плеч, протирая его лицо и шею.

– Мне так жаль, что меня не было дома, когда ты вернулся, – шептала она.

– Хорошо, что тебя не было, – ответил он, – потому что я был вынужден снова уйти.

Как и в прежние дни он коснулся ее. Она не сопротивлялась. Последняя умная мысль испарилась, а следующий момент прояснения наступил позже, когда они лежали в кровати, и недоумевали, каким образом оказались там. Воспоминания их любви, тем не менее, были остро приятны. Улыбнувшись, Корсал провел пальцем по лицу Сеелы. Она поймала его зубами, осторожно прищемила, и посмотрела призывно. В животе Корсала заурчало, и Сеела рассмеялась.

– Пойдем, муж мой; пора подавать обед. Что случилось на дамбе?

Удовлетворенный он мог теперь просто сидеть рядом с Сеелой. Корсал рассказал ей насчет льда и турбины, пока ел. Он не стал рассказывать ей о Чарли Торренсе, но память принесла его поезд мысли назад к его вдохновению на дороге. Закончив обедать – превосходная стряпня Сеелы казалась еще более восхитительной после скромного больничного рациона – он налил в кубок кофе и сказал ей с сожалением:

– У меня еще есть работа. Это прежде всего.

В его офисе ему пришлось согнать Кевина от терминала компьютера. Мальчик смотрел на него в удивлении.

– Я думал, что ты будешь занят до позднего вечера.

– Ты думаешь слишком много о неправильных вещах, – сказал ему отец. – Почему бы тебе не подумать, куда делся шлем от цикла?

– Ой… я забыл положить его. Он в моей комнате, – признался Кевин. – Я брал его вчера на летное поле.

– И что ты делал на летном поле, когда все считали, что ты соблюдаешь карантин?

– Им понадобились пилоты ховеров. В геологическом лагере заболели люди, и их надо было эвакуировать. Им понадобились все квалифицированные пилоты, кто еще не заболел, отец.

Корсал посмотрел на сына. Кевина вызвали вместо отца. Нет, он понимал, что если бы не увяз в больнице, их вызвали бы обоих, и все же его мальчик нашел свое место в обществе как мужчина.

– Ты все сделал правильно. Я горжусь тобой, Кевин. А назавтра у нас с тобой есть работа на ховере: ты будешь пилотом, а я навигатором.

Кевин усмехнулся, обнажив по человечески свои зубы. Он должно быть увидел что-то в глазах своего отца, потому что сжал губы прежде, чем усмешка исчезла. Потом он сказал:

– Мне жаль, что я забыл вернуть шлем. Я сейчас его принесу.

Корсал направил свои мысли к компьютеру. Да, инженерный компьютер все еще был связан с компьютером больницы; вероятно это останется так, пока не закончится критическое положение. Он углубился в поиски статистики Териана, над которой тот работал как раз перед своей смертью. Он предположил что статистика имела отношение к развитию различных типов болезни у детей.

Информация была на месте, и компьютер снабдил его всевозможной информацией, которую он искал: возраст, пол, раса, даже вес тела. Не было никакой системы в том, что он видел.

Поэтому он решил проверить еще одну догадку, затребовав статистику только о детях смешанной крови. На Найсусе их было почти четыре сотни. И почти все из них имели некоторую форму чумы, но Корсал все еще не видел системы.

Расстроенный, он добавил данные о взрослых, внутренне понимая, что ответ так или иначе следует искать в родословной. Тем не менее эти числа тоже ничего ему не говорили.

Что имел в виду Териан? Был ли протест андорианца просто первым признаком безумия? Почему Корсал продолжает упорствовать в своей вере в то, что слова андорианца не были лишены ясности? Он напрягся, чтобы вспомнить все остальное, что тогда сказал Териан о видах информации, которую он вызвал. Занятия, местоположение.

