У тихой Серебрянки - Михаил Дмитриев

- Тебя не однажды предупреждали, чтобы умерил свою прыть, однако ты не понял нас, - начала Феодора Маркова.

Бургомистр вскочил, будто ужаленный, сунул руку в карман.

- Спокойно, Бычинский, побереги нервы! - твердо сказал Григорий Савченко. - Если ты посмеешь тронуть нас, ни ты, ни твоя свора отсюда не уйдете живыми. Да и семья у тебя...

- Итак, продолжим, - Феодора Маркова уселась в кресло. - Если хоть один человек в волости с твоей помощью будет уничтожен или послан в Германию, ты, как изменник Родины, будешь покаран смертью.

- Что Гитлер потерпел поражение под Москвой, ты знаешь? - с улыбкой спросил Савченко. - Ну а вот этого ты еще не читал, господин бургомистр. Познакомься и прими к сведению...

Трясущимися руками Бычинский взял листок, но никак не мог водрузить очки на широкую переносицу. Наконец металлические дужки зацепились за оттопыренные уши, и бургомистр начал читать то место, которое указал Савченко. Сразу же побледнел, увидев подпись под листком. Это был первомайский приказ И. В. Сталина.

Бычинский еще раз с начала до конца прочел приказ и вдруг уронил листок, низко опустил голову. Надо было кончать затянувшиеся переговоры, и Маркова поднялась с кресла:

- У тебя еще есть время искупить свою вину, Бычинский.

Он тяжело поднялся, поскреб плешивую голову правой рукой и тут же прижал ее к груди:

- Попробую, чтобы не трогали никого. Но... немцам я не указчик.

- Не беспокойся, мы будем все знать: действуют ли, немцы вслепую или по твоей указке Имей это в виду.

Бургомистр сдержал слово. Откупался от коменданта подарками, самогоном, и молодежь пока не трогали. Он же сдерживал, как мог, и кровавый разгул полицаев.

Однако вскоре ничто не помешало полицейскому Кажану подпереть дверь дома матери Татьяны Федоровны Корниенко и поджечь его, а затем стрелять по окнам из винтовки, чтобы никто не вышел живым из бушующего пламени. Только чудом удалось спастись людям, но все пожитки сгорели вместе с домом.

Через два дня после этого случая Татьяну Федоровну навестили члены Рогачевского подпольного райкома партии Адам Андреевич Бирюков и Карп Михайлович Драчев.

Драчев Карп Михайлович... Мужчина лет сорока о лишним, среднего роста, с красивым и приятным лицом. Черноусый, статный, одетый в простой гражданский костюм. Рассудительный, неунывающий, он ободрил наших подпольщиков, но озабоченно сказал, что надвигается блокада, попросил нас быть осторожнее, внимательно присматриваться к происходящим событиям.

Как-то в августе часов в одиннадцать утра прибежал ко мне Иван Потапенко.

- В направлении Сверженя пошли партизаны, - задыхаясь, проговорил он. Человек тридцать.

Подумав, я удовлетворил просьбу Ивана Титовича Потапенко: послал его на связь с партизанами. Но в Свержене завязался бой. Когда гитлеровцев вышвырнули из деревни, нашего подпольщика нашли убитым. Партизаны вынули наган из правой руки комсомольца Ивана Потапенко. *

Это была первая жертва в наших рядах, и мы поклялись отомстить фашистам за своего боевого товарища.

ВСТРЕЧА С ПАРТИЗАНАМИ

1

2 октября 1942 года движение машин на шоссе вдруг прекратилось. Вернее, машины прибывали только со стороны Довска, и сплошная колонна запрудила дорогу. А из Рогачева после полудня не пришло ни одной. Непрерывно сигналя, обгоняя колонну, промчались три машины полевой жандармерии. Значит, случилось что-то серьезное.

Я послал Василька на шоссе, надеясь, что он быстро и точно все выведает. И не ошибся: вскоре братишка возвратился.

- Мост, говорят, зажгли, - задыхался от радости Василек. - Партизаны сделали, говорят.

Какой мост? Видимо, через Рекотянку. Хотя речушка небольшая, но пойма болотистая, и ее никак не объедешь.

Постояв еще часа полтора, колонна грузовиков развернулась и пошла назад, на Довск. В это время прибежал ко мне Михаил Прохоров. Глаза его светились радостью:

- Понял, что такое настоящие партизаны?! А мы - шляпы: не додумались сжечь этот мост.

На следующее утро я зашел к Михаилу, а его и след простыл. Тогда отправился в лес. Долго бродил по глухой чаще, по десятку минут стоял на одном месте, настороженно прислушивался к каждому звуку. Но все напрасно. В лесу никого не встретил. Как позже узнал, и Прохоров не нашел партизан.

Назавтра, чуть свет, разбудил меня Михаил Журавлев. Он улыбался так, как давно не улыбался, - широко, открыто. Счастьем сияли его глаза.

- Нашел!

- Кого? - спросил я.

- Вчера встретил их, настоящих...

А дело было так. Уже часа в три дня в Свержене знали, что на шоссе партизаны сожгли мост. Журавлев сразу же подался в свой лес, но никого не встретил. На следующий день рано утром, прихватив топор и бечевку, вместе с племянником Ваней Кудрицким снова пошел в лес, будто заготовить смоляков. Долго бродили, порядочно устали. И опять напрасно: партизан так и не встретили. Решили возвращаться домой. Нашли сосновый пень, порубили его на мелкие поленья и побрели в Свержень.

На опушке их окликнули. Из-за толстого дуба вышли двое незнакомых в советской военной форме, с нашими автоматами на груди. "Это - партизаны!" решил Журавлев и спросил:

- Что, разве начали массовый выпуск автоматов?

Незнакомые быстро переглянулись, старший прищурил в улыбке глаза:

- Значит, служил? И, выходит, воевал, коль знаешь?

- Пришлось, - вздохнул Журавлев. - Да очень немного. Попал в окружение, ранило... А теперь вот дома.

Постепенно пропадала настороженность. Михаил догадывался, какие перед ним партизаны, но все-таки спросил:

- Так это вы вчера на шоссе поработали?

Старший, человек лет сорока, невысокого роста, крепко сбитый, прямо не ответил на вопрос, только улыбнулся. Но этим как-то сразу расположил к себе.

До полудня просидели они невдалеке от опушки, рассказали о положении на фронтах. Незнакомые достали "Правду". Это был июльский номер. Газета, видно, побывала не в одних руках, вся истрепана.

Пока сидели да разговаривали, Ваня Кудрицкий сходил в Свержень, прихватив с собой для отвода глаз ладную охапку смоляков. Возвратился с корзинкой, полной разной снеди.

Когда перекусили, Михаил начал разговор о самом главном - стал проситься в партизаны. Его поддержал Кудрицкий. Но им прямо сказали, чтобы не торопились, подбирали подходящих ребят. Со своей стороны, партизаны хотят ознакомиться с районом.

После этого Журавлев и поспешил ко мне поделиться радостью. Вскоре пришел Прохоров и тоже с восторгом выслушал рассказ Михаила.

Вечером я пошел к Татьяне Федоровне. Корниенко уже знала о появлении этой группы и объяснила мне, что ее специально готовили за линией фронта для развертывания партизанского движения в нашем районе. Так сказали секретарь Рогачевского подпольного райкома партии Семен Матвеевич Свердлов и Адам Андреевич Бирюков, которые и посоветовали командиру группы остановиться на первых порах возле Сверженя и Серебрянки, так как здесь уже есть подпольные организации. Назвали их руководителей - Корниенко, Журавлева и меня.