Русская жена арабского наемника - Юлия Малахова

Прости мой друг и прощай.

Ваэль»

Я поцеловала мятые листки, исписанные изящной арабской вязью, и убрала их в лифчик. Мне стало ясно, чем я займусь в ближайшие недели — буду выполнять указания Маркуса, чтоб было на что выменять у бедуинов самое большое сокровище на свете — жизнь любимого… А теперь, на пыльной улочке, зажатой лапами Сфинкса, меня ждет новая встреча. Встреча с детством.

Глава 18. Тайна Иисуса

Я курила кальян на веранде пыльного и пустого отеля улицы Пирамид. По Гизе бродили толпы озирающихся потных туристов, частенько щелкающих меня своими Никонами — белая баба в чалме и галабее, забравшись с ногами на канапе, воскуривает кальян, а мальчонка обмахивает ее веером — экзотика, блин! Знали бы они, что сижу я как на пороховой бочке, ожидая встречи с евреем — нет худшего в арабской стране поступка, не считая скакания перед мечетью нагишом. В общем, ждали меня презрение и гонение, узнай владелец отеля и его соседи, с кем я собираюсь нынче общаться. А человек тот был интересный, даже загадочный. Айдарчик слыл татарином, сидел со мной всю школьную пору за одной партой, а в момент разрухи и голода 90-х неожиданно стал евреем — говорят, и среди татар такие бывают. Кличка его была «Айда», что по-татарски означает «Идем», и сокращенное от имени Айдар. Встретиться вновь нам помогли пресловутые соцсети, пересекались мы отрывками и в Москве, и в Каире, и в Израиловке. Что было нужно еврею в бурлящем и притихшем перед скорой революцией Каире, я не задумывалась. Я просто пыталась его вызвонить в этот свободный вечер перед трудным путешествием. Спасибо скайпу, и через столько лет тихий заикающийся говорок Айды лился в мой Ай-фон! Айдар совершенно не изменился за годы, счастливо избежав экспериментов на выживание над людьми, проводимых последние тридцать лет в моем Отечестве. Свеженький, тихий заика смотрел на меня своими раскосыми татарскими глазами и мне казалось, что время вернулось вспять и мы опять бросаем друг другу записки и смеемся на уроке. Айдар рассказал, что в отличие от нашего культурного класса, бросил не искусство, а бизнес, так как на Священной земле глубоко почитали творческих людей и их поддерживали. Это мы — актеры, музыканты и художники — подрабатывали в России, чем придется, у Айдара была своя студия и запланированные на год концерты. Между прочим, выяснилось, что один из покровителей моего еврейского татарина живет в Калифорнии, где имеет гигантский музей с артефактами, большинство из которых — гностические и ессейские рукописи, запрещенные во втором-четвертом веках церковью. Апокрифы собирались за баснословные деньги по всем закоулкам мира и Айда тогда еще закинул удочку — чего найдешь, дай знать!

Распрощавшись с Маркусом, я первым делом нашла телефон одноклассника и сообщила ему новость о найденных свитках, на который якобы есть истинные записи христианского учения, сделанные самим Учителем — Иисусом. Айдарчик аж вспотел по телефону — трубка моего мобильного раскалилась от его настойчивых вопросов с растянутыми гласными, характерных для заики. Парень вырос в клубах кальянного дыма и засверкал своими хитрыми татарскими глазками.

— Айда, говорят, евреи плакали, когда татарин родился, — ты же, наверное, особенно умеешь проворачивать все эти делишки! Помоги разобраться, во что меня втянули!

Айдар долго и внимательно меня слушал, выпивая один стакан ледяной воды за другим. История Маркуса не произвела на него того впечатления, которым бы я гордилась. Похоже, одноклассник не только играл гаммы, но и втихую занимался тайными сектами и сокровищами древних. Он бегло рассказал мне о найденных лет 60 назад уникальных свитках в Наг Хаммади в Египте и в Кумране, о том, что церковь пыталась многие годы скрыть факт найденных первоисточников, не подверженных цензуре. О том, что давно идет тайная охота за посланниками Александрийской библиотеки, второе тысячелетие скрывающийся в тайных городах пустыни Сахары. Я смотрела на него, так широко открыв рот, что мальчишка с веером испугался и убежал, подумав, что я сошла с ума.

Поменяв уголь, я попыталась сообразить главное — получается, что Иисус-то и не умирал, что сняли с креста нашего Спасителя раненным, что он очнулся в погребении и, забинтованный пытался выйти наружу, что ессейская еврейская секта, очень похожая по учению на христианскую, тайно оберегала Иисуса и вылечила его, но, чтобы уберечь и Великого Учителя, и молодую истинную веру, потребовали у Иисуса отказ от публичной жизни. Что многие годы после Распятия Иисус тайно встречался со множетсвом своих последователей и передавал им свои знания о Высшем, что все свои мысли он разделил на несколько рукописей и главное учение о Небе он передал своей возлюбленной и ученице — Марии Магдалине. Именно ее Евангелие с такой яростью отрицалось церковью — ведь в нем говорилось о слишком возвышенных и духовных понятиях, недоступных для простого неграмотного человека вроде рыбака или плотника!

Забравшись в Интернет, я нашла, что часть текстов с удовольствием опубликовала советская пропаганда еще в 70-е, опередив многие страны. Но главные свитки Иисуса так и не нашли.

— Ты п-получишь столько денег, сколько запросишь. Один свиток — один миллион долларов. Два свитка — дд-ва миллиона, — пропевал слова мой музыкальный друг детства. Глаза его стали хмурыми и ледяными. Я почувствовала мурашки по спине и пожалела, что так доверчиво разболтала обо всем татарчонку. Или еврею? Или американскому шпиону — охотнику за сокровищами и тайнами древних?

Айдарка, словно услышав мои вопросы, усмехнулся и, безжалостно заикаясь, пропел:

— Даа, а я и не ск-к-крск-скрывваю, что рработаю на Моссад! Или ты думаешь, каждый еврейский музыкант свободно говорит по-арабски, английски и арамейски? Или что я так быстро и легко могу-гу-гу п-п-риехать к а-аар-рабам?

— Ну, татары, вы всех сделаете! — рассмеялась я. — Не факт, что ты не продаешь эти сведения и татарским покровителям в Турции! Айда, мне жаль, что я тебя приняла за обычного человека, но, тем не менее, наш уговор в силе?

С презрением он поднялся, бросил мятую гинею — плату за стакан воды — в пепельницу и проскрипел по-татарски:

— Айе, кызыл!

То есть «Да, деваха». Меня уже ничто не держало в этом миллионном муравейнике, и прохлада шикарного автовокзала с автобусами Круппа приветливо встретила тишиной и безмятежностью. Уткнувшись носом в стекло двухэтажной громадины, я дремала всю долгую дорогу в еще один древний город.

Глава 19. Навстречу несчастьям!

Наг Хаммади (вспоминили Нага из Киплинга?) — один из древнейших городков Африки, причем, оплот коптов. Если раньше коптами называли практически всех египтян, то сегодня лишь христиан. На ослике, везущем подвядший салат и бананы, я с мальчиком лет шести, которого родители отправили из деревни на заработок, еду с вокзала на окраину. Малыш в полосатом платьице-галабее, с надежой смотрит на меня — я хоть и закутана в палантин и в длинном платье, но многовековое чутье египтян, переживших не одно нашествие, подсказывает ему, что рядом чужак. Поэтому пытается он с меня взять сумасшедшую сумму в три фунта — стоимость всей тележки его товара, а я, как ни странно, не отказываю несчастному, а даю еще больше: купи себе колы и чипсов, сынок!