– Компьютер, – сказал внезапно Корсал, и его внутренности сжались, как будто он приготовился для сражению, – покажи мне тенденцию распространения трех напряжений болезни среди всех граждан Найсуса смешанного происхождения, их семейств, наблюдателей, преподавателей, студентов, партнеров, коллег, и всех, с кем они имели ежедневный контакт.

– Работаю, – ответил холодный механический голос.

А затем появилась схема – бесспорная, летальная. Не нужна была вулканская логика, чтобы почувствовать черезвычайную важность этой схемы. То, что смотрело на Корсала с равнодушного экрана, отрицало все цели Найсуса.

Глава тринадцать

На борту «Энтерпрайза» Спок делил свое время между обычними обязанностями и компьютером изолятора. Он игнорировал периоды сна, пока не изучил все медицинские отчеты, которые мог предложить им Звездный Флот. Только тогда он признал утверждение доктора Маккоя, что если он не отдохнет пока для этого есть время, он не будет готов исполнить с максимальной эффективностью свои обязанности, когда они получат новые данные. Иногда Маккой мог быть раздражающе логичным.

Поэтому Спок решил отдохнуть в изоляторе… Пока он не был разбужен неистовым шепотом. Он поднялся с кушетки и направился в офис Маккоя. Леонард Маккой пристально разглядывал цветной дисплей, на который поступала информация с его компьютера.

– О, Боже, – шептал он. – Это слишком грязная уловка даже для вируса!

– Вы что-то обнаружили, доктор?

– Это обнаружил не я, а инженер с Найсуса. Посмотрите на распространение этого образца, Спок. Перейти к настенному экрану и проиграть заново, – обратился он к компьютеру.

Большой настенный экран, используемый для контроля во время операций, ожил. Сначала бежали только бесконечные линии статистики того же типа, какие они видели прежде дюжину раз.

– Вот что будет, если нанести на карту разным цветом статистические данные по разным видам жертв, – сказал Маккой. Имена и числа исчезли с экрана, и на нем появилась разноцветная сетка. – Синий для андорианцев, зеленый для вулканцев, красный для людей, и т.д. Здесь нет никакой закономерности, если не рассматривать группу людей, не имеющих отношения ни к одной расе – а именно люди смешанной крови. На Найсусе таких сотни, и большинству из них не больше двадцати стандартных лет.

Спок нахмурился.

– Биологически такая несоизмеримая группа людей не подходит ни под один медицинский профиль.

– Именно, но почему-то никто из медецинского персонала не подумал о них как об однородной группе. Нашего друга инженера это не остановило. Перейти к следующей схеме, – сказал Маккой компьютеру, и внезапно массы разноцветных пятен все стали белыми. – Это жители Найсуса смешанного происхождения, – объяснил доктор.

– Теперь, – продолжил он, – эта сетка ассоциации – цветные точки около белых представляют собой семьи, соседей, близких друзей, одноклассников, и коллег людей смешанной крови. Вариации чумы – круги вокруг точек: фиолетовый цвет для первого, довольно безопасного вида A; серый для вида B; и черный для смертельного вида C. Анализ во времени, – проинструктировал он компьютер, и на экране в верхнем правом углу начался отсчет дней.

Круги появлялись здесь и там вокруг точек. Точки имели различные цвета, но все круги были фиолетовыми. Пока хронометр отсчитывал дни дальше, все больше точек окружались ореолом, и белые точки с той же частотой, что и цветные. Потом появились первые серые круги, представляющие вид B… И всегда вокруг цветных точек в непосредственной близости к белым, окруженным фиолетовым ореолом.

Маккой посмотрел на Спока, который по своему обыкновению ничем не выдал своего беспокойства. Образец продолжал изменяться. Белые точки, которые никогда не имели фиолетовых кругов, обрели серый ореол, а около них появились первые черные круги, даже чаще, чем вокруг фиолетовых.

– Мутации к более смертельным разновидностям, – прокомментировал Спок, игнорируя комок в горле, – кажется, имеют место… в системах людей смешанной крови